Версия: Почему Гитлер променял «окопную войну» на Курскую дугу
Операция «Цитадель» формально завершилась между Германией и СССР вничью, но стратегически фюрер в ней проиграл…
Немецкий историк Вольф фон Ааакен в своей книге «Ведьмин котел на Восточном фронте» («Центрполиграф», 2010; оригинал - Hexenkessel ostfront. Von Smolensk nach Breslau) изобразил геополитическую обстановку вокруг Курской битвы. «Русская планета» представляет краткий пересказ описанных им событий.
.
.
Проигрыш в Сталинградской битве поставил Гитлера перед вопросом: какую стратегию избрать на 1943 год? Подавляющее большинство немецких генералов было за глубокую оборону. Многие из них прошли Первую мировую и хорошо знали, что «окопная война» - самое слабое место русской армии. Русские могут либо наступать, либо отступать. Генералы хотели вести так называемую мобильную оборонительную войну, с помощью которой они надеялись истощить РККА. Главная надежда верхушки вермахта была в том, что в результате такой «окопной войны» Сталин в середине 1943 года пойдет на сепаратный мир.
Гитлеровских генералов поддерживал итальянский дуче Муссолини. Сразу после сталинградской катастрофы, в феврале 1943-го он выступил за переход к оборонительным действиям на востоке. Гитлер отверг это предложение. Муссолини 9 марта 1943 года снова обратился к фюреру с требованием не предпринимать наступательных действий на Восточном фронте и перенести их на 1944 год. Муссолини указывал, что главная задача для Италии и Германии - сохранить свои позиции в Северной Африке и не допустить там высадки англо-американского десанта и далее - на юге Европы. Для этого с Восточного фронта надо было снять минимум 10-15 дивизий (в перспективе - до 20-25), а также сотни самолетов и танков. Гитлер снова отклонил требование Муссолини, и тот, разозленный, двумя неделями позже заявил о возможном сепаратном мире с Россией. На этот раз Гитлер не сказал ни «да», ни «нет». Видимо, он тоже начал склоняться к миру со Сталиным. Но для более удачного торга с СССР ему нужна была хотя бы одна большая победа на Восточном фронте. Фюрер был уверен, что тогда Сталину будет некуда деваться, и он примет все условия Германии.
В пользу стратегии Гитлера в начале 1943 года говорило международное положение СССР. Все шло к тому, что Сталин мог потерять англо-саксонских союзников. 30 марта 1943 года британский премьер Черчилль уведомил Сталина, что движение конвоев с военными грузами из Британии в Советский Союз придется прекратить. Весь существующий тоннаж необходим для англо-американской высадки на Сицилию. Сообщение Черчилля вызвало в Кремле бурю возмущения.
Тревоги Сталина возросли. Плохие новости шли одна за другой. 12 апреля 1943 года генерал Власов вторично обратился с открытым письмом к солдатам и офицерам РККА и всему советскому народу. Это письмо не только произвело впечатление на армию, ближний тыл и советских людей, находившихся в оккупации. Оно очень обеспокоило США и Англию, у которых появилось подозрение, что русские являются опасными партнерами по коалиции. Никто не мог им гарантировать, что А. Власов не окажется вторым Виши (коллаборационистский режим маршала Петена в оккупированной Германией Франции. - РП).
Днем позже, 13 апреля 1943 года пришла самая плохая новость для Сталина, которая могла покончить с антигитлеровской коалицией. Речь шла о 8 тысячах польских офицеров, которые после поражения Польши в 1939-м очутились в СССР. В этот день стало известно о трагедии в Катыни.
Польское правительство в изгнании никогда не оставляло попытки узнать о судьбе своих плененных офицеров. Посольство Польши в Москве 22 июня 1941 года сделало запрос о них. Затем польский посол Кот каждую неделю бомбардировал Кремль требованиями доложить о судьбе польских офицеров. Сталин нелепо отговаривался. 3 декабря 1941 года он рассказал Коту самую глупую версию, которая только могла существовать: якобы польских офицеров в начале войны привезли в лагеря на Дальний Восток, и оттуда все 8 тысяч пленных совершили побег через границу в марионеточное государство Манчжоу-Го. Отныне полякам следовало искать пленных офицеров у японцев и их маньчжурских сателлитов. Сталин умыл руки.
