Шуты на царстве
«Шоу-бизнес превращает народ в плебеев… А когда вместо Бога возвеличивается человек, это неизбежно и непреложно оборачивается возвеличиванием самого ничтожного из людей, отбросов человеческого рода»
Нравится нам это или не нравится, но в сознании народа есть некое «свято место», которое может заполнить только человек. Не идея, та или иная, а ее воплощение, себе подобный. Это изъян нашей природы, который можно отрицать, но он от отрицания не исчезнет. Христианский институт монархии был рациональнее всех прочих, ибо он-то как раз и учитывал сие неприятное свойство. Венценосец при монархическом устройстве почитается не как самый главный человек в стране, но, через Таинство, как посредник между народом и Богом. На венценосца можно смотреть сквозь слезы восторга - и оставаться человеком, а не пресмыкающимся. На деспота так взирать невозможно. Не просто же так сталинист вызывает у нас брезгливость..
Но не стоит особо сокрушаться о том, что наш народ в большинстве своем прожил несколько десятилетий в жалком и унизительном состоянии поклонения человека перед человеком. Повсеместное падение института монархии (либо превращение ее из фактической в номинальную, в красивый бантик традиции) выработало в «свободной» части Европы механизм поклонения иным кумирам. Но об этом чуть ниже.
Некогда автор этих строк вывел положение, что религией любого «безрелигиозного» общества является поклонение Златому Тельцу. Культ, собственно, совершено языческий, неоязыческий, идолопоклонство. Физически идол из золота, Златой Телец ни в каком храме не стоит, сейчас все же на дворе более изощренные времена, чем в ветхозаветные дни. Он многолик, он дробиться на тех, у кого этого самого золота очень много и кто почитаем именно по факту обладания. Владельцы капиталов, таким образом, предстают жрецами этого Тельца, а их безвкусные, ценные единственно неестественной дороговизной тряпки от кутюр - ритуальными облачениями.
Итак, элитой безрелигиозного общества, для красоты именуемого «секулярным», являются обладатели больших капиталов, тельцекратия. В наших постсоветских реалиях она делится на воров и шутов. О ворах говорить скучно, поэтому поговорим о шутах, они ведь и созданы для нашего развлечения. Глядишь, и развлечемся.
По сути ничего не изменилось с очень древних времен. Мы сидели за столом и пировали, а шут - паяц, фигляр, дурак, лицедей - ходил вокруг с музыкальным инструментом или без него, кривлялся или пел, дабы нам было веселее работать зубами. Само собой, если хотелось оторваться от куска жаркого дабы поболтать с соседом, никто не беспокоился тем, не мешает ли наш разговор тому, кто поет или кривляется. Читатель, честно, разве это не зарисовка Вашего пира? Вот Вы отставили бокал, отложили вилку, заспорили о политике… А паяц поет перед Вашим столом. Так что изменилось от того, что он переместился на экран?
С одной стороны не изменилось ничего, но с другой - очень многое. Ибо вчерашний ничтожный из ничтожных сегодня вознесен над всеми нами. Мы сами его над собою вознесли, поклонившись идолу чистогана.
Столетия развития человечества в лоне христианства развели монолитное языческое лицедейство на два течения. Одно так и осталось обслуживать нашу низменную потребность в пустом развлечении, второе одухотворилось. На излете нормального жизненного устройства, в XIX столетии, представители этого второго были окружены общественным поклонением, обожанием. Они даже звались частенько кумирами, но, по сути, не были ими, не были тем, чего человеку нельзя творить.
Пушкин со всеми своими современниками восхищался Истоминой. Но восхищались они ее высоким талантом, восхищались цивилизованно, то есть горячо обсуждали ее выход в «Телемаке», но отнюдь не нашивали на свои фраки ее портреты. Газеты писали об Истоминой, но не об ее выезде, не об ее особняке. Во-первых, это никого не интересовало, но есть и во-вторых. Лошади и палаты Истоминой едва ли выделялись среди других, принадлежавших министрам, генералам, князьям. Сливки кастового общества были сбиты весьма ровным слоем. Талантливые служители муз довольно часто пользовались заслуженным богатством - материализацией общественного восхищения. Но оно никогда не было сверхъестественным.
