Самодержавие и «Канатчикова дача»
Если с историческим враньем покончено не будет, то «русское имя, как и сейчас, будет притчей во языцех и поношением человека…»
В РОССИИ
Вся та борьба против русской Монархии, которую русские книжники и фарисеи, философы и фальсификаторы вели в течение десятилетий, была построена… на сплошном вранье.
Вранье имело самые разнообразные формы. Пресловутый Покровский писал о том, что Николай Первый жил со своими сестрами. Это, так сказать, вранье обыкновенное. Есть вранье более академическое: в статье о Николае Первом, помещенной в самой крупной нашей энциклопедии - энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона - о борьбе Николая Первого с крепостным правом - не сказано ни одного слова, а всю свою жизнь и все свое царствование Николай Первый вложил именно в эту борьбу. Таких примеров - обыкновенного вранья и академических умолчаний можно привести десятки..
Не следует слишком уж строго судить меня за то, что самый термин "гуманитарная наука" приводит меня в состояние запальчивости и раздражения. Напомню вам: был научный социализм, то есть наука о явлении, которого в природе не существовало. Но науки о явлении, которое реально просуществовало одиннадцать веков, которое в условиях чудовищной географической и исторической обездоленности нашей страны создало мировую империю, такой науки у нас, видите ли, не было. Говоря проще: наука изучала воздушные замки и старательно замалчивала земную реальность.
Если бы эту земную русскую реальность свести в несколько строк, как мне кажется, абсолютно бесспорных исторических положений, то мы получили бы следующую почти математическую закономерность.
Российская государственность началась с самодержавия полулегендарного Олега, и в невероятно короткий срок Киев стал конкурентом Византии. Феодальные влияния Запада подорвали самодержавие или единодержавие Киевских великих князей, и Киев был съеден степью.
Эмигранты из Киева, "мизинные люди" Суздаля и Владимира, восстали против власти аристократии и организовали самодержавие Андрея Боголюбского. Мизинные массы остальной Руси потянулись к северному центру, но процесс консолидации самодержавия не успел закончиться: перед татарским нашествием Русь оказалась разгромленной.
Страшная борьба Грозного против русской олигархии и его собственный перепуг перед этой олигархией привели к прекращению династии. Русь заплатила за это Смутным Временем.
Тягловые мужики севера, ликвидировав бояр, поляков и воров, восстановили Монархию именно в том виде ее, какой им - этим тягловым мужикам - казался более рациональным. Лет через сорок-пятьдесят после восстановления "реакционно-реставраторского строя", русский мужик достиг такой степени материального благополучия и политической и личной свободы, какой он никогда после этого не достигал.
Петр Первый фактически ликвидировал Монархию. После его смерти… в течение лет сорока рядом последовательных законов свободный, богатый, самоуправляющийся мужик времен Алексея Михайловича был превращен в двуногое быдло.
Первый же русский царь, более или менее законно восшедший на престол - Павел Первый - сразу же взялся за крепостное право. Его, во-первых, убили и его, во-вторых, обвинили психопатом. Его сын, Николай Павлович, учитывая страшную обстановку крепостничества, вел но его собственному выражению партизанскую войну против "рабства" и, умирая на смертном ложе, завещал своему сыну довести эту войну до победного конца. Сын довел. И сын был убит.
В 1917 году прорыв феодально-философско-партийной системы на Руси привел к событию, какого еще никогда в истории России не было: в момент общенародной опасности так называемое народное представительство, в лице Государственной Думы, вонзило нож в спину Монархии, армии, народа и страны. Для того, чтобы правильно оценить смысл и подвиги Государственной Думы, мы должны представить себе Земский Собор времен, скажем, Грозного или Алексея Михайловича, который в момент очередного татарского нашествия стал бы пускать слухи о царице - татарской шпионке. Если бы Соборы времен Московской Руси действовали бы с таким потрясающим приложением мозгов и совести, с каким действовала Государственная Дума, то даже и Сталину царствовать было бы не над чем.
Итак: пять раз в истории России было реализовано "долой самодержавие" и все пять раз это кончилось катастрофой.
В ЕВРОПЕ
До конца первой мировой войны в Европе существовали реакционные режимы Романовых, Гогенцоллернов, Савойцев и Бурбонов. Сейчас же после конца первой мировой войны демократическая пресса мира визжала от восторга: со всеми этими монархиями, было покончено…
Мы можем сказать, оставаясь на, так сказать, строго математических позициях, что нигде в мире из замены монархии республикой не вышло ничего. Есть в сущности только две страны, совершенно разные по масштабам и обстановке, в которых республика держится: это Швейцария и США. Их географические условия совершенно своеобразны, и их жизненный стаж еще очень мало убедителен. Гражданская война в Швейцарии, так называемый "Бундескриг", была по тем реакционным временам прекращена простым приказом из Петербурга. Гражданская война в Америке была, конечно, лучше нашей гражданской войны, но она все-таки была.
Сейчас мы почти столь же математически можем установить тот факт, что гениальный порядок в Европе - хотя бы и относительный в эпоху всеобщего обалдения, существует только в тех странах, в которых уцелела монархия: Швеция, Норвегия, Дания, Голландия, Бельгия, а во всех остальных странах европейского материка действует совершеннейшая ''Канатчикова дача". "Канатчикова дача" - это прибежище не вполне доношенных философов, находящееся около Москвы. Она вполне соответствует английскому бедламу.
Наиболее упорный республиканский образ правления существует во Франции. Французской республике со всяческими антрактами лет уже полтораста. За это время самая передовая нация мира и вероятно самый талантливый народ Европы с первого места в мировой политике, культуре и экономике сошел по меньшей мере на трехсполовинное… Если все это считать республиканско-демократическим прогрессом, так тогда позвольте мне спросить, что же именно нужно понимать под умиранием государства, культуры, нации и народа?
САМОДЕРЖАВИЕ
Я, к моему крайнему стыду и горечи, принадлежу к тем русским людям, которые бесстыдно и грубо говорят, что они стоят за Самодержавие: избави нас Бог от повторения милюковских Государственных Дум и ленинско-троцкистских совдепов. Самодержавие не есть абсолютизм и не есть воля одного человека, подчиняющая себе всю страну. Это есть как раз наоборот: воля всей страны до конца подчиняющая себе волю одного человека.
Если бы мы с вами в свое время не только бы зубрили Иловайских, Платоновых и Ключевских, а еще и думали бы о том, что кое-как проскальзывало в их полных собраниях сочинений, то мы, вероятно, уже давно установили бы ту морально-религиозную связь, которая, существовала между царем и народом, между Самодержавием и нацией, между Престолом и теми миллионами, которые этот Престол и строили и поддерживали. Мы увидели бы, как эта морально-религиозная связь определила собою все действия русской Монархии, но крайней мере от Андрея Боголюбского до Николая Александровича.
Эта связь не укладывается в формулировки вексельного права… Но русскую государственность создала именно она. Вне восстановления этой связи бытие русской государственности невозможно вовсе. Тогда будет нечто вроде СССР или НТСНСССР иди какое-нибудь иное АБВЖЧЩ, в котором русские люди будут гнить в колхозах или совхозах или нацхозах или функхозах или в каком-нибудь новом варианте философски обоснованной Канатчиковой дачи. И русское имя, как и сейчас, будет притчей во языцех и поношением человека, и только самые счастливые из нас смогут помереть где-нибудь на берегах Магелланова пролива.
Не будем спорить сейчас о монархии конституционной, парламентарной, представительной и прочей в этом роде. Это все будет игра терминами. В большинстве случаев нечестная игра фальшивыми терминами. Всякая монархия ограничена... При всяких монархиях есть свои конституции - одни писанные, другие неписанные. Неписанные живут века, писанные редко переваливают десятилетний возраст. Монархия есть реализация морального, а никак не юридического принципа построения государственности…
Ив. Солоневич, "Монархия и математика" (отрывок). Наша Страна, 11 декабря 1948, № 7
В РОССИИ
Вся та борьба против русской Монархии, которую русские книжники и фарисеи, философы и фальсификаторы вели в течение десятилетий, была построена… на сплошном вранье.