И вот 13 апреля 1943 года стало ясно, где эти польские офицеры. Немецкое радио сообщило, что нашло их захоронение. В западных странах этому не поверили, памятуя о жестокости самих немцев, способных на подобный зверский расстрел. Но немцы собрали военных экспертов из нейтральных стран Европы. Глава польского правительства в изгнании (в Лондоне) Сикорский обратился в Международный Красный Крест в Женеве с просьбой исследовать тела польских офицеров. Специалисты из этой организации тоже подтвердили, что поляки были расстреляны до 1941 года.
После известий от медицинских экспертов польское правительство порвало отношения с советским. Ультраправые круги в Англии были возмущены этим фактом не менее, чем поляки. Большая польская община в США и Канаде требовала осудить правительство Сталина.
Столь явная позиция союзников еще больше разожгла недоверие, которое Сталин питал к США и Англии. Но он боялся потерять их и остаться один на один с Гитлером. Чтобы загладить свою вину и покончить с недоверием США и Англии, Сталин в мае 1943 года решился распустить Коминтерн. Но лидер СССР понимал, что не может бесконечно отступать по всем дипломатическим фронтам. В мае 1943-го он отправил злую телеграмму Черчиллю, когда тот откроет второй фронт. Там были слова, которые доселе в дипломатической переписке не считались употребительными. Черчилль ответил не менее зло. Так же агрессивно Сталин поговорил с американским послом в Москве Дэвисом. Тот тоже не спустил советскому лидеру такого тона. В результате Сталин отозвал из Лондона советского посла Майского. Такой же приказ был отдан советскому послу в Вашингтоне Литвинову. Сталин словно сам загонял себя в клетку, из которой не было выхода.
Совсем на грань разрыва отношений союзников поставил приказ Сталина командиру югославских партизан Тито, в котором говорилось, что в случае высадки союзников на Балканах он дает ему право выступить вместе с немцами против англичан и американцев. Англичанам стало известно об этом приказе; ранее Сталин предупреждал их, что Балканы - его зона интересов, а англосаксы, мол, пусть высаживаются во Франции. Это было неслыханным вероломством с его стороны.
Гитлер был хорошо осведомлен о дипломатических поражениях Сталина, следовавших одно за другим. Одна хорошая победа - и тот сломается окончательно, считал фюрер. Гитлер приказал еще интенсивнее разрабатывать наступательный план «Цитадель».
Германские генералы до последнего стояли на том, что большая битва с РККА под Курском не нужна. Генерал-инспектор танковых войск Гудериан, генерал Модель, генерал-фельдмаршал фон Манштейн, командующий группой армий «Центр» фон Клюге - все они в начале 1943 года говорили, что на Курской дуге надо успеть выступить либо до середины мая 1943-го, пока русские не накопили там достаточно сил, либо уже весной 1944-го.
Гудериан, назначенный незадолго до этого главным по танковым соединениям Вермахта, в 1943-м готовил большую программу перевооружения этого рода войск. Лишь к началу 1944 года в немецкие войска должно было поступить достаточное количество «Тигров» и «Пантер». В начале 1943-го Гудериан начал постепенную модернизацию легких и средних танков «Панцер III и IV» - они понемногу выводились с фронта, на них ставилось новое вооружение, модернизировался двигатель. Гудериан был уверен, что к апрелю 1944-го немецкие танковые части усилятся настолько, что легко сомнут любую оборону русских, как это было летом 1941-го и 1942-го. Министр вооружений Шпеер поддержал Гудериана, доложив Гитлеру о том, что новые танки еще не до конца испытаны, и если сейчас их ввести в бой, необходимо считаться с дополнительными потерями из-за возможных технических неисправностей...