Но вот устанавливается новая общественная формация - тельцекратия, которую также можно назвать демократией. Второе название ложно, поскольку демос не правит никогда. Просто в равной степени и деспоты и деньгопоклонники любят внушать народу, что он это делает, в отличье от более правдивых монархов. И в стане лицедеев происходит странная рокировка. Если раньше певица садилась в роскошный экипаж, а певичка радовалась коробке конфет, то теперь все выглядит иначе. Служители муз, представители одухотворенного лицедейства, живут примерно так же, как и в XIX веке: не хуже и не лучше других достойных известных граждан. Доходы же дураков и дурок возрастают в геометрической прогрессии и строго в обратной пропорциональности их реальному значению. И это - чисто демократический механизм заполнения пустого «свята места».
В XX столетии взмыли на немыслимую социальную высоту те, кто прежде не был на ней никогда. Это спортсмены, всякого рода шоумены, актеры кино в его рыночной разновидности, и, главное, так называемые «звезды». Певцов всегда делал голос. У «звезды» голоса может не быть, но может и быть, это решительно неважно. «Звезду» делают деньги, вкладываемые в нее для того, чтобы деньги уже делала «звезда». «Звезды» это как раз те кумиры, творение которых пагубно для человека. Это видно из одного только того, какие уродливые гипертрофированные формы принимает поклонение им.
В российской действительности у механизмов звездопроизводства есть некая особая специфика. Культ Тельца исповедуем нашим обществом недавно. При советской власти деньги не решали почти ничего. В позднесоветский период все решали связи. Теперь связи работают на производство денег. И если за границей при производстве «звезды» все же учитываются какие-то внешние и вокальные данные, быть может, из соображений бескорыстного эстетизма производителей, то у нас они не учитываются абсолютно. Вот не учитывается и все. Такое ощущение, что они военной силой завоевали свое право забавлять нас, полностью наплевав на то, хотим мы этого или нет.
Может быть, кто-то попробует утверждать, что сливки эти отцедила молодежь? Да бросьте. Молодежь называет самых раскрученных звезд «попсой», и увлекается совсем иными музыкальными поветриями, чем «эти белые сирени». Заменим слово «попса» на слово пошлость, и спросим, каким же образом она собирает тогда полные стадионы? Противоречия нет. Слушают звезд действительно все, просто потому, что деться от них некуда, они просачиваются во все щели. Но под массовый гипноз попадают наиболее эстетически и человечески слабые. На заполнение стадионов их хватает. Нас туда никто насильно еще не гонит. Пока.
Нерон, своего рода воплощение антихристианского язычества, тоже любил потешать народ своим пением. А вот если какой-нибудь римлянин вдруг да отказывался посетить спорткомплекс, где всеобщий кумир желал осчастливить публику дивными звуками, или даже решался высказывать критические замечания, такой недостойный своего счастья гражданин легко мог ночью исчезнуть в решительно непонятном направлении. Понятное дело, что подобные странные инциденты весьма способствовали поутру к пробуждению чувства прекрасного у соседей по кубикулу. Хорошо, допустим, что власти устраивать репрессии на тех, кто морщится от песни про чью-то там зайку, у нынешних идолов нету. Но все остальные рычаги - в их распоряжении, не стоит обольщаться.
Вспомним одну не слишком давнюю историю. Не стоит пересказывать, она еще не забылась - я подразумеваю историю с ростовской журналисткой Ириной Ароян, которую грязно оскорбил полностью слетевший с тормозов звездун, а следом чуть не избили его охранники. Несколько радиостанций объявили тогда бойкот этому члену влиятельного клана. И тут начались чудеса в решете. В новостной аналитической программе «Вести» популярный телеведущий вдруг вступился за певуна. За заступника было стыдно, но вместе с тем не получалось не посочувствовать: ведь очень и очень трудно достойно выгородить столь отпетого хама. Выходило косо и криво. От бойкота-де страдают прежде всего поклонники певца, желающие слышать его дивный голос. Нашли и поклонников, вернее поклонниц, повествующих под фотографиями, облепившими стену грязной общаги, что их отношение к кумиру нисколь не изменилось.