Вранье имело самые разнообразные формы. Пресловутый Покровский писал о том, что Николай Первый жил со своими сестрами. Это, так сказать, вранье обыкновенное. Есть вранье более академическое: в статье о Николае Первом, помещенной в самой крупной нашей энциклопедии - энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона - о борьбе Николая Первого с крепостным правом - не сказано ни одного слова, а всю свою жизнь и все свое царствование Николай Первый вложил именно в эту борьбу. Таких примеров - обыкновенного вранья и академических умолчаний можно привести десятки..
Не следует слишком уж строго судить меня за то, что самый термин "гуманитарная наука" приводит меня в состояние запальчивости и раздражения. Напомню вам: был научный социализм, то есть наука о явлении, которого в природе не существовало. Но науки о явлении, которое реально просуществовало одиннадцать веков, которое в условиях чудовищной географической и исторической обездоленности нашей страны создало мировую империю, такой науки у нас, видите ли, не было. Говоря проще: наука изучала воздушные замки и старательно замалчивала земную реальность.
Если бы эту земную русскую реальность свести в несколько строк, как мне кажется, абсолютно бесспорных исторических положений, то мы получили бы следующую почти математическую закономерность.
Российская государственность началась с самодержавия полулегендарного Олега, и в невероятно короткий срок Киев стал конкурентом Византии. Феодальные влияния Запада подорвали самодержавие или единодержавие Киевских великих князей, и Киев был съеден степью.
Эмигранты из Киева, "мизинные люди" Суздаля и Владимира, восстали против власти аристократии и организовали самодержавие Андрея Боголюбского. Мизинные массы остальной Руси потянулись к северному центру, но процесс консолидации самодержавия не успел закончиться: перед татарским нашествием Русь оказалась разгромленной.
Страшная борьба Грозного против русской олигархии и его собственный перепуг перед этой олигархией привели к прекращению династии. Русь заплатила за это Смутным Временем.
Тягловые мужики севера, ликвидировав бояр, поляков и воров, восстановили Монархию именно в том виде ее, какой им - этим тягловым мужикам - казался более рациональным. Лет через сорок-пятьдесят после восстановления "реакционно-реставраторского строя", русский мужик достиг такой степени материального благополучия и политической и личной свободы, какой он никогда после этого не достигал.
Петр Первый фактически ликвидировал Монархию. После его смерти… в течение лет сорока рядом последовательных законов свободный, богатый, самоуправляющийся мужик времен Алексея Михайловича был превращен в двуногое быдло.
Первый же русский царь, более или менее законно восшедший на престол - Павел Первый - сразу же взялся за крепостное право. Его, во-первых, убили и его, во-вторых, обвинили психопатом. Его сын, Николай Павлович, учитывая страшную обстановку крепостничества, вел но его собственному выражению партизанскую войну против "рабства" и, умирая на смертном ложе, завещал своему сыну довести эту войну до победного конца. Сын довел. И сын был убит.
В 1917 году прорыв феодально-философско-партийной системы на Руси привел к событию, какого еще никогда в истории России не было: в момент общенародной опасности так называемое народное представительство, в лице Государственной Думы, вонзило нож в спину Монархии, армии, народа и страны. Для того, чтобы правильно оценить смысл и подвиги Государственной Думы, мы должны представить себе Земский Собор времен, скажем, Грозного или Алексея Михайловича, который в момент очередного татарского нашествия стал бы пускать слухи о царице - татарской шпионке. Если бы Соборы времен Московской Руси действовали бы с таким потрясающим приложением мозгов и совести, с каким действовала Государственная Дума, то даже и Сталину царствовать было бы не над чем.
Итак: пять раз в истории России было реализовано "долой самодержавие" и все пять раз это кончилось катастрофой.
В ЕВРОПЕ
До конца первой мировой войны в Европе существовали реакционные режимы Романовых, Гогенцоллернов, Савойцев и Бурбонов. Сейчас же после конца первой мировой войны демократическая пресса мира визжала от восторга: со всеми этими монархиями, было покончено…
Мы можем сказать, оставаясь на, так сказать, строго математических позициях, что нигде в мире из замены монархии республикой не вышло ничего. Есть в сущности только две страны, совершенно разные по масштабам и обстановке, в которых республика держится: это Швейцария и США. Их географические условия совершенно своеобразны, и их жизненный стаж еще очень мало убедителен. Гражданская война в Швейцарии, так называемый "Бундескриг", была по тем реакционным временам прекращена простым приказом из Петербурга. Гражданская война в Америке была, конечно, лучше нашей гражданской войны, но она все-таки была.
Сейчас мы почти столь же математически можем установить тот факт, что гениальный порядок в Европе - хотя бы и относительный в эпоху всеобщего обалдения, существует только в тех странах, в которых уцелела монархия: Швеция, Норвегия, Дания, Голландия, Бельгия, а во всех остальных странах европейского материка действует совершеннейшая ''Канатчикова дача". "Канатчикова дача" - это прибежище не вполне доношенных философов, находящееся около Москвы. Она вполне соответствует английскому бедламу.
Наиболее упорный республиканский образ правления существует во Франции. Французской республике со всяческими антрактами лет уже полтораста. За это время самая передовая нация мира и вероятно самый талантливый народ Европы с первого места в мировой политике, культуре и экономике сошел по меньшей мере на трехсполовинное… Если все это считать республиканско-демократическим прогрессом, так тогда позвольте мне спросить, что же именно нужно понимать под умиранием государства, культуры, нации и народа?
САМОДЕРЖАВИЕ
Я, к моему крайнему стыду и горечи, принадлежу к тем русским людям, которые бесстыдно и грубо говорят, что они стоят за Самодержавие: избави нас Бог от повторения милюковских Государственных Дум и ленинско-троцкистских совдепов. Самодержавие не есть абсолютизм и не есть воля одного человека, подчиняющая себе всю страну. Это есть как раз наоборот: воля всей страны до конца подчиняющая себе волю одного человека.
Если бы мы с вами в свое время не только бы зубрили Иловайских, Платоновых и Ключевских, а еще и думали бы о том, что кое-как проскальзывало в их полных собраниях сочинений, то мы, вероятно, уже давно установили бы ту морально-религиозную связь, которая, существовала между царем и народом, между Самодержавием и нацией, между Престолом и теми миллионами, которые этот Престол и строили и поддерживали. Мы увидели бы, как эта морально-религиозная связь определила собою все действия русской Монархии, но крайней мере от Андрея Боголюбского до Николая Александровича.
Эта связь не укладывается в формулировки вексельного права… Но русскую государственность создала именно она. Вне восстановления этой связи бытие русской государственности невозможно вовсе. Тогда будет нечто вроде СССР или НТСНСССР иди какое-нибудь иное АБВЖЧЩ, в котором русские люди будут гнить в колхозах или совхозах или нацхозах или функхозах или в каком-нибудь новом варианте философски обоснованной Канатчиковой дачи. И русское имя, как и сейчас, будет притчей во языцех и поношением человека, и только самые счастливые из нас смогут помереть где-нибудь на берегах Магелланова пролива.
Не будем спорить сейчас о монархии конституционной, парламентарной, представительной и прочей в этом роде. Это все будет игра терминами. В большинстве случаев нечестная игра фальшивыми терминами. Всякая монархия ограничена... При всяких монархиях есть свои конституции - одни писанные, другие неписанные. Неписанные живут века, писанные редко переваливают десятилетний возраст. Монархия есть реализация морального, а никак не юридического принципа построения государственности…
Ив. Солоневич, "Монархия и математика" (отрывок). Наша Страна, 11 декабря 1948, № 7