Катерина
Встречались ли вам злые старухи, такие, кого язык не повернется назвать старушкой или бабушкой?
Одна такая мне встречалась. И звали ее, как вы уже догадались, Катериной.
Своими детскими глазенками я воспринимала Катерину как бабу Ягу, старая, с парой-тройкой торчащих зубов, с клюшкой и ненавидящая всё живое. Бабушка звала ее Катерина, и была Катерина женой бабушкиного родного брата.
Для меня ж Катерина была соседской бабкой, большой любви к которой я не питала.
Да и сложно было питать к ней любовь. Катерина не любила детей, особенно соседских (я попадала в их число), не любила взрослых, да и вообще любовью к человечеству не пылала. Всю жизнь она прожила в селе, всю жизнь проработала в колхозе, всю жизнь завидовала тем, кто уезжал жить в город. Тяжелая работа рано состарила ее, а государство дало мизерную пенсию рублей в 20. Муж-инвалид умер еще в 70-х годах, оставив ее с тремя детьми на руках. Правда дети были уже довольно-таки взрослыми. Все они в скором времени уехали жить в город, оставив Катерину наедине с ее мыслями, несбывшимися мечтами и надеждами. Нет, дети ее не бросали, регулярно приезжали, помогали, чем могли, но Катерина все равно была вечно недовольна.
Бабушка общалась с Катериной тепло и по-родственному, помогала, когда могла. А вот мы с сестрой - бабушкины внучки - помогать вообще не хотели. Каждое утро в нашу обязанность входил поход за хлебом. Кто ходил в деревенский магазин советского образца? Частенько это были очереди, частенько за хлебом, хлеб брали, чтобы кормить скотину, хлеб брали для пионерлагерей, для базы речного училища. Брали много. Правда, и стоил-то он копейки. Иногда мы с сестрой часами сидели на крылечке магазина в ожидании хлебной машины, потому что домой идти не хотелось, а еще меньше хотелось через час-другой вновь идти в магазин, который находился не особо близко от дома. Для сельчан магазин был местом общения, разговоры, сплетни, байки, тут всё. И приходят жители села в магазин нарядные, в парадных одеждах и шелковых платочках. Наконец-то появилось время поговорить, пообщаться. Даже грустно, если хлеб привозили рано. Им грустно, а нам наоборот радостно, что не надо сидеть и выжидать до бесконечности. Кстати городских было видно в деревне за версту. Если по деревне шли оборванцы-голодранцы, то 100% - это городские приехали в гости. Катерина не раз возмущалась, кстати вполне справедливо, что городские в деревне выглядят так, будто в деревне не люди живут, а скот, и этот скот должен любоваться на городских, снявших свои городские наряды и облачившихся в рванье, которому самое место на помойке.
Так вот, практически каждый день мы покупали хлеб не только для себя, но и для Катерины. И каждый раз норовили улизнуть в магазин до того, как вредная бабка отдаст свой приказ на покупку хлеба. Казалось бы, чего такого в том, чтобы купить старому человеку хлеба? Но мы не хотели покупать. Причиной тому была сама Катерина, которая старалась не платить за хлеб со своей мизерной пенсии, которая ни разу не проявила элементарной благодарности за то, что ей принесли все домой и отдали прямо в руки. Катерина была не довольна. И не раз бабушке приходилось самой собираться и идти в магазин за хлебом для Катерины, потому что мы наотрез отказывались идти в магазин снова. Мы советовали послать злую бабку, пусть сама ходит, не на столько уж она немощна. Катерине было кстати лет 70. И судя по тому, как она резво бегала доносить на нас бабушке, думаю, что она больше придурала, нежели плохо себя чувствовала.