Глядя на личики дев, трудно было усомниться в их искренности. Такие девушки матом не ругаются, они на нем разговаривают. Едва ли они вообще поняли суть конфликта. Но телеведущий-то, человек, по всему видно, с недурным вкусом, ей-же-ей трудно вообразить его «прущимся» на досуге от «заек» - он-то чего ради встал в непристойную позу - за хама против женщины? И чего ради подобный желтый сюжетец вообще обрел место в серьезной аналитической программе?
Но это было только начало кампании. На сцену сплоченными рядами выскочили полушуты вернее, в нашей перевернутой иерархии, недошуты, артисты с претензией на некоторую власть над умами либо творческий поиск. Они торопились, очень торопились засвидетельствовать свою лояльность верховным шутам, шутам чистой воды. Пожилой бард прокричал с экрана, что давно надо было дать отпор мерзавцам-журналюгам, чтобы не лезли узнавать, с кем он, оный пожилой бард, «спит». С каких, извините, пор, вопрос о римейках, чисто профессиональный и метко заданный, судя по реакции, вопрос, может быть отнесен к области частной жизни? То же самое - аргументы не выдерживали малейшей критики, но слаженность впечатляла.
И все это было не случайно. Одной радиостанции можно попросту перекрыть кислород. А если их несколько? Сложнее. А если они все друг за дружкой пойдут защищать право слабого пола на пристойное поведение сильного? А тут еще сайты в интернете, собирающие огромным числом подписи в поддержку журналистки. Интернет - штука народная, тут не подкупишь и не запугаешь. Произошел мощный стихийный всплеск нравственного чувства, этого недовытравленного наследия христианского прошлого нашей страны. А там, где вдруг очерчивается грань между Добром и Злом, начинают шататься устои тельцекратического общества.
Неоязыческое общество, вослед за языческим, живет только при условии размытости норм морали. Захотим - женщин и детей львам в клетку кинем, захотим - будем растлением малолетних заниматься. Почему нельзя, если хочется? Тут уже не в самом певуне дело, тут опасность куда больше. Как угодно заболтать, лишь бы заглушить, затемнить предельно простую суть дела.
И «Вести» продолжали трудиться. А вот там, за границей, певуну премию дали, а вот он прибыл домой, а его здесь не встретили, бедный, покинутый! А вот он так обиделся на всех, что непременно со сцены уйдет. Уже почти ушел, еще один концертик и все. А тут и газете «Известия» подошло время считать «людей года». И чьей фотографией порадовали нас в ряду этих героев? Вы, читатель, быть может, решили, что это была фотография скромной провинциалки, сумевшей в неравной борьбе отстоять свое человеческое достоинство? Ничуть - с фотографии взирал перекормленный зрелый мужчина в нелепо подростковом прикиде. Напаскудничал - вот и попал в человеки года.
И мощные усилия даром не пропали. Сборы не рухнули, певун «передумал» уходить со сцены. Народ снова стал плебсом.
Не хочу утомлять подробностями, но перед главным шоу-кланом прогибалась и программа «Время», и программа «Человек и закон». Строго говоря, шуты вызывают к себе серьезных, умных и наделенных вкусом людей так, как мы вызываем сантехников. Вот, опять забилось, прочищайте!
Если центральные каналы для них - лишь рычаги решения своих материальных проблем, так они ли не власть?
