Виктор Ларионов. Жизнь во имя нации
После долгих лет историософской дезориентации, блуждания по советско-народническим лабиринтам, русская национально-мыслящая молодёжь возвращает себе имена своих героев. Полагаем, что нашему читателю будет интересно ознакомиться с жизненным путём того, чьё имя окружено таким почётом в русском национально-освободительном движении..
Виктор Александрович Ларионов появился на свет 13 июля 1897 года, в Санкт-Петербурге. С детства проявлял интерес к военному ремеслу. Окончание Ларионовым гимназии пришлось на момент максимального военного напряжения России в Великой (Первой мировой) войне.
С сентября 1916 года он обучается морскому делу в «Отдельных гардемаринских классах», морском училище, готовившем элитные кадры для русского флота. Практику гардемарина Ларионов отрабатывал на крейсере «Орёл», на борту которого он посетил Дальний Восток, включая британские колониальные владения. В Сингапуре экипажу «Орла» довелось столкнуться с закрытой британской тюрьмой в открытом океане, где держали в ужасающих условиях индусских националистов. По сделанным много лет спустя признаниям самого Ларионова, эта картина запредельных человеческих страданий произвела на него и его спутников громадное впечатление (забегая вперёд отметим, что Ларионов принадлежит к числу тех русских националистов, которые сознательно поддержали Третий Рейх в его схватке с капиталистическими державами, начиная с 1 сентября 1939-го, а не после 22 июня 1941-го, когда прогерманский выбор белой эмиграции стал неизбежным в силу начала войны против большевизма).
Однако возвращение в мае 1917 года на Родину ещё сильней испортило настроение юному гардемарину; как флот в целом, так и «классы» в отдельности оказались неизлечимо инфицированы бациллами интернациональной революции. Ларионов принял решение перевестись в Константиновское артиллерийское училище, атмосферу которого, по всей видимости, находил более здоровой. В случае успешного прохождения обучения он мог бы стать офицером-артиллеристом в чине прапорщика и отправиться, наконец-то, на германский фронт.
Но октябрьский большевицкий переворот перечеркнул планы Ларионова. В Константиновском училище он проучился всего несколько месяцев лета-осени 1917 года, так и не успев попасть в «стальные грозы» европейской войны. Как и все обладающие здоровым национальным самосознанием юнкера, он явственно увидел, что дальнейшая борьба за Россию будет проходить не на германском фронте, а на внутреннем. В числе наиболее отчаянных товарищей Виктор нелегально выезжает на Дон, где в то время формировалась Добровольческая армия.
По прибытии Ларионов был зачислен в Юнкерский батальон, первое формирование тайной организации генерала Алексеева. Немногочисленное юнкерско-офицерское добровольчество медленно, но верно кристаллизовалось в полноценную русскую вооружённую силу, и Ларионов занял своё место в ней. Выходец из артиллерийского училища, он сразу попал в сводную Михайловско-Константиновскую артиллерийскую батарею, и уже 27 ноября принял участие в боях против красных на станции Нахичевань-на-Дону, где был ранен. Находясь на больничной койке, неоднократно видел легендарных вождей Белого движения - атамана Каледина, генералов Корнилова и Алексеева, навещавших раненых добровольцев. В начале февраля 1918 года Ларионов выписался из больницы и принял участие в знаменитом Ледяном походе. Уже 26 февраля, вместе с другими юнкерами, был произведён Корниловым в офицеры; батарея, в которой служил Ларионов, была переименована в дивизион и придана Офицерскому батальону генерала Маркова.