У нас была общая баня. Каждые выходные мы всей семьей носили туда воду с колонки. 70 метров вниз до колонки, потом столько же наверх, вверх-вниз, вверх-вниз. И так пару часов. Носит папа, носит его брат, ношу я, носит сестра. И вот наконец натаскали на всех. Да-дам... Катерина выливает всю холодную воду на свое старое тельце. И я иду в баню и снова несу с собой пару ведер холодной воды. Мне лет 14. Я уже научилась чертыхаться, огрызаться, и бабка меня сильно бесит. Однажды мы с сестрой прошмыгнули в баню раньше Катерины. Какой кайф, наконец-то есть холодная вода, наконец-то банька чистая, опрятная, потому что мы пришли первыми. Было очень жарко, горячо и чисто. И вот выходим мы, две чистые голубушки, и видим Катерину. Личико недовольное, взгляд неласковый. Ни "с легким паром", ни "как там, девочки?". Нет, первый и последний вопрос: вода холодная там есть? А мы радостно отвечаем, что вылили всю как вы тётьКать. Надо было слышать, как орала Катерина, сколько проклятий лилось на наши головы. Мы огородом побежали в дом, а Катерина улицей побежала к нашим окнам, и пошла лупить клюшкой по стеклу с криками, что мы сучки малолетние без воды ее оставили. В общем, бабушка потом нас отчитывала, что жестоко пошутили над Катериной, что она даже не посмотрела, что воды навалом, что старость надо уважать. А мы хором ответили, что пошла бы она к черту и надо было ее вообще без воды оставить, чтобы не наглела. Ну, что нам бабушка могла ответить?
Вообще Катерина орала постоянно. Однажды она обвинила бабушку, что та какой-то там веник для дерьма положила в чистый таз, испортив его. Криков было много, мы все не понимали, что случилось, и мало того, что не понимали, еще и не признавались. Виноватого в тот день так и не нашли. И только через несколько дней сын Катерины сказал, что это он веник положил, а че нельзя было? Конечно она не извинялась, ведь мы запросто могли так сделать, потому криков много не бывает.
В другой раз она орала, что мой дядя оборвал ее вишню, которую она для дочери припасла. Вопрос чья вишня, был спорным, но Катерина никого слушать не хотела. Надо сказать, что дочь в то лето так и не смогла приехать из другого города.
Иногда Катерина орала, что мы с сестрой обрываем ее клубнику, и каждый раз после таких криков хотелось взять корзинку и оборвать ее ягоды полностью.
С детьми порой так сложно. В +20 мы всегда просились купаться на реку. Увещевания, что холодно, что медведь лапу окунул, что Ильин день прошел, на нас не действовали. И вот однажды бабушка махнула на нас рукой и со смехом сказала, чтобы мы шли купаться... в бочки, которые стояли на дворе. В этих бочках была вода для полива огорода. Сказано-сделано, и вот мы уже довольные предовольные сидим в бочках. И буквально через несколько минут слышим скрипучий крик Катерины: "Да что ж вы окаянные делаете? Да кто ж вам позволил?" Ее дом находился немного в глубине, потому со своего высокого крытого крыльца, на котором она постоянно возлегала на диване, ей превосходно был виден наш двор. В следующую минуту Катерина уже неслась к нашему дому, где снова молотила клюшкой по окну и орала бабушке, чтобы та посмотрела, что ее внучки дражайшие учинили. Бабушка и посмотрела, и расхохоталась. Сама, говорит, разрешила, ну, залезли, что такого, вода все равно для полива, а не для питья. Пришлось недовольной Катерине удалиться восвояси, ругая по пути бабушку.
В конце каждого лета будто ритуал был - попрощаться с Катериной. Бабушка каждый раз отправляла нас к ней, чтобы пожелать ей здоровья и всего хорошего. В одно такое прощание я единственный раз видела Катерину доброй. То ли настроение у нее было хорошее, то ли счастлива была от того, что я уезжаю, хотя ребенком я была спокойным, покладистым и не особо проблемным, но это был единственный раз, когда она вдруг попросила у меня за все прощения и просила не серчать на нее. В следующее лето ее крики снова возобновились.
Наверное, что-нибудь было хорошего и в ней? Сложно сказать. Точно могу сказать, что у нее были хорошие дети и внуки. Внешне сердитые, внутри добрые и компанейские. А больше ничего хорошего, связанного с ней, я не помню.
В последние годы жизни Катерина провела в городе, о котором мечтала всю свою жизнь. Город ей не понравился, сын ее рассказывал, что Катерина вечно бурчала, жаловалась, плакала и боялась умереть, что в конце концов и произошло.