Другой признак власти - налоги. Даже если мы действительно не будем включать телевизор, мы их все равно платим. В стоимость почти каждого товара, который мы покупаем, будь то флакончик шампуня или плитка шоколада, вложена стоимость его рекламы в медийном пространстве. Если бы в его цену не закладывали этой стоимости, производители не могли бы платить за рекламные секунды огромных денег. Огромные деньги, вложенные в рекламные секунды, делают эфир золотым пространством. Поэтому те, кто оккупировал это золотое медийное пространство, получают в нем огромные гонорары. Круг замкнулся. Чтобы не платить шутовской власти налогов, нам надо не есть и не мыться. Еще, конечно, выход, перейти на натуральное хозяйство, а ля Лыковы.
Нет, мы их не призывали, они нас оккупировали. Ну очень уж надо было бы быть невысокого мнения о нашем народе, чтобы предположить, будто он на самом деле в восторге от двух мужиков, изображающих каждый праздник двух старух. Напомню, что сама идея, мягко говоря, присвоена. Был в советские времена такой очаровательный эстрадный дуэт - Авдотья Никитишна и Вероника Маврикиевна. Комический эффект в нем прежде всего вызывался контрастом между старушкой рафинированно-интеллигентной и старушкой простонародной. Это было в самом деле остроумно, люди в самом деле от души веселились. Уж будто народ так поглупел с той поры, что охотно принял замену того блестящего дуэта на жалкую на него пародию - на дуэт тупой и вульгарный? Едва ли.
Самая безнадежность положения в том, что если бы не было этого шоу-клана, другой был бы ничуть не лучше. Антропоцентризм это не мировоззрение, это процесс, неизбежно осаждающий настоящие сливки общества на дно безвестности и нищеты, и поднимающий наверх грязь донной тины. То, что наши дураки и дурки - самые бездарные, конечно, обидно, но решительно не принципиально. Вы не сыщете ни единой европейской страны, в которой доходы какой-нибудь обладательницы смазливого личика и более-менее сносного голоска не превысили бы доходы известных ученых.
Когда вместо Бога возвеличивается человек, это неизбежно и непреложно оборачивается возвеличиванием самого ничтожного из людей, отбросов человеческого рода.
Так вглядимся же в них, включим телевизор и вглядимся повнимательнее. Ведь они - лицо нашего общества. Это только на первый взгляд кажется, что не лицо, а совсем другая часть тела.
Елена Чудинова
«Наше время», № 10, 2006
Нравится нам это или не нравится, но в сознании народа есть некое «свято место», которое может заполнить только человек. Не идея, та или иная, а ее воплощение, себе подобный. Это изъян нашей природы, который можно отрицать, но он от отрицания не исчезнет. Христианский институт монархии был рациональнее всех прочих, ибо он-то как раз и учитывал сие неприятное свойство. Венценосец при монархическом устройстве почитается не как самый главный человек в стране, но, через Таинство, как посредник между народом и Богом. На венценосца можно смотреть сквозь слезы восторга - и оставаться человеком, а не пресмыкающимся. На деспота так взирать невозможно. Не просто же так сталинист вызывает у нас брезгливость..
Но не стоит особо сокрушаться о том, что наш народ в большинстве своем прожил несколько десятилетий в жалком и унизительном состоянии поклонения человека перед человеком. Повсеместное падение института монархии (либо превращение ее из фактической в номинальную, в красивый бантик традиции) выработало в «свободной» части Европы механизм поклонения иным кумирам. Но об этом чуть ниже.
Некогда автор этих строк вывел положение, что религией любого «безрелигиозного» общества является поклонение Златому Тельцу. Культ, собственно, совершено языческий, неоязыческий, идолопоклонство. Физически идол из золота, Златой Телец ни в каком храме не стоит, сейчас все же на дворе более изощренные времена, чем в ветхозаветные дни. Он многолик, он дробиться на тех, у кого этого самого золота очень много и кто почитаем именно по факту обладания. Владельцы капиталов, таким образом, предстают жрецами этого Тельца, а их безвкусные, ценные единственно неестественной дороговизной тряпки от кутюр - ритуальными облачениями.
Итак, элитой безрелигиозного общества, для красоты именуемого «секулярным», являются обладатели больших капиталов, тельцекратия. В наших постсоветских реалиях она делится на воров и шутов. О ворах говорить скучно, поэтому поговорим о шутах, они ведь и созданы для нашего развлечения. Глядишь, и развлечемся.
