Всё, что живущим хотел я сказать напоследок...
Оригинал взят у nmkravchenko в "Всё, что живущим хотел я сказать напоследок..."
15 октября 1921 года родился прекрасный, уникальный, но, к сожалению, ещё многими не дооцененный, непонятый и непрочитанный до конца русский поэт Вениамин Блаженный (Айзенштадт).
_
Руки возложены - чьё это бремя на темени?
Что я провидеть в пророческом должен испуге?
Может, это ладони шершавые времени?
Может быть, это Христа беззащитные руки?
_
***
- Мы здесь, - говорят мне скользнувшие лёгкою тенью
туда, где колышутся лёгкие тени, как перья, -
теперь мы виденья, теперь мы порою растенья
и дикие звери, и в чаще лесные деревья.
- Я здесь, - говорит мне какой-то неведомый предок,
какой-то скиталец безлюдных просторов России, -
ведь всё, что живущим сказать я хотел напоследок,
теперь говорят за меня беспокойные листья осины.
- Мы вместе с тобою, - твердят мне ушедшие в камень,
ушедшие в корни, ушедшие в выси и недра, -
ты можешь ушедших потрогать своими руками, -
и грозы и дождь на тебя опрокинутся щедро...
- Никто не ушёл, не оставив следа во вселенной,
порою он твёрже гранита, порою он зыбок,
и все мы в какой-то отчизне живём сокровенной,
и все мы плывём в полутьме косяками, как рыбы...
***
И мне роднее щебет птиц
Людских речей пустопорожних,
И нет на свете чище лиц,
Чем лица ангелов и кошек.
И мне понятен их язык,
И глаз замирных выраженье,
И все, что видеть я привык
В их каждом сдержанном движенье.
***
А те слова, что мне шептала кошка, -
Они дороже были, чем молва,
И я сложил в заветное лукошко
Пушистые и теплые слова.
...Они за мною шествовали робко -
Попутчики дороги без конца -
Собаки, бяки, божии коровки,
А сзади череп догонял отца.
На ножке тоненькой, как одуванчик,
Он догонял умершую судьбу,
И я подумал, что отец мой мальчик,
Свернувшийся калачиком в гробу.
Он спит на ворохе сухого сена,
И Бог, войдя в мальчишеский азарт,
Вращает карусель цветной вселенной
В его остановившихся глазах.
_
Читать дальше...
15 октября 1921 года родился прекрасный, уникальный, но, к сожалению, ещё многими не дооцененный, непонятый и непрочитанный до конца русский поэт Вениамин Блаженный (Айзенштадт).
_
Руки возложены - чьё это бремя на темени?
Что я провидеть в пророческом должен испуге?
Может, это ладони шершавые времени?
Может быть, это Христа беззащитные руки?
_
***
- Мы здесь, - говорят мне скользнувшие лёгкою тенью
туда, где колышутся лёгкие тени, как перья, -
теперь мы виденья, теперь мы порою растенья
и дикие звери, и в чаще лесные деревья.
- Я здесь, - говорит мне какой-то неведомый предок,
какой-то скиталец безлюдных просторов России, -
ведь всё, что живущим сказать я хотел напоследок,
теперь говорят за меня беспокойные листья осины.
- Мы вместе с тобою, - твердят мне ушедшие в камень,
ушедшие в корни, ушедшие в выси и недра, -
ты можешь ушедших потрогать своими руками, -
и грозы и дождь на тебя опрокинутся щедро...
- Никто не ушёл, не оставив следа во вселенной,
порою он твёрже гранита, порою он зыбок,
и все мы в какой-то отчизне живём сокровенной,
и все мы плывём в полутьме косяками, как рыбы...
***
И мне роднее щебет птиц
Людских речей пустопорожних,
И нет на свете чище лиц,
Чем лица ангелов и кошек.
И мне понятен их язык,
И глаз замирных выраженье,
И все, что видеть я привык
В их каждом сдержанном движенье.
***
А те слова, что мне шептала кошка, -
Они дороже были, чем молва,
И я сложил в заветное лукошко
Пушистые и теплые слова.
...Они за мною шествовали робко -
Попутчики дороги без конца -
Собаки, бяки, божии коровки,
А сзади череп догонял отца.
На ножке тоненькой, как одуванчик,
Он догонял умершую судьбу,
И я подумал, что отец мой мальчик,
Свернувшийся калачиком в гробу.
Он спит на ворохе сухого сена,
И Бог, войдя в мальчишеский азарт,
Вращает карусель цветной вселенной
В его остановившихся глазах.
_
Читать дальше...