Дальнейший боевой путь Ларионова как офицера-артиллериста в рядах марковцев включал в себя Второй Кубанский поход, оборону Донецкого каменноугольного бассейна зимой 1918-19 гг. и поход на Москву. В октябре 1919 года он получил второе ранение и покинул госпиталь только в канун печально известной эвакуации Вооружённых Сил Юга России (ВСЮР) из Новороссийска («Новороссийская катастрофа»). В Крыму батарея Ларионова так и не была восстановлена из-за нехватки орудий, утопленных у причала Новороссийского порта. Молодой фронтовик записался в Конно-артиллерийский взвод при конвое генерала Кутепова, в рядах которого сражался против большевиков в Северной Таврии. Бросок красной конницы Будённого на Перекоп встретил в рядах запасного Корниловского полка, почти полностью изрубленного при прорыве сквозь него большевиков. В этом бою Ларионов проявил особое мужество: несмотря на то что лошадь под ним была ранена, он смог, отстреливаясь, сразить двух преследователей и достичь белых позиций на лошади убитого им будённовца. Этот эпизод произвёл сильное впечатление на фоне упаднических настроений, царивших в ходе эвакуации из Крыма, и уже в Галлиполийском лагере (Турция) Ларионов был назначен командиром Офицерского взвода конвоя генерала Кутепова. Свою первую войну против коммунизма Ларионов закончил в чине капитана.
В эмиграции, отталкиваясь от личного опыта, Ларионов предложил собственную градацию боевых частей ВСЮР, отдавая приоритет ударным полкам (корниловцам, дроздовцам, марковцам, алексеевцам). Их бойцов он называл «солдатами национальной революции» и противопоставлял восстановленным полкам Императорской армии и казакам. В одной из своих статей, написанной в 1940 году, Ларионов следующим образом размышляет над причинами неудачи белой борьбы: «После смерти генералов Корнилова, Маркова, Дроздовского, подлинных вождей национального движения и его вдохновителей, способных, действительно, творить историю, остались рыцари и Дон-Кихоты кадетской и монархической контр-революции, в которую они дружными усилиями обратили белое национальное движение».
В 1921 году Ларионов перебирается из Галлиполийского лагеря к родственникам в Финляндию. Там он присоединяется к Русскому Обще-Воинскому Союзу (РОВС) и Боевой организации генерала Кутепова, занимавшимся диверсионной деятельностью на территории СССР. С этого момента фронтовик Ларионов становится партизаном (в широком смысле) Ларионовым. Не дожидаясь иностранной интервенции против Совдепии, националистическая эмиграция активизирует собственное подполье в оккупированной Интернационалом России. В 1927 году Ларионов совершает свой самый знаменитый «национал-революционный» поступок.
Во главе «тройки», куда, кроме него, входят бывшие гимназисты русской гимназии в Гельсингфорсе С. Соловьёв и Д. Мономахов, он переходит советско-финскую границу. 7 июня группа русских диверсантов закидывает гранатами собрание «Агитпропагандного Отдела Ленинградской Коммуны», ранив, по советским данным, 26 человек, и благополучно отходит в Финляндию. «Теракт» произвёл огромный эффект как в СССР, так и за его пределами, наглядно продемонстрировав степень русской непримиримости к коммунизму. Под давлением советских властей Ларионов был выслан и поселился во Франции.
Во Франции белогвардейский «национал-террорист» не прекращает своей борьбы за освобождение Отечества. Теперь он больше времени уделяет воспитанию русской молодёжи, которая во Франции находилась в особенно уязвимом положении, подвергаясь неумолимой ассимиляции и тлетворному влиянию галльского республиканизма. Ларионов встаёт во главе кружка «Белая идея», молодёжной военизированной организации, ориентированной на идеи «интегрального национализма». Своей целью «Белая идея» видела «появление в будущей борьбе воина - политического инструктора, несущего не только меч и огонь, но и творческую одухотворенную идею»... Активисты «Белой идеи» получали надлежащую подготовку, включавшую военные знания, стрельбу, бокс, сдачу спортивных нормативов. Небольшая по численности организация громко заявила о себе, устроив в 1934 году драку с псевдопатриотами-советофилами из «младоросской» партии во время выступления их лидера А. Казем-Бека.
Ларионов один из первых заподозрил в измене респектабельного на первый вид генерала Скоблина, одного из руководителей РОВС. В частности, Ларионову удалось сорвать план Скоблина по отправке белых бойцов на верную смерть в СССР. Позднее раскрылась роль Скоблина и его жены, певицы Н. Плевицкой, в похищении агентами НКВД председателя РОВС генерала Миллера. Ларионов собирался дать показания по делу Плевицкой (Скоблин был ликвидирован своими хозяевами, которые выбросили его из самолёта над красной Испанией), но был выслан из Франции правительством просоветского «Народного фронта» («антифашистского» объединения социалистов, коммунистов и леволибералов).
