Мы живём не под шелест вишнёвый...
17 января 1904 года состоялась премьера «Вишнёвого сада». Сегодня этой чеховской пьесе исполнилось 110 лет.
Фотографии тех лет:
О. Л. Книппер в роли Раневской:
Как эта драматическая комедия видится нам из сегодняшнего дня?
Вот два моих стихотворения, старое и новое, навеянные этими размышлениями:
***
На спектакль Петера Штайна
приезжали в Москву специально
посмотреть, как наш сад, наш дом
погибает под топором.
На спектакле Петера Штайна
оживала вещая тайна,
как ответ на немой вопрос:
неужели погиб мир грёз?
Неужели всё безвозвратно -
сад наш, душ наших свет отрадный,
и кругом только мрак ледяной,
и Лопахины сплошь стеной?
Да, мы сами его срубили.
Да, мы сами его сгубили.
Вместо пашни и бороны -
олопахиванье страны.
От ухмылок кривых подонков,
олигархов и им подобных -
не сбежать, не спасти добра
от убойного топора.
Этот стон у нас рынком зовётся.
Там, где тонко, там вечно рвётся.
О помедли, прошу, постой,
человечества сон золотой!
О цветенье, любви смятенье,
рук доверчивое сплетенье...
Кто-нибудь, задержи, нарушь
олопахиванье душ!
И молю я как о пощаде:
хоть бы память о вешнем саде,
свет России, родную речь
нам сберечь.
1993
_
Вишнёвый сад
Не звонят колокольчики слова.
Наступила глухая пора.
Мы живём не под шелест вишнёвый -
под уверенный стук топора.
Этих белых одежд им милее
вызывающий блеск от-кутюр.
Детский лепет цветка одолеет
торжествующий шелест купюр.
Роковая судьбы неизбежность -
сад души, обречённый на сруб.
И моя старомодная нежность
запоздало срывается с губ.
Что любили - в утиль обратили,
подменили и облик, и суть.
Победили они, победили
и ногой наступили на грудь.
Гром литавр раздаётся победный.
Но в фальшивящем звуке альта
не «победный» мне слышится - «бедный»,
не «победа» звучит, а «беда».
Под удары дикарского бубна
будут жить, набивая суму,
забывая родимые буквы,
вопреки доброте и уму.
Наш силы неравны, неравны,
против зла - беззащитность души
и бесправная голая правда
против сытой нахрапистой лжи.
Но опомнится всё и очнётся
в неизвестном доселе году.
Тихо ветка в окне покачнётся,
отведя как рукою беду.
Словно после глубокого вдоха
утро в ухо прошепчет: пора...
И начнётся другая эпоха -
без лопахинского топора.
2012
_
Когда-то Цветаева писала:
Будет скоро тот мир погублен,
погляди на него тайком,
пока тополь еще не срублен
и не продан еще наш дом...
Увы, и тополь уже срублен, и дом продан. Тут уже ближе к ахматовскому: "Всё расхищено, предано, продано..."
Для меня не сам по себе чеховский Лопахин плох, а то, что он сейчас олицетворяет. Идёт рубка уже не сада, но всей России, рубится под корень язык, культура, душа. Я писала не о конкретном чеховском "Вишнёвом саде", а как бы проецировала этот образ на нашу сегодняшнюю жизнь. Разумеется, на фоне нынешних лопахиных (просто не знаю более подходящего классического героя, олицетворяющего бизнес) тот, чеховский - агнец божий, так же как и суровый Жеглов с его противозаконными методами ("вор должен сидеть в тюрьме") - идеал по сравнению с нынешними ментами, аналогии можно длить и длить, деградация нашей жизни зашла слишком далеко.
Время само по себе очень абстрактная и скользкая категория. Для Сталина и Мандельштама, Бродского и Брежнего одно и то же время было разным. От каждого из нас зависит, что принимать или не принимать в своём времени. Как тот же Бродский крикнул другу с подножки троллейбуса: "Я решил не принимать!"(парафраз Маяковского, сказавшего, что для него не было вопроса, принимать или не принимать большевистскую революцию). Вот и я многое решила для себя в нынешнем подлом времени не принимать. Об этом и писалось. Может быть, для кого-то в этом увидится несовременность, старомодность, но для меня - отсутствие конъюнктурности и нежелание "с волками жить по-волчьи выть". Ведь "не волки мы по крови своей".)
Чехов мечтал о том времени, когда вся Россия станет цветущим садом. Маяковский писал: "Я знаю: Саду - цвесть!.." А сад - это прежде всего наша душа. "Каждый должен возделывать свой сад" (Вольтер). И Чехов умел это как никто. Читая его, учишься этому.
И как тут ещё не вспомнить строчки Саши Чёрного: "Почему нет Чехова на свете?"
А.П. Чехов в последний год своей жизни. Худ. Э. Панов.
_
Вот такие мысли навеял юбилей знаменитой чеховской пьесы.