(no subject)
Я-то хотела совсем о другом рассказать.
О том, что бывают такие дни, когда все тебе звонят и всем ты нужна. Нет, конечно, бывают и другие - когда телефон молчит и даже те, кто должен был с тобой связаться, не связываются, не приходят и не появляются в скайпе, в телевизоре и в пространстве. Это означает - так надо, день тишины пришел (а то и месяц тишины, и я даже промолчу про десятилетие тишины), закуклись и жди, думай о хорошем, заваривай чай, крась ногти, ходи по улицам невидимкой, пользуйся моментом, наблюдай и впитывай - все равно тебя никто не замечает, тебя нет, ты растворена, прозрачна и невидима для плотной, живой, бегущей мимо материи.
А в эти выходные мне все звонили, писали и звали. И у меня было столько встреч с хорошими людьми, сколько не было давно. И были в эти выходные:
- неземные какие-то светло-зеленые-желтые глаза одной настолько известной и популярной девушки, что имя ее я упоминать не буду (во избежание). Меня уже как-то упрекали в том, что я за трюфеля продалась, хоть это была не та, а другая известная девушка. Не буду говорить, как ее зовут. Но глаза - глаза у нее такие, что гипнотизируешься самостоятельно и тонешь добровольно. Понимаю мужчин.
- синие ногти. Мои. Я впервые накрасила ногти синим, и это было офигительно. И подруга, которую я знала двадцать лет, вдруг посмотрела на процесс накрашивания ногтей, метнулась куда-то вглубь квартиры и принесла мне очки. И я их надела. И увидела, как изменился мир и ногти. И поняла, что зрение мое хваленое с годами не улучшилось, а совсем наоборот. И подумала, что дай бог каждому такую подругу, с которой в юности ты делишься шарфиками, а в поздней юности - очками. И которая поймет без слов, что тебе нужен сейчас не шарфик, а очки.
- старое кафе, складка в пространно-временном измерении, оно не изменилось с 90-х - ни музыка, ни меню, ни официантка, ни стены, ни посетители. Только стало чуть светлее, как сказала моя спутница, но это было от того, что наша с ней общая реальность была слегка ирреальна. Так бывает с некоторыми людьми, они меняют пространство вокруг. И с этой спутницей Москва была необычной. Нет, повлияла и кизиловая водка крепостью 51 градус, конечно, но все же, все же. Чем можно объяснить то, что после кафе мы вдруг оказались на концерте органной музыки в англиканской церкви? И певица с осиной талией, ввинчиваясь в мозг колоратурным сопрано, исполняла арию из "Мефистофеля"? Пьяные веселые девушки, Мефистофель, церковь. Мне это казалось таким смешным, что я тряслась от беззвучного ржания, закрыв лицо руками. Надеюсь, соседи думали, что у меня катарсис. И мы убежали, и гуляли по Москве, слегка похожей на халяльный Париж, и фотографировали Елисеевский и Долгорукого.
И было прекрасно.
Теперь опять можно месячник тишины вытерпеть. Но не дольше.
О том, что бывают такие дни, когда все тебе звонят и всем ты нужна. Нет, конечно, бывают и другие - когда телефон молчит и даже те, кто должен был с тобой связаться, не связываются, не приходят и не появляются в скайпе, в телевизоре и в пространстве. Это означает - так надо, день тишины пришел (а то и месяц тишины, и я даже промолчу про десятилетие тишины), закуклись и жди, думай о хорошем, заваривай чай, крась ногти, ходи по улицам невидимкой, пользуйся моментом, наблюдай и впитывай - все равно тебя никто не замечает, тебя нет, ты растворена, прозрачна и невидима для плотной, живой, бегущей мимо материи.
А в эти выходные мне все звонили, писали и звали. И у меня было столько встреч с хорошими людьми, сколько не было давно. И были в эти выходные:
- неземные какие-то светло-зеленые-желтые глаза одной настолько известной и популярной девушки, что имя ее я упоминать не буду (во избежание). Меня уже как-то упрекали в том, что я за трюфеля продалась, хоть это была не та, а другая известная девушка. Не буду говорить, как ее зовут. Но глаза - глаза у нее такие, что гипнотизируешься самостоятельно и тонешь добровольно. Понимаю мужчин.
- синие ногти. Мои. Я впервые накрасила ногти синим, и это было офигительно. И подруга, которую я знала двадцать лет, вдруг посмотрела на процесс накрашивания ногтей, метнулась куда-то вглубь квартиры и принесла мне очки. И я их надела. И увидела, как изменился мир и ногти. И поняла, что зрение мое хваленое с годами не улучшилось, а совсем наоборот. И подумала, что дай бог каждому такую подругу, с которой в юности ты делишься шарфиками, а в поздней юности - очками. И которая поймет без слов, что тебе нужен сейчас не шарфик, а очки.
- старое кафе, складка в пространно-временном измерении, оно не изменилось с 90-х - ни музыка, ни меню, ни официантка, ни стены, ни посетители. Только стало чуть светлее, как сказала моя спутница, но это было от того, что наша с ней общая реальность была слегка ирреальна. Так бывает с некоторыми людьми, они меняют пространство вокруг. И с этой спутницей Москва была необычной. Нет, повлияла и кизиловая водка крепостью 51 градус, конечно, но все же, все же. Чем можно объяснить то, что после кафе мы вдруг оказались на концерте органной музыки в англиканской церкви? И певица с осиной талией, ввинчиваясь в мозг колоратурным сопрано, исполняла арию из "Мефистофеля"? Пьяные веселые девушки, Мефистофель, церковь. Мне это казалось таким смешным, что я тряслась от беззвучного ржания, закрыв лицо руками. Надеюсь, соседи думали, что у меня катарсис. И мы убежали, и гуляли по Москве, слегка похожей на халяльный Париж, и фотографировали Елисеевский и Долгорукого.
И было прекрасно.
Теперь опять можно месячник тишины вытерпеть. Но не дольше.