В середине мая 1943-го Гитлер почти согласился с доводами своих генералов. На одном из совещаний он сказал им: «Вы совершенно правы. При мысли о наступлении “Цитадель” у меня начинает болеть живот». Он понимал, что для поддержания духа войск и самой Германии какое-то наступление нужно, и был согласен на ограниченную операцию на юго-востоке Украины. Кажется, 1943-й должен был стать первым годом «окопной войны». Но в конце мая, как мы показали выше, произошел перелом в сознании Гитлера, и он все же решился на операцию «Цитадель» на Курской дуге.
Генерал Цейтцлер в середине июня 1943-го сказал Гитлеру, что надо начинать наступление немедленно, либо русские усилят оборону на этом участке настолько, что бои потеряют смысл из-за будущих огромных потерь. Но Гитлер медлил, взвешивал и - главное - все ждал разрыва между союзниками, когда Сталин останется с ним один на один. Только 1 июля фюрер вызвал генералов и назначил дату наступления - 5 июля.
Дальнейшее известно и хорошо описано в военных мемуарах и справочниках. 14 июля Гитлер приказал остановить операцию «Цитадель». Немцы считали, что на поле боя была достигнута ничья. Так оно и было, если смотреть на карту. Но стратегически Гитлер проиграл на Курской дуге. 10 июля 1943 года англичане и американцы, напуганные слухами о скором сепаратном мире между Сталиным и Гитлером, высадили десант на Сицилии. Да, это был неполноценный второй фронт, но англосаксы понимали, что пусть лучше такой, чем продолжать дальше злить Сталина. А немецкий вермахт потерял под Курском танковый потенциал, на который в 1944-м так надеялся Гудериан. Танки - в них заключалась мощь Германии, на них строилась тактика и стратегия вермахта. Без бронетехники немцы не имели шансов не только на наступление, но и на успешную оборону. Так летом 1943-го Гитлер, не послушав своих генералов, проиграл и стратегически, и геополитически. Невозможен был теперь, особенно после высадки американцев в Европе, и сепаратный мир со Сталиным. Красный прилив, не считаясь ни с какими жертвами, покатился на запад...
Русская Планета (статья полностью, некоторые военные аспекты Курской битвы)
Немецкий историк Вольф фон Ааакен в своей книге «Ведьмин котел на Восточном фронте» («Центрполиграф», 2010; оригинал - Hexenkessel ostfront. Von Smolensk nach Breslau) изобразил геополитическую обстановку вокруг Курской битвы. «Русская планета» представляет краткий пересказ описанных им событий.
.
.
Проигрыш в Сталинградской битве поставил Гитлера перед вопросом: какую стратегию избрать на 1943 год? Подавляющее большинство немецких генералов было за глубокую оборону. Многие из них прошли Первую мировую и хорошо знали, что «окопная война» - самое слабое место русской армии. Русские могут либо наступать, либо отступать. Генералы хотели вести так называемую мобильную оборонительную войну, с помощью которой они надеялись истощить РККА. Главная надежда верхушки вермахта была в том, что в результате такой «окопной войны» Сталин в середине 1943 года пойдет на сепаратный мир.
Гитлеровских генералов поддерживал итальянский дуче Муссолини. Сразу после сталинградской катастрофы, в феврале 1943-го он выступил за переход к оборонительным действиям на востоке. Гитлер отверг это предложение. Муссолини 9 марта 1943 года снова обратился к фюреру с требованием не предпринимать наступательных действий на Восточном фронте и перенести их на 1944 год. Муссолини указывал, что главная задача для Италии и Германии - сохранить свои позиции в Северной Африке и не допустить там высадки англо-американского десанта и далее - на юге Европы. Для этого с Восточного фронта надо было снять минимум 10-15 дивизий (в перспективе - до 20-25), а также сотни самолетов и танков. Гитлер снова отклонил требование Муссолини, и тот, разозленный, двумя неделями позже заявил о возможном сепаратном мире с Россией. На этот раз Гитлер не сказал ни «да», ни «нет». Видимо, он тоже начал склоняться к миру со Сталиным. Но для более удачного торга с СССР ему нужна была хотя бы одна большая победа на Восточном фронте. Фюрер был уверен, что тогда Сталину будет некуда деваться, и он примет все условия Германии.