PS: Фото Катерины размещать не буду, нет их у меня.
Одна такая мне встречалась. И звали ее, как вы уже догадались, Катериной.
Своими детскими глазенками я воспринимала Катерину как бабу Ягу, старая, с парой-тройкой торчащих зубов, с клюшкой и ненавидящая всё живое. Бабушка звала ее Катерина, и была Катерина женой бабушкиного родного брата.
Для меня ж Катерина была соседской бабкой, большой любви к которой я не питала.
Да и сложно было питать к ней любовь. Катерина не любила детей, особенно соседских (я попадала в их число), не любила взрослых, да и вообще любовью к человечеству не пылала. Всю жизнь она прожила в селе, всю жизнь проработала в колхозе, всю жизнь завидовала тем, кто уезжал жить в город. Тяжелая работа рано состарила ее, а государство дало мизерную пенсию рублей в 20. Муж-инвалид умер еще в 70-х годах, оставив ее с тремя детьми на руках. Правда дети были уже довольно-таки взрослыми. Все они в скором времени уехали жить в город, оставив Катерину наедине с ее мыслями, несбывшимися мечтами и надеждами. Нет, дети ее не бросали, регулярно приезжали, помогали, чем могли, но Катерина все равно была вечно недовольна.
Бабушка общалась с Катериной тепло и по-родственному, помогала, когда могла. А вот мы с сестрой - бабушкины внучки - помогать вообще не хотели. Каждое утро в нашу обязанность входил поход за хлебом. Кто ходил в деревенский магазин советского образца? Частенько это были очереди, частенько за хлебом, хлеб брали, чтобы кормить скотину, хлеб брали для пионерлагерей, для базы речного училища. Брали много. Правда, и стоил-то он копейки. Иногда мы с сестрой часами сидели на крылечке магазина в ожидании хлебной машины, потому что домой идти не хотелось, а еще меньше хотелось через час-другой вновь идти в магазин, который находился не особо близко от дома. Для сельчан магазин был местом общения, разговоры, сплетни, байки, тут всё. И приходят жители села в магазин нарядные, в парадных одеждах и шелковых платочках. Наконец-то появилось время поговорить, пообщаться. Даже грустно, если хлеб привозили рано. Им грустно, а нам наоборот радостно, что не надо сидеть и выжидать до бесконечности. Кстати городских было видно в деревне за версту. Если по деревне шли оборванцы-голодранцы, то 100% - это городские приехали в гости. Катерина не раз возмущалась, кстати вполне справедливо, что городские в деревне выглядят так, будто в деревне не люди живут, а скот, и этот скот должен любоваться на городских, снявших свои городские наряды и облачившихся в рванье, которому самое место на помойке.
Так вот, практически каждый день мы покупали хлеб не только для себя, но и для Катерины. И каждый раз норовили улизнуть в магазин до того, как вредная бабка отдаст свой приказ на покупку хлеба. Казалось бы, чего такого в том, чтобы купить старому человеку хлеба? Но мы не хотели покупать. Причиной тому была сама Катерина, которая старалась не платить за хлеб со своей мизерной пенсии, которая ни разу не проявила элементарной благодарности за то, что ей принесли все домой и отдали прямо в руки. Катерина была не довольна. И не раз бабушке приходилось самой собираться и идти в магазин за хлебом для Катерины, потому что мы наотрез отказывались идти в магазин снова. Мы советовали послать злую бабку, пусть сама ходит, не на столько уж она немощна. Катерине было кстати лет 70. И судя по тому, как она резво бегала доносить на нас бабушке, думаю, что она больше придурала, нежели плохо себя чувствовала.