По сути ничего не изменилось с очень древних времен. Мы сидели за столом и пировали, а шут - паяц, фигляр, дурак, лицедей - ходил вокруг с музыкальным инструментом или без него, кривлялся или пел, дабы нам было веселее работать зубами. Само собой, если хотелось оторваться от куска жаркого дабы поболтать с соседом, никто не беспокоился тем, не мешает ли наш разговор тому, кто поет или кривляется. Читатель, честно, разве это не зарисовка Вашего пира? Вот Вы отставили бокал, отложили вилку, заспорили о политике… А паяц поет перед Вашим столом. Так что изменилось от того, что он переместился на экран?
С одной стороны не изменилось ничего, но с другой - очень многое. Ибо вчерашний ничтожный из ничтожных сегодня вознесен над всеми нами. Мы сами его над собою вознесли, поклонившись идолу чистогана.
Столетия развития человечества в лоне христианства развели монолитное языческое лицедейство на два течения. Одно так и осталось обслуживать нашу низменную потребность в пустом развлечении, второе одухотворилось. На излете нормального жизненного устройства, в XIX столетии, представители этого второго были окружены общественным поклонением, обожанием. Они даже звались частенько кумирами, но, по сути, не были ими, не были тем, чего человеку нельзя творить.
Пушкин со всеми своими современниками восхищался Истоминой. Но восхищались они ее высоким талантом, восхищались цивилизованно, то есть горячо обсуждали ее выход в «Телемаке», но отнюдь не нашивали на свои фраки ее портреты. Газеты писали об Истоминой, но не об ее выезде, не об ее особняке. Во-первых, это никого не интересовало, но есть и во-вторых. Лошади и палаты Истоминой едва ли выделялись среди других, принадлежавших министрам, генералам, князьям. Сливки кастового общества были сбиты весьма ровным слоем. Талантливые служители муз довольно часто пользовались заслуженным богатством - материализацией общественного восхищения. Но оно никогда не было сверхъестественным.
Но вот устанавливается новая общественная формация - тельцекратия, которую также можно назвать демократией. Второе название ложно, поскольку демос не правит никогда. Просто в равной степени и деспоты и деньгопоклонники любят внушать народу, что он это делает, в отличье от более правдивых монархов. И в стане лицедеев происходит странная рокировка. Если раньше певица садилась в роскошный экипаж, а певичка радовалась коробке конфет, то теперь все выглядит иначе. Служители муз, представители одухотворенного лицедейства, живут примерно так же, как и в XIX веке: не хуже и не лучше других достойных известных граждан. Доходы же дураков и дурок возрастают в геометрической прогрессии и строго в обратной пропорциональности их реальному значению. И это - чисто демократический механизм заполнения пустого «свята места».
В XX столетии взмыли на немыслимую социальную высоту те, кто прежде не был на ней никогда. Это спортсмены, всякого рода шоумены, актеры кино в его рыночной разновидности, и, главное, так называемые «звезды». Певцов всегда делал голос. У «звезды» голоса может не быть, но может и быть, это решительно неважно. «Звезду» делают деньги, вкладываемые в нее для того, чтобы деньги уже делала «звезда». «Звезды» это как раз те кумиры, творение которых пагубно для человека. Это видно из одного только того, какие уродливые гипертрофированные формы принимает поклонение им.
В российской действительности у механизмов звездопроизводства есть некая особая специфика. Культ Тельца исповедуем нашим обществом недавно. При советской власти деньги не решали почти ничего. В позднесоветский период все решали связи. Теперь связи работают на производство денег. И если за границей при производстве «звезды» все же учитываются какие-то внешние и вокальные данные, быть может, из соображений бескорыстного эстетизма производителей, то у нас они не учитываются абсолютно. Вот не учитывается и все. Такое ощущение, что они военной силой завоевали свое право забавлять нас, полностью наплевав на то, хотим мы этого или нет.