В пользу стратегии Гитлера в начале 1943 года говорило международное положение СССР. Все шло к тому, что Сталин мог потерять англо-саксонских союзников. 30 марта 1943 года британский премьер Черчилль уведомил Сталина, что движение конвоев с военными грузами из Британии в Советский Союз придется прекратить. Весь существующий тоннаж необходим для англо-американской высадки на Сицилию. Сообщение Черчилля вызвало в Кремле бурю возмущения.
Тревоги Сталина возросли. Плохие новости шли одна за другой. 12 апреля 1943 года генерал Власов вторично обратился с открытым письмом к солдатам и офицерам РККА и всему советскому народу. Это письмо не только произвело впечатление на армию, ближний тыл и советских людей, находившихся в оккупации. Оно очень обеспокоило США и Англию, у которых появилось подозрение, что русские являются опасными партнерами по коалиции. Никто не мог им гарантировать, что А. Власов не окажется вторым Виши (коллаборационистский режим маршала Петена в оккупированной Германией Франции. - РП).
Днем позже, 13 апреля 1943 года пришла самая плохая новость для Сталина, которая могла покончить с антигитлеровской коалицией. Речь шла о 8 тысячах польских офицеров, которые после поражения Польши в 1939-м очутились в СССР. В этот день стало известно о трагедии в Катыни.
Польское правительство в изгнании никогда не оставляло попытки узнать о судьбе своих плененных офицеров. Посольство Польши в Москве 22 июня 1941 года сделало запрос о них. Затем польский посол Кот каждую неделю бомбардировал Кремль требованиями доложить о судьбе польских офицеров. Сталин нелепо отговаривался. 3 декабря 1941 года он рассказал Коту самую глупую версию, которая только могла существовать: якобы польских офицеров в начале войны привезли в лагеря на Дальний Восток, и оттуда все 8 тысяч пленных совершили побег через границу в марионеточное государство Манчжоу-Го. Отныне полякам следовало искать пленных офицеров у японцев и их маньчжурских сателлитов. Сталин умыл руки.
И вот 13 апреля 1943 года стало ясно, где эти польские офицеры. Немецкое радио сообщило, что нашло их захоронение. В западных странах этому не поверили, памятуя о жестокости самих немцев, способных на подобный зверский расстрел. Но немцы собрали военных экспертов из нейтральных стран Европы. Глава польского правительства в изгнании (в Лондоне) Сикорский обратился в Международный Красный Крест в Женеве с просьбой исследовать тела польских офицеров. Специалисты из этой организации тоже подтвердили, что поляки были расстреляны до 1941 года.
После известий от медицинских экспертов польское правительство порвало отношения с советским. Ультраправые круги в Англии были возмущены этим фактом не менее, чем поляки. Большая польская община в США и Канаде требовала осудить правительство Сталина.
Столь явная позиция союзников еще больше разожгла недоверие, которое Сталин питал к США и Англии. Но он боялся потерять их и остаться один на один с Гитлером. Чтобы загладить свою вину и покончить с недоверием США и Англии, Сталин в мае 1943 года решился распустить Коминтерн. Но лидер СССР понимал, что не может бесконечно отступать по всем дипломатическим фронтам. В мае 1943-го он отправил злую телеграмму Черчиллю, когда тот откроет второй фронт. Там были слова, которые доселе в дипломатической переписке не считались употребительными. Черчилль ответил не менее зло. Так же агрессивно Сталин поговорил с американским послом в Москве Дэвисом. Тот тоже не спустил советскому лидеру такого тона. В результате Сталин отозвал из Лондона советского посла Майского. Такой же приказ был отдан советскому послу в Вашингтоне Литвинову. Сталин словно сам загонял себя в клетку, из которой не было выхода.
