(no subject)
Я всегда знал, что поэт - это почтальон. И не ищите, о чём он. О чём ему Свыше сказали, то он и поёт.
Вот подтверждение. Отрывок из воспоминаний Ланцберга:
На углу улицы Мира и какой-то перпендикулярной стали прощаться. Конечно, эта блондинка была в нашей компании, и с ней тоже предстояло расстаться. Навсегда!
Что я о ней знал? Что она работает художником в кукольном театре и занимается чеканкой. Всё. Ну, имя и фамилию. Теперь точно всё. И вот она стала уходить, а я смотрел на это дело и запоминал. На ней было осеннее пальто горчичного цвета, в крупную диагональную клетку. И коса. Не орудие производства сельских животноводов, а произведение природы, непревзойдённо воспетое Венедиктом Ерофеевым.
И каблучки по асфальту цокали согласно литературным стандартам прошлого десятилетия. Плюс огромные жёлтые листья платана, просвеченные насквозь фонарём.
Что день, что вечер,
И опять - что день, что вечер, -
Твой мираж…
Я вернулся в Саратов, и у меня получилась песня. «Неуверенный монолог».
Вскочили на подножку какие-то странные персонажи с ещё более странной логикой, но мне уже было всё равно. Ильф и Петров сказали бы - «Остапа несло!».
Вопрос: может ли считаться бабником женатый мужчина, подсевший на образ? Думаю, лишь отчасти. Но совершенно уверен, что, узнай об этом моя тогдашняя супруга, она бы отреагировала нервно.
Но получилась-то песня песней, про то про самое, про расставание.
А ещё я сейчас слушаю концерт Ланцберга в 2000 г., где он поёт вместе с Ириной. Она поёт с ним его песни, которые не писала, которые не сочиняла и некоторые из которых вообще не про неё, а про тех, что были до неё. Потому что его песни - это и её песни. Вот так надо.
Вот подтверждение. Отрывок из воспоминаний Ланцберга:
На углу улицы Мира и какой-то перпендикулярной стали прощаться. Конечно, эта блондинка была в нашей компании, и с ней тоже предстояло расстаться. Навсегда!
Что я о ней знал? Что она работает художником в кукольном театре и занимается чеканкой. Всё. Ну, имя и фамилию. Теперь точно всё. И вот она стала уходить, а я смотрел на это дело и запоминал. На ней было осеннее пальто горчичного цвета, в крупную диагональную клетку. И коса. Не орудие производства сельских животноводов, а произведение природы, непревзойдённо воспетое Венедиктом Ерофеевым.
И каблучки по асфальту цокали согласно литературным стандартам прошлого десятилетия. Плюс огромные жёлтые листья платана, просвеченные насквозь фонарём.
Что день, что вечер,
И опять - что день, что вечер, -
Твой мираж…
Я вернулся в Саратов, и у меня получилась песня. «Неуверенный монолог».
Вскочили на подножку какие-то странные персонажи с ещё более странной логикой, но мне уже было всё равно. Ильф и Петров сказали бы - «Остапа несло!».
Вопрос: может ли считаться бабником женатый мужчина, подсевший на образ? Думаю, лишь отчасти. Но совершенно уверен, что, узнай об этом моя тогдашняя супруга, она бы отреагировала нервно.
Но получилась-то песня песней, про то про самое, про расставание.
А ещё я сейчас слушаю концерт Ланцберга в 2000 г., где он поёт вместе с Ириной. Она поёт с ним его песни, которые не писала, которые не сочиняла и некоторые из которых вообще не про неё, а про тех, что были до неё. Потому что его песни - это и её песни. Вот так надо.