У нас была общая баня. Каждые выходные мы всей семьей носили туда воду с колонки. 70 метров вниз до колонки, потом столько же наверх, вверх-вниз, вверх-вниз. И так пару часов. Носит папа, носит его брат, ношу я, носит сестра. И вот наконец натаскали на всех. Да-дам... Катерина выливает всю холодную воду на свое старое тельце. И я иду в баню и снова несу с собой пару ведер холодной воды. Мне лет 14. Я уже научилась чертыхаться, огрызаться, и бабка меня сильно бесит. Однажды мы с сестрой прошмыгнули в баню раньше Катерины. Какой кайф, наконец-то есть холодная вода, наконец-то банька чистая, опрятная, потому что мы пришли первыми. Было очень жарко, горячо и чисто. И вот выходим мы, две чистые голубушки, и видим Катерину. Личико недовольное, взгляд неласковый. Ни "с легким паром", ни "как там, девочки?". Нет, первый и последний вопрос: вода холодная там есть? А мы радостно отвечаем, что вылили всю как вы тётьКать. Надо было слышать, как орала Катерина, сколько проклятий лилось на наши головы. Мы огородом побежали в дом, а Катерина улицей побежала к нашим окнам, и пошла лупить клюшкой по стеклу с криками, что мы сучки малолетние без воды ее оставили. В общем, бабушка потом нас отчитывала, что жестоко пошутили над Катериной, что она даже не посмотрела, что воды навалом, что старость надо уважать. А мы хором ответили, что пошла бы она к черту и надо было ее вообще без воды оставить, чтобы не наглела. Ну, что нам бабушка могла ответить?
Вообще Катерина орала постоянно. Однажды она обвинила бабушку, что та какой-то там веник для дерьма положила в чистый таз, испортив его. Криков было много, мы все не понимали, что случилось, и мало того, что не понимали, еще и не признавались. Виноватого в тот день так и не нашли. И только через несколько дней сын Катерины сказал, что это он веник положил, а че нельзя было? Конечно она не извинялась, ведь мы запросто могли так сделать, потому криков много не бывает.
В другой раз она орала, что мой дядя оборвал ее вишню, которую она для дочери припасла. Вопрос чья вишня, был спорным, но Катерина никого слушать не хотела. Надо сказать, что дочь в то лето так и не смогла приехать из другого города.
Иногда Катерина орала, что мы с сестрой обрываем ее клубнику, и каждый раз после таких криков хотелось взять корзинку и оборвать ее ягоды полностью.
С детьми порой так сложно. В +20 мы всегда просились купаться на реку. Увещевания, что холодно, что медведь лапу окунул, что Ильин день прошел, на нас не действовали. И вот однажды бабушка махнула на нас рукой и со смехом сказала, чтобы мы шли купаться... в бочки, которые стояли на дворе. В этих бочках была вода для полива огорода. Сказано-сделано, и вот мы уже довольные предовольные сидим в бочках. И буквально через несколько минут слышим скрипучий крик Катерины: "Да что ж вы окаянные делаете? Да кто ж вам позволил?" Ее дом находился немного в глубине, потому со своего высокого крытого крыльца, на котором она постоянно возлегала на диване, ей превосходно был виден наш двор. В следующую минуту Катерина уже неслась к нашему дому, где снова молотила клюшкой по окну и орала бабушке, чтобы та посмотрела, что ее внучки дражайшие учинили. Бабушка и посмотрела, и расхохоталась. Сама, говорит, разрешила, ну, залезли, что такого, вода все равно для полива, а не для питья. Пришлось недовольной Катерине удалиться восвояси, ругая по пути бабушку.
В конце каждого лета будто ритуал был - попрощаться с Катериной. Бабушка каждый раз отправляла нас к ней, чтобы пожелать ей здоровья и всего хорошего. В одно такое прощание я единственный раз видела Катерину доброй. То ли настроение у нее было хорошее, то ли счастлива была от того, что я уезжаю, хотя ребенком я была спокойным, покладистым и не особо проблемным, но это был единственный раз, когда она вдруг попросила у меня за все прощения и просила не серчать на нее. В следующее лето ее крики снова возобновились.
Наверное, что-нибудь было хорошего и в ней? Сложно сказать. Точно могу сказать, что у нее были хорошие дети и внуки. Внешне сердитые, внутри добрые и компанейские. А больше ничего хорошего, связанного с ней, я не помню.
В последние годы жизни Катерина провела в городе, о котором мечтала всю свою жизнь. Город ей не понравился, сын ее рассказывал, что Катерина вечно бурчала, жаловалась, плакала и боялась умереть, что в конце концов и произошло.
PS: Фото Катерины размещать не буду, нет их у меня.