Может быть, кто-то попробует утверждать, что сливки эти отцедила молодежь? Да бросьте. Молодежь называет самых раскрученных звезд «попсой», и увлекается совсем иными музыкальными поветриями, чем «эти белые сирени». Заменим слово «попса» на слово пошлость, и спросим, каким же образом она собирает тогда полные стадионы? Противоречия нет. Слушают звезд действительно все, просто потому, что деться от них некуда, они просачиваются во все щели. Но под массовый гипноз попадают наиболее эстетически и человечески слабые. На заполнение стадионов их хватает. Нас туда никто насильно еще не гонит. Пока.
Нерон, своего рода воплощение антихристианского язычества, тоже любил потешать народ своим пением. А вот если какой-нибудь римлянин вдруг да отказывался посетить спорткомплекс, где всеобщий кумир желал осчастливить публику дивными звуками, или даже решался высказывать критические замечания, такой недостойный своего счастья гражданин легко мог ночью исчезнуть в решительно непонятном направлении. Понятное дело, что подобные странные инциденты весьма способствовали поутру к пробуждению чувства прекрасного у соседей по кубикулу. Хорошо, допустим, что власти устраивать репрессии на тех, кто морщится от песни про чью-то там зайку, у нынешних идолов нету. Но все остальные рычаги - в их распоряжении, не стоит обольщаться.
Вспомним одну не слишком давнюю историю. Не стоит пересказывать, она еще не забылась - я подразумеваю историю с ростовской журналисткой Ириной Ароян, которую грязно оскорбил полностью слетевший с тормозов звездун, а следом чуть не избили его охранники. Несколько радиостанций объявили тогда бойкот этому члену влиятельного клана. И тут начались чудеса в решете. В новостной аналитической программе «Вести» популярный телеведущий вдруг вступился за певуна. За заступника было стыдно, но вместе с тем не получалось не посочувствовать: ведь очень и очень трудно достойно выгородить столь отпетого хама. Выходило косо и криво. От бойкота-де страдают прежде всего поклонники певца, желающие слышать его дивный голос. Нашли и поклонников, вернее поклонниц, повествующих под фотографиями, облепившими стену грязной общаги, что их отношение к кумиру нисколь не изменилось.
Глядя на личики дев, трудно было усомниться в их искренности. Такие девушки матом не ругаются, они на нем разговаривают. Едва ли они вообще поняли суть конфликта. Но телеведущий-то, человек, по всему видно, с недурным вкусом, ей-же-ей трудно вообразить его «прущимся» на досуге от «заек» - он-то чего ради встал в непристойную позу - за хама против женщины? И чего ради подобный желтый сюжетец вообще обрел место в серьезной аналитической программе?
Но это было только начало кампании. На сцену сплоченными рядами выскочили полушуты вернее, в нашей перевернутой иерархии, недошуты, артисты с претензией на некоторую власть над умами либо творческий поиск. Они торопились, очень торопились засвидетельствовать свою лояльность верховным шутам, шутам чистой воды. Пожилой бард прокричал с экрана, что давно надо было дать отпор мерзавцам-журналюгам, чтобы не лезли узнавать, с кем он, оный пожилой бард, «спит». С каких, извините, пор, вопрос о римейках, чисто профессиональный и метко заданный, судя по реакции, вопрос, может быть отнесен к области частной жизни? То же самое - аргументы не выдерживали малейшей критики, но слаженность впечатляла.
И все это было не случайно. Одной радиостанции можно попросту перекрыть кислород. А если их несколько? Сложнее. А если они все друг за дружкой пойдут защищать право слабого пола на пристойное поведение сильного? А тут еще сайты в интернете, собирающие огромным числом подписи в поддержку журналистки. Интернет - штука народная, тут не подкупишь и не запугаешь. Произошел мощный стихийный всплеск нравственного чувства, этого недовытравленного наследия христианского прошлого нашей страны. А там, где вдруг очерчивается грань между Добром и Злом, начинают шататься устои тельцекратического общества.
