Кроненберг
Готовящийся разменять восьмой десяток канадец с седой гривой и хитрой ухмылкой - обрёл статус великого довольно давно, но обрёл - не отдельными фильмами, как это у многих водится, а исключительно их суммой. При таком раскладе с каждой новой работой к статусу только добавляется, ибо индивидуальные качества фильмов неминуемо встают позади одной большой, общей идеи, которая со значительными или не очень изменениями переходит из сценария в сценарий, с одной съёмочной площадки на другую. Без одной или двух аномалий за 43 года не обошлось, но на то они и исключения, чтобы подтвердить правило и позволить связующей ниточке перескочить прямо через них. Эта ниточка, эта видимая, непрекращающаяся эволюция - и есть то, из-за чего Кроненберг просто обязан быть мечтой любого киноведа, чьим хобби является прослеживать режиссёрский путь через фильмографии, или нашего брата киномана, на том же основании вбившего себе в голову, что при вступлении на интересную, но неизвестную землю нужно смотреть всё и по хронологии.
К 26 годам, когда Кроненберг взялся снимать Stereo, ростки идеи уже надёжно проросли - смешение физиологического и психологического хоррора во всех его возможных вариациях. Не помешало то, что свою первую полнометражку режиссёр снимал на чёрно-белую плёнку камерой, от которой было столько шума, что невозможно было записать диалоги - на протяжении 62 минут безымянные молодые люди с телепатическими способностями бродят по футуристическим коридорам и немножко занимаются сексом под регулярные выходы Голоса за Кадром, научным языком описывающего происходящее. Стерильность содержания заставляет скучать, но операторская работа создаёт атмосферу, от которой в цветных Crimes of the Future не остаётся уже ни следа. Динамика же содержания стремится не то что к нулю, а к знаку минус. Бывший директор дерматологической клиники "Дом кожи" Адриан Трипод ищет дух своего учителя Антуана Ружа в мире, где не осталось взрослых женщин, а находит гетеросексуальных педофилов, чьи ступни прикладывает себе ко лбу, бродит теперь уже вокруг футуристических зданий и собирает носки в пакеты. Тоже 62 минуты - но одни из самых долгих и издевательских в истории кинематографа.
Пять лет спустя - ни разу с тех пор Кроненберг не устраивал таких перерывов между фильмами - тихая камера была найдена, сценарии позволяли растягивать кино до 90 минут, и режиссёр перешёл в активное наступление. Так родились Shivers - дешёвый и низкобюджетный, но, как водится, небезыдейный зомботрэшак про то, как, пока где-то до "Чужого" оставалось четыре года, в Канаде из тел людишек уже норовило небанальным образом народиться всякое. Примерно в той же визуальной стилистике последовала Rabid, в которой порноактриса Мэрилин Чэмберс в попытке выйти за пределы comfort zone методом обнимашек превращает людей в бешеных зомби с помощью фаллического жала, выходящего из (вагиноподобного, разумеется) подлоктевого отверстия. Означенный экшн здесь выходит уже на городской уровень, что только радует, но это не столь серьезный шаг вперёд, как тот, что между этим фильмом и The Brood, в котором психология, физиология и насилие связаны крепче, чем когда-либо прежде, и фильм, позиционирующий себя как серьёзный хоррор, можно и воспринимать абсолютно серьёзно. Делу помогает, среди прочего, музыка Говарда Шора в лучших традициях Бернарда Херрманна, и первая классическая сцена Кроненберга (а то и две) - вы никогда не будете думать о детсадах так, как прежде.
Между этими двумя, тем временем, и вклинилась та самая аномалия - Кроненберг уступил своей любви к гонкам и машинкам и снял Fast Company, кино столь же удивительно доброе и приятное, сколь и простое. Ветераны-гонщики с большим сердцем, их молодые и талантливые протеже, верные боевые подруги и злобные мелочные боссы-бизнесмены в своём собственном уютном мирке стадионов и грузовиков под запах топлива и вечный кантри-саундтрек. Всё, что можно простить, хочется простить сразу и не дожидаясь финала. Кто помнит эпоху "кина в 21:00 на СТС", особенно в начале двухтысячных - в один из прохладных летних будничных вечеров там бы непременно показали что-нибудь именно такое.
Пока в Америке бