Север в моем сердце. Глава 7. Водлозерье - таёжная сказка. Часть 6.
Оригинал взят у pomor_land в Север в моем сердце. Глава 7. Водлозерье - таёжная сказка. Часть 6.
- Тум, - заговорил он серьезно по-английски, - ты родилась в северных лесах, питалась рыбой и мясом, боролась с морозом и голодом и в простоте души прожила все свои годы. Но есть много вещей, вовсе не простых, которых ты не знаешь и понять не можешь, что значит тосковать по прекрасной женщине. А та женщина прекрасна, Тум, она благородно-прекрасна. Ты была женой этого человека и отдала ему все свое существо, но ведь оно маленькое, простенькое, твое существо. Слишком маленькое и слишком простенькое, а он - человек другого мира. Ты его никогда не понимала, и тебе никогда его не понять. Так предопределено свыше. Ты держала его в своих объятиях, но ты никогда не владела его сердцем, сердцем этого чудака с его фантазиями о смене времен года и мечтами о покое в дикой глуши. Мечта, неуловимая мечта - вот чем он был для тебя. Ты цеплялась за человека, а ловила тень… О Тум, Тум, не хотел бы я быть на месте Джона Фэрфакса в бессонные ночи грядущих лет, в те бессонные ночи, когда вместо светлых, как солнце, волос женщины, покоящейся с ним рядом, ему будут мерещиться темные косы подруги, покинутой в лесной глуши Севера!
Джек Лондон "В дебрях Севера"
Утро в Карелии было тихим и безмятежным. Волны Водлозера ласкали молчаливые камни. Вдали, за островами, за горизонтом пряталось солнце. В одиночестве я бродил по песчаному берегу и ждал, когда приедет лоцман. Наконец, где-то вдали послышался треск мотоцикла, который стал нарастать. Лоцмана звали Саша. Он родился и вырос в Куганавалоке. Отслужив в ВДВ где-то под Новороссийском Саша вернулся домой, женился и вскоре у него родилась дочь. Возле пристани он остановил свой мотоцикл и оставил ключ в замке зажигания. « У нас нет воров», объяснил он мне.
Мы шли на моторке где-то около часа пока впереди не показался северный берег Водлозера. Навстречу нам попались местные рыбаки. Саша высадил меня на берег и что называется «поставил на тропу», по которой предстояло пройти около 17 километров. Отсюда начинался мой путь к кордону Новгуда.
Тропа пролегала параллельно реке Илекса, по которой древние паломники держали путь к пустыни преподобного Диодора Юрьегорского, затем в Кожеезерскую обитель и далее - до самого Студеного моря к святыням Соловецких островов. Рабочие на Канзанаволоке рассказывали, что каждую зиму они ездят отсюда на снегоходах к Белому морю на рыбалку.
В детстве, почти каждый день, мы с дедом бродили по лесу, потом, немного повзрослев, я любил бродить по лесу с одноклассниками, потом я бродил по лесу в одиночестве или же с моим стареющим псом.
Каждое лето на Севере мы с братьями ездили в тайгу за грибами. Я хорошо запомнил запах вечернего леса после дождя, августовскую прохладу и темень и то, как наш Уазик мчался по извилистой дороге к деревянной избе, где топилась печка и пеклись пироги с черникой. Но прошлое ушло, как исчезает утренний туман, когда приходит день и уходит утро - остался только лес.
Вдоль тропы росли грибы и ягоды. Совсем необычно - видимо здесь ходит не так много народа. Северный лес захватил меня в свои хвойные объятия. Я брел в одиночестве в окружении молчаливой тайги. Тот, кто хоть раз слышал как молчит тайга запомнит это молчание на всю жизнь. С Севера можно уехать, но забыть Север - никогда. Кажется, что все вокруг уснуло и лишь ветер хранит сны северного леса и ведает потаенные мысли северного неба.
На самом деле тайга никогда не спит - она всегда наблюдает за тобой. Стоит хрустнуть веткой, и где-то совсем рядом, услышишь взмахи крыльев и треск сучьев. Ты никогда не узнаешь и не увидишь что это была за птица, а она никогда не узнает того, кто ее спугнул - лес покроет вашу встречу тайной...
Через пару километров тайга расступилась и моему взору открылось широкое озеро, такое же бескрайнее как небо над Севером. Я решил немного передохнуть. Комары даже в конце августа продолжали атаковать. К счастью их было не так много как в мой предыдущий поход по Кенозерскому парку, что в Архангельской области.
Все вокруг готовилось к началу осени, которая скоро покроет эту прекрасную Северную страну дождливой печалью и ранними сумерками, в которые как никогда на свете чувствуешь свое одиночество...
Периодически тропа выходила на лесные болота, чем которые были протянуты мостки.
Северная тайга - обманчива. Ты идешь изъеденный комарами, изнывая от тяжести рюкзака, устало передвигая промокшие ноги, каждый твой шаг сопровождается болью натертых мозолей. И вот ты видишь вдали просвет. Тебе кажется, что это деревня где можно набрать еды, которая давно закончилась. Ты забыл как пахнет настоящая еда. Или может это лесное озеро, из которого текут родники?
Но нет - тайга снова обманула тебя, это всего лишь очередное болото. Ты кидаешь рюкзак на землю, падаешь рядом и смотришь в небо. Комары кружат над тобой и садятся на спину твоего рюкзака. Они не дадут тебе опустить руки и будут гнать тебя до тех пор, пока ты не добредешь до конца своего пути...
Ты бросил вызов тайге и обратного пути у тебя нет - либо ты победишь, либо тайга навсегда заберет тебя и никто не узнает - что снилось тебе в последнюю ночь твоей жизни...
Лес то увлекал меня, то снова открывались безжизненные просторы лесных болот...
Нет ничего страшнее северной ночи и нет ничего печальнее северных болот...
я шел полтора часа, когда увидел отметку "4 километра".
Неужели я прошел так мало? Ведь я иду налегке?
Снова болото, снова тайга, болото, тайга, тайга, болото - есть ли конец у северной тайги?
Но вот наконец я вышел к мосту, через реку...
"Если ты пересек реку, значит ты прошел половину пути". наставлял меня один местный житель...
Здесь я решил сделать привал. Вода в реке показалась мне какой-то мутной и я не стал готовить чай, а просто достал банку тушенки и достал лимонад...
Через полчаса я отправился дальше...
И снова болото, тайга, тайга. болото...
- Тум, - заговорил он серьезно по-английски, - ты родилась в северных лесах, питалась рыбой и мясом, боролась с морозом и голодом и в простоте души прожила все свои годы. Но есть много вещей, вовсе не простых, которых ты не знаешь и понять не можешь, что значит тосковать по прекрасной женщине. А та женщина прекрасна, Тум, она благородно-прекрасна. Ты была женой этого человека и отдала ему все свое существо, но ведь оно маленькое, простенькое, твое существо. Слишком маленькое и слишком простенькое, а он - человек другого мира. Ты его никогда не понимала, и тебе никогда его не понять. Так предопределено свыше. Ты держала его в своих объятиях, но ты никогда не владела его сердцем, сердцем этого чудака с его фантазиями о смене времен года и мечтами о покое в дикой глуши. Мечта, неуловимая мечта - вот чем он был для тебя. Ты цеплялась за человека, а ловила тень… О Тум, Тум, не хотел бы я быть на месте Джона Фэрфакса в бессонные ночи грядущих лет, в те бессонные ночи, когда вместо светлых, как солнце, волос женщины, покоящейся с ним рядом, ему будут мерещиться темные косы подруги, покинутой в лесной глуши Севера!
Джек Лондон "В дебрях Севера"
Утро в Карелии было тихим и безмятежным. Волны Водлозера ласкали молчаливые камни. Вдали, за островами, за горизонтом пряталось солнце. В одиночестве я бродил по песчаному берегу и ждал, когда приедет лоцман. Наконец, где-то вдали послышался треск мотоцикла, который стал нарастать. Лоцмана звали Саша. Он родился и вырос в Куганавалоке. Отслужив в ВДВ где-то под Новороссийском Саша вернулся домой, женился и вскоре у него родилась дочь. Возле пристани он остановил свой мотоцикл и оставил ключ в замке зажигания. « У нас нет воров», объяснил он мне.
Мы шли на моторке где-то около часа пока впереди не показался северный берег Водлозера. Навстречу нам попались местные рыбаки. Саша высадил меня на берег и что называется «поставил на тропу», по которой предстояло пройти около 17 километров. Отсюда начинался мой путь к кордону Новгуда.
Тропа пролегала параллельно реке Илекса, по которой древние паломники держали путь к пустыни преподобного Диодора Юрьегорского, затем в Кожеезерскую обитель и далее - до самого Студеного моря к святыням Соловецких островов. Рабочие на Канзанаволоке рассказывали, что каждую зиму они ездят отсюда на снегоходах к Белому морю на рыбалку.
В детстве, почти каждый день, мы с дедом бродили по лесу, потом, немного повзрослев, я любил бродить по лесу с одноклассниками, потом я бродил по лесу в одиночестве или же с моим стареющим псом.
Каждое лето на Севере мы с братьями ездили в тайгу за грибами. Я хорошо запомнил запах вечернего леса после дождя, августовскую прохладу и темень и то, как наш Уазик мчался по извилистой дороге к деревянной избе, где топилась печка и пеклись пироги с черникой. Но прошлое ушло, как исчезает утренний туман, когда приходит день и уходит утро - остался только лес.
Вдоль тропы росли грибы и ягоды. Совсем необычно - видимо здесь ходит не так много народа. Северный лес захватил меня в свои хвойные объятия. Я брел в одиночестве в окружении молчаливой тайги. Тот, кто хоть раз слышал как молчит тайга запомнит это молчание на всю жизнь. С Севера можно уехать, но забыть Север - никогда. Кажется, что все вокруг уснуло и лишь ветер хранит сны северного леса и ведает потаенные мысли северного неба.
На самом деле тайга никогда не спит - она всегда наблюдает за тобой. Стоит хрустнуть веткой, и где-то совсем рядом, услышишь взмахи крыльев и треск сучьев. Ты никогда не узнаешь и не увидишь что это была за птица, а она никогда не узнает того, кто ее спугнул - лес покроет вашу встречу тайной...
Через пару километров тайга расступилась и моему взору открылось широкое озеро, такое же бескрайнее как небо над Севером. Я решил немного передохнуть. Комары даже в конце августа продолжали атаковать. К счастью их было не так много как в мой предыдущий поход по Кенозерскому парку, что в Архангельской области.
Все вокруг готовилось к началу осени, которая скоро покроет эту прекрасную Северную страну дождливой печалью и ранними сумерками, в которые как никогда на свете чувствуешь свое одиночество...
Периодически тропа выходила на лесные болота, чем которые были протянуты мостки.
Северная тайга - обманчива. Ты идешь изъеденный комарами, изнывая от тяжести рюкзака, устало передвигая промокшие ноги, каждый твой шаг сопровождается болью натертых мозолей. И вот ты видишь вдали просвет. Тебе кажется, что это деревня где можно набрать еды, которая давно закончилась. Ты забыл как пахнет настоящая еда. Или может это лесное озеро, из которого текут родники?
Но нет - тайга снова обманула тебя, это всего лишь очередное болото. Ты кидаешь рюкзак на землю, падаешь рядом и смотришь в небо. Комары кружат над тобой и садятся на спину твоего рюкзака. Они не дадут тебе опустить руки и будут гнать тебя до тех пор, пока ты не добредешь до конца своего пути...
Ты бросил вызов тайге и обратного пути у тебя нет - либо ты победишь, либо тайга навсегда заберет тебя и никто не узнает - что снилось тебе в последнюю ночь твоей жизни...
Лес то увлекал меня, то снова открывались безжизненные просторы лесных болот...
Нет ничего страшнее северной ночи и нет ничего печальнее северных болот...
я шел полтора часа, когда увидел отметку "4 километра".
Неужели я прошел так мало? Ведь я иду налегке?
Снова болото, снова тайга, болото, тайга, тайга, болото - есть ли конец у северной тайги?
Но вот наконец я вышел к мосту, через реку...
"Если ты пересек реку, значит ты прошел половину пути". наставлял меня один местный житель...
Здесь я решил сделать привал. Вода в реке показалась мне какой-то мутной и я не стал готовить чай, а просто достал банку тушенки и достал лимонад...
Через полчаса я отправился дальше...
И снова болото, тайга, тайга. болото...