Совсем на грань разрыва отношений союзников поставил приказ Сталина командиру югославских партизан Тито, в котором говорилось, что в случае высадки союзников на Балканах он дает ему право выступить вместе с немцами против англичан и американцев. Англичанам стало известно об этом приказе; ранее Сталин предупреждал их, что Балканы - его зона интересов, а англосаксы, мол, пусть высаживаются во Франции. Это было неслыханным вероломством с его стороны.
Гитлер был хорошо осведомлен о дипломатических поражениях Сталина, следовавших одно за другим. Одна хорошая победа - и тот сломается окончательно, считал фюрер. Гитлер приказал еще интенсивнее разрабатывать наступательный план «Цитадель».
Германские генералы до последнего стояли на том, что большая битва с РККА под Курском не нужна. Генерал-инспектор танковых войск Гудериан, генерал Модель, генерал-фельдмаршал фон Манштейн, командующий группой армий «Центр» фон Клюге - все они в начале 1943 года говорили, что на Курской дуге надо успеть выступить либо до середины мая 1943-го, пока русские не накопили там достаточно сил, либо уже весной 1944-го.
Гудериан, назначенный незадолго до этого главным по танковым соединениям Вермахта, в 1943-м готовил большую программу перевооружения этого рода войск. Лишь к началу 1944 года в немецкие войска должно было поступить достаточное количество «Тигров» и «Пантер». В начале 1943-го Гудериан начал постепенную модернизацию легких и средних танков «Панцер III и IV» - они понемногу выводились с фронта, на них ставилось новое вооружение, модернизировался двигатель. Гудериан был уверен, что к апрелю 1944-го немецкие танковые части усилятся настолько, что легко сомнут любую оборону русских, как это было летом 1941-го и 1942-го. Министр вооружений Шпеер поддержал Гудериана, доложив Гитлеру о том, что новые танки еще не до конца испытаны, и если сейчас их ввести в бой, необходимо считаться с дополнительными потерями из-за возможных технических неисправностей...
В середине мая 1943-го Гитлер почти согласился с доводами своих генералов. На одном из совещаний он сказал им: «Вы совершенно правы. При мысли о наступлении “Цитадель” у меня начинает болеть живот». Он понимал, что для поддержания духа войск и самой Германии какое-то наступление нужно, и был согласен на ограниченную операцию на юго-востоке Украины. Кажется, 1943-й должен был стать первым годом «окопной войны». Но в конце мая, как мы показали выше, произошел перелом в сознании Гитлера, и он все же решился на операцию «Цитадель» на Курской дуге.
Генерал Цейтцлер в середине июня 1943-го сказал Гитлеру, что надо начинать наступление немедленно, либо русские усилят оборону на этом участке настолько, что бои потеряют смысл из-за будущих огромных потерь. Но Гитлер медлил, взвешивал и - главное - все ждал разрыва между союзниками, когда Сталин останется с ним один на один. Только 1 июля фюрер вызвал генералов и назначил дату наступления - 5 июля.
Дальнейшее известно и хорошо описано в военных мемуарах и справочниках. 14 июля Гитлер приказал остановить операцию «Цитадель». Немцы считали, что на поле боя была достигнута ничья. Так оно и было, если смотреть на карту. Но стратегически Гитлер проиграл на Курской дуге. 10 июля 1943 года англичане и американцы, напуганные слухами о скором сепаратном мире между Сталиным и Гитлером, высадили десант на Сицилии. Да, это был неполноценный второй фронт, но англосаксы понимали, что пусть лучше такой, чем продолжать дальше злить Сталина. А немецкий вермахт потерял под Курском танковый потенциал, на который в 1944-м так надеялся Гудериан. Танки - в них заключалась мощь Германии, на них строилась тактика и стратегия вермахта. Без бронетехники немцы не имели шансов не только на наступление, но и на успешную оборону. Так летом 1943-го Гитлер, не послушав своих генералов, проиграл и стратегически, и геополитически. Невозможен был теперь, особенно после высадки американцев в Европе, и сепаратный мир со Сталиным. Красный прилив, не считаясь ни с какими жертвами, покатился на запад...
Русская Планета (статья полностью, некоторые военные аспекты Курской битвы)