Неоязыческое общество, вослед за языческим, живет только при условии размытости норм морали. Захотим - женщин и детей львам в клетку кинем, захотим - будем растлением малолетних заниматься. Почему нельзя, если хочется? Тут уже не в самом певуне дело, тут опасность куда больше. Как угодно заболтать, лишь бы заглушить, затемнить предельно простую суть дела.
И «Вести» продолжали трудиться. А вот там, за границей, певуну премию дали, а вот он прибыл домой, а его здесь не встретили, бедный, покинутый! А вот он так обиделся на всех, что непременно со сцены уйдет. Уже почти ушел, еще один концертик и все. А тут и газете «Известия» подошло время считать «людей года». И чьей фотографией порадовали нас в ряду этих героев? Вы, читатель, быть может, решили, что это была фотография скромной провинциалки, сумевшей в неравной борьбе отстоять свое человеческое достоинство? Ничуть - с фотографии взирал перекормленный зрелый мужчина в нелепо подростковом прикиде. Напаскудничал - вот и попал в человеки года.
И мощные усилия даром не пропали. Сборы не рухнули, певун «передумал» уходить со сцены. Народ снова стал плебсом.
Не хочу утомлять подробностями, но перед главным шоу-кланом прогибалась и программа «Время», и программа «Человек и закон». Строго говоря, шуты вызывают к себе серьезных, умных и наделенных вкусом людей так, как мы вызываем сантехников. Вот, опять забилось, прочищайте!
Если центральные каналы для них - лишь рычаги решения своих материальных проблем, так они ли не власть?
Другой признак власти - налоги. Даже если мы действительно не будем включать телевизор, мы их все равно платим. В стоимость почти каждого товара, который мы покупаем, будь то флакончик шампуня или плитка шоколада, вложена стоимость его рекламы в медийном пространстве. Если бы в его цену не закладывали этой стоимости, производители не могли бы платить за рекламные секунды огромных денег. Огромные деньги, вложенные в рекламные секунды, делают эфир золотым пространством. Поэтому те, кто оккупировал это золотое медийное пространство, получают в нем огромные гонорары. Круг замкнулся. Чтобы не платить шутовской власти налогов, нам надо не есть и не мыться. Еще, конечно, выход, перейти на натуральное хозяйство, а ля Лыковы.
Нет, мы их не призывали, они нас оккупировали. Ну очень уж надо было бы быть невысокого мнения о нашем народе, чтобы предположить, будто он на самом деле в восторге от двух мужиков, изображающих каждый праздник двух старух. Напомню, что сама идея, мягко говоря, присвоена. Был в советские времена такой очаровательный эстрадный дуэт - Авдотья Никитишна и Вероника Маврикиевна. Комический эффект в нем прежде всего вызывался контрастом между старушкой рафинированно-интеллигентной и старушкой простонародной. Это было в самом деле остроумно, люди в самом деле от души веселились. Уж будто народ так поглупел с той поры, что охотно принял замену того блестящего дуэта на жалкую на него пародию - на дуэт тупой и вульгарный? Едва ли.
Самая безнадежность положения в том, что если бы не было этого шоу-клана, другой был бы ничуть не лучше. Антропоцентризм это не мировоззрение, это процесс, неизбежно осаждающий настоящие сливки общества на дно безвестности и нищеты, и поднимающий наверх грязь донной тины. То, что наши дураки и дурки - самые бездарные, конечно, обидно, но решительно не принципиально. Вы не сыщете ни единой европейской страны, в которой доходы какой-нибудь обладательницы смазливого личика и более-менее сносного голоска не превысили бы доходы известных ученых.
Когда вместо Бога возвеличивается человек, это неизбежно и непреложно оборачивается возвеличиванием самого ничтожного из людей, отбросов человеческого рода.
Так вглядимся же в них, включим телевизор и вглядимся повнимательнее. Ведь они - лицо нашего общества. Это только на первый взгляд кажется, что не лицо, а совсем другая часть тела.
Елена Чудинова
«Наше время», № 10, 2006