Следующим пристанищем Ларионова стала национал-социалистическая Германия, которой он неподдельно сочувствовал из-за твёрдой антибольшевицкой политики Гитлера. Здесь он наконец-то почувствовал себя «в своей тарелке». Устроившись в берлинскую русскую газету «Новое слово», Ларионов пишет яркие публицистические и мемуарные статьи. Им разоблачаются просоветское течение «оборонцев», бутафорские «монархисты», эмигрантские «непротивленцы», сторонники ориентации на Францию и масоны. Не брезгует Ларионов и антисемитской риторикой, что вполне отражает настроения тогдашнего европейского и русского социума. «Как Германия и Италия были спасены, так и Россия будет спасена не болтливым, либеральным интеллигентом, а воином-фронтовиком, познавшим в кровавом испытании святую правду своего народа» - признавался Ларионов в статье с говорящим названием «Корни русского фашизма». В 1939 году он курирует Национальную Организацию Русской Молодёжи (НОРМ), задумывавшуюся как «русский Гитлерюгенд».
Начало Второй мировой войны Ларионов встретил с надеждой. Он не поддался соблазну объявить Сталина «русским императором» на основании того, что Красная армия оккупировала украинские и белорусские области Польши. Вместе с тем идеолог и практик русской Национальной Революции придерживался строго прогерманской ориентации, невзирая на подписанный между Берлином и Москвой пакт о ненападении. Ларионов пламенно осуждал попытки поставить русскую эмиграцию на службу демократическим союзникам, справедливо видя в этом «национальное унижение». Отдельной трагедией для Ларионова стала принудительная мобилизация русской молодёжи во французскую армию, приведшая к ненужной трате русской крови. Но надежда на то, что европейский военный смерч затронет и Россию, приведёт к её освобождению от большевицкого ига, не ослабевала в нём.
22 июня 1941 года его надежде суждено было исполниться: германские войска перешли советскую границу. Европейский меч занесён над большевицким драконом. Ларионов не замедлил присоединиться к борьбе, столь судьбоносной для России. В 1941 году он как корреспондент «Нового Слова» посещает Смоленск, город, заслуживший от просоветских историков звание «столицы русского коллаборационизма». Жестокие и захватывающие картины современной войны, столь не похожей на войну его молодости, наводили его на весьма интересные мысли: «Как ни трагична и убийственна для многих людей война, она имеет свои положительные стороны: она будит новые мысли, выплавляет, выжигая старое, новые формы, она освежает воздух, ставший смертельно душным, она омолаживает народы и делает их способными к восприятию идей высшего порядка. В страшных боях современности выковывается новое поколение людей, ничем не похожее ни на дряблых интеллигентов, ни на подхалимов или рабов». Думается, что подобные слова актуальны и для нашего времени.
С появлением на военно-политическим горизонте Русской Освободительной Армии (РОА) Ларионов вступает в её ряды. В вооружённых силах Комитета Освобождения Народов России (КОНР) он занимает должность офицера по особым поручениям, в чью компетенцию входила разведка и контрразведка. После поражения Германии, а вместе с ней и всего Русского Освободительного Движения, Ларионов, как белоэмигрант, избегает выдачи большевикам. Закат жизни он проводит в Мюнхене, периодически печатаясь по вопросам истории Белого движения. Точная дата смерти «белого диверсанта», к сожалению, неизвестна, он ушёл из жизни приблизительно после 1984 года.
Виктор Ларионов, безусловно, оставил яркий след в русской истории. Гардемарин, фронтовик, диверсант, контрразведчик, публицист… В жизни он умел разить как мечом, так и пером. Один из немногих, Ларионов пытался оформить праведную, горячую, но, увы, довольно аморфную «белую идею» в современную национал-революционную идеологию. И, надо сказать, его усилия на этой стезе не пошли прахом: молодая Россия поднимается сегодня против евразийско-чекистского ига с его именем на устах. (ист)