(no subject)
в кухне пахло испорченной едой и дождем. за столом сидела грозного вида старуха с мясистым пористым носом и низко нависшими бровями. Она уже выпила изрядно, и всё продолжала прикладываться к стопке, при этом она хрипло бормотала что-то как будто воспроизводя обрывки своих, не связанных во времени разговоров с разными людьми.
в дверях появилась бесшумно вошедшая соседка. Она прижимала к сердцу небольшой дурно пахнущий сверток, в котором что-то мелко тряслось и повизгивало. Тётка смотрела на сверток с неизмеримой нежностью, а может, просто от рождения у нее были такие добрые песьи глаза, что выражать они могли лишь жертвенное обожание или смиренное принятие сколь угодно тяжкой доли.
- Что там Наташка?
старуха зыркнула и значительным жестом подняла стакан.
- Началось. С утра глаза трет до крови, ищет что-то, ломит ее, гонит прочь...
Степан говорит - найду, приволоку, волью водки, чтобы хоть ночью тихо лежала, надоела - сил нет, с-сука.
Тетка опустилась на краешек стула, перехватила свой сверток поудобнее и раздвинула тряпки. Показалась голова крошечного недоношенного поросенка. Его кожа была покрыта неприятной коростой, похожей на запущенный псориаз. Из ушей сочился гной.
-----
Беременная с белыми сжатыми губами выть больше не могла, поэтому только надсадно хрипела и страшно скрежетала зубами.
Тетка с поросенком громко зашептала, обращаясь, по-видимому, к упившейся старухе, которая уже вовсю храпела за столом.
- там одна баба была, работала с моей матерью, ей тогда уже седьмой десяток пошел. а вот заболела, лихорадит ее и треплет. скорая приехала, говорят сепсис, в больницу не повезем и даже не просите. а когда помрет, растворите тело в кислоте, чтобы, значит, землю не заражать. а она, не поверишь! родила перед смертью существо такое вертлявое, тело длинное и вместо глаз - фурункулы, заверещало, намочило простыни чёрным... ну и что - прибили камнем и туда же, к матери. Зверюги.
беременная приоткрыла бессмысленные глаза и вдруг начала фонтанировать зеленоватыми комьями слизи, остервенело чесать все тело, будто тысяча пауков ползала по нему, перебирая мохнатыми цепкими лапками.
потом грузно поднялась, качнулась, задрала юбку и выплеснула из себя чернильную струю с полуразжиженными ошметками красной своей личинки.
- похож на отца-то? - произнес неуверенный мужской голос откуда-то из темноты.
- ну скажите пожалуйста! ну разве не прелесть! - скривилась тетка, непрерывно трясущая притихшего поросенка в струпьях.
её желтоватое лицо растеклось, как ком дрожжевого теста, она вывалила распухшее фиолетовое вымя и ткнула поросенку в морду, но тот, похоже, начинал отходить на тот свет и не интересовался земной пищей.
в дверях появилась бесшумно вошедшая соседка. Она прижимала к сердцу небольшой дурно пахнущий сверток, в котором что-то мелко тряслось и повизгивало. Тётка смотрела на сверток с неизмеримой нежностью, а может, просто от рождения у нее были такие добрые песьи глаза, что выражать они могли лишь жертвенное обожание или смиренное принятие сколь угодно тяжкой доли.
- Что там Наташка?
старуха зыркнула и значительным жестом подняла стакан.
- Началось. С утра глаза трет до крови, ищет что-то, ломит ее, гонит прочь...
Степан говорит - найду, приволоку, волью водки, чтобы хоть ночью тихо лежала, надоела - сил нет, с-сука.
Тетка опустилась на краешек стула, перехватила свой сверток поудобнее и раздвинула тряпки. Показалась голова крошечного недоношенного поросенка. Его кожа была покрыта неприятной коростой, похожей на запущенный псориаз. Из ушей сочился гной.
-----
Беременная с белыми сжатыми губами выть больше не могла, поэтому только надсадно хрипела и страшно скрежетала зубами.
Тетка с поросенком громко зашептала, обращаясь, по-видимому, к упившейся старухе, которая уже вовсю храпела за столом.
- там одна баба была, работала с моей матерью, ей тогда уже седьмой десяток пошел. а вот заболела, лихорадит ее и треплет. скорая приехала, говорят сепсис, в больницу не повезем и даже не просите. а когда помрет, растворите тело в кислоте, чтобы, значит, землю не заражать. а она, не поверишь! родила перед смертью существо такое вертлявое, тело длинное и вместо глаз - фурункулы, заверещало, намочило простыни чёрным... ну и что - прибили камнем и туда же, к матери. Зверюги.
беременная приоткрыла бессмысленные глаза и вдруг начала фонтанировать зеленоватыми комьями слизи, остервенело чесать все тело, будто тысяча пауков ползала по нему, перебирая мохнатыми цепкими лапками.
потом грузно поднялась, качнулась, задрала юбку и выплеснула из себя чернильную струю с полуразжиженными ошметками красной своей личинки.
- похож на отца-то? - произнес неуверенный мужской голос откуда-то из темноты.
- ну скажите пожалуйста! ну разве не прелесть! - скривилась тетка, непрерывно трясущая притихшего поросенка в струпьях.
её желтоватое лицо растеклось, как ком дрожжевого теста, она вывалила распухшее фиолетовое вымя и ткнула поросенку в морду, но тот, похоже, начинал отходить на тот свет и не интересовался земной пищей.