(no subject)
Наверное, последний вариант.
Книжный флэшмоб.
Нужно вспомнить 5 книг на эту букву и написать что мне в них запомнилось.
kvesta дала мне Н
1. Ночной дозор. Лукьяненко
Куда ж без него. Нет, кроме шуток - как "Гарри Поттер" уже не просто вошел в обойму мировой литературы, но уже стал классикой, так и без Лукьяненко - хочется вам этого или нет - российская литература, особенно фантастика, уже непредставима.
Серия "Дозоров", со временем откровенно выродившаяся в сериал в дурном смысле этого слова, на многих оказала влияние, которое сложно переоценить. Я не исключение.
Конечно, если бы не Хабенский, всё было бы совсем иначе. Но Хабенский есть, был и будет ("Как же я вас всех..."). И за это ему отдельный поясной поклон.
Конечно, самый любимый - Завулон. Потому что ну очень уж человеческая и человечная (ха-ха) там Тьма. Очень подкармливает внутренних демонов, незаметно можно заиграться очень всерьез. Именно поэтому уже года четыре в Дозоры я не играю. Совсем.
2. На западном фронте без перемен. Эрих Мария Ремарк
Ремарка я начала читать, возможно, рано - лет в 12. Читала запоем, не отрываясь. Что было первым не помню, скорее всего - Три товарища.
Я люблю Ремарка, люблю его строгий и романтичный стиль (нет, я не путаю с Хемунгуэем). Перечитываю редко. Но точно могу сказать, что он - один из тех авторов, которые меня сформировали.
3. Над пропастью по ржи. Сэлинджер
Конечно, это в голове смешано воедино: Над пропастью во ржи, Убить пересмешника и Вино из одуванчиков. Почему? Да потому что коричневый том, где все эти произведения.
Наверное, степень любви распределяется так: Убить пересмешника (Аттикус май лав, ясное дело), потом Вино из одуванчиков, а уже потом Над пропастью по ржи. Хотя был недолгий (но довольно тяжелый по жизни) период, когда это была прям до дрожи любимая книга, она меня тогда очень поддержала, это был примерно 8-10 класс, переезд, вся фигня.
И да - это коричневый том тоже очень сильно меня сформировал, конечно. И это неплохо.
4. Неупиваемая чаша. Шмелев
Я очень люблю Шмелева. Что-то перечитано и зачитано просто до дыр - как, ясное дело, "Лето Господне", например. Но я очень, очень не люблю "Неупиваемую чашу". Я никак не могла ее понять в свое время. Скучно, медленно, не певуче, а тягостно, будто муха бьется в стакане. И - непонятно. Весь мой тогдашний (всё те же лет 12) пафос восставал против "воспевания супружеской измены, даже если только мысленной", и я недоумевала - как? Почему Шмелев - и пишет такое? Ведь пишет-то при этом не клеймя, а именно обволакивая и будто воспевая.
В общем, "Неупиваемую чашу" до сих пор не особо поняла и не люблю. Вот.
5. Недоросль. Фонвизин
С одной стороны, это - школьная классика в худшем смысле этого слова: уныло, скучно, нафиг никому не нужно. С другой - да там же кладезь всего, просто надо читать это вовремя и не по-советски. А самому - в отличие от тех же Достоевского или Гоголя - это сделать довольно сложно.
Но всё равно - ведь смог же Юлий Ким написать совершенно гениальное для спектакля "Недоросль": в частности, Скотинина с его "Люблю свиней, сестрица!". Значит, есть в этом что-то.
Книжный флэшмоб.
Нужно вспомнить 5 книг на эту букву и написать что мне в них запомнилось.
kvesta дала мне Н
1. Ночной дозор. Лукьяненко
Куда ж без него. Нет, кроме шуток - как "Гарри Поттер" уже не просто вошел в обойму мировой литературы, но уже стал классикой, так и без Лукьяненко - хочется вам этого или нет - российская литература, особенно фантастика, уже непредставима.
Серия "Дозоров", со временем откровенно выродившаяся в сериал в дурном смысле этого слова, на многих оказала влияние, которое сложно переоценить. Я не исключение.
Конечно, если бы не Хабенский, всё было бы совсем иначе. Но Хабенский есть, был и будет ("Как же я вас всех..."). И за это ему отдельный поясной поклон.
Конечно, самый любимый - Завулон. Потому что ну очень уж человеческая и человечная (ха-ха) там Тьма. Очень подкармливает внутренних демонов, незаметно можно заиграться очень всерьез. Именно поэтому уже года четыре в Дозоры я не играю. Совсем.
2. На западном фронте без перемен. Эрих Мария Ремарк
Ремарка я начала читать, возможно, рано - лет в 12. Читала запоем, не отрываясь. Что было первым не помню, скорее всего - Три товарища.
Я люблю Ремарка, люблю его строгий и романтичный стиль (нет, я не путаю с Хемунгуэем). Перечитываю редко. Но точно могу сказать, что он - один из тех авторов, которые меня сформировали.
3. Над пропастью по ржи. Сэлинджер
Конечно, это в голове смешано воедино: Над пропастью во ржи, Убить пересмешника и Вино из одуванчиков. Почему? Да потому что коричневый том, где все эти произведения.
Наверное, степень любви распределяется так: Убить пересмешника (Аттикус май лав, ясное дело), потом Вино из одуванчиков, а уже потом Над пропастью по ржи. Хотя был недолгий (но довольно тяжелый по жизни) период, когда это была прям до дрожи любимая книга, она меня тогда очень поддержала, это был примерно 8-10 класс, переезд, вся фигня.
И да - это коричневый том тоже очень сильно меня сформировал, конечно. И это неплохо.
4. Неупиваемая чаша. Шмелев
Я очень люблю Шмелева. Что-то перечитано и зачитано просто до дыр - как, ясное дело, "Лето Господне", например. Но я очень, очень не люблю "Неупиваемую чашу". Я никак не могла ее понять в свое время. Скучно, медленно, не певуче, а тягостно, будто муха бьется в стакане. И - непонятно. Весь мой тогдашний (всё те же лет 12) пафос восставал против "воспевания супружеской измены, даже если только мысленной", и я недоумевала - как? Почему Шмелев - и пишет такое? Ведь пишет-то при этом не клеймя, а именно обволакивая и будто воспевая.
В общем, "Неупиваемую чашу" до сих пор не особо поняла и не люблю. Вот.
5. Недоросль. Фонвизин
С одной стороны, это - школьная классика в худшем смысле этого слова: уныло, скучно, нафиг никому не нужно. С другой - да там же кладезь всего, просто надо читать это вовремя и не по-советски. А самому - в отличие от тех же Достоевского или Гоголя - это сделать довольно сложно.
Но всё равно - ведь смог же Юлий Ким написать совершенно гениальное для спектакля "Недоросль": в частности, Скотинина с его "Люблю свиней, сестрица!". Значит, есть в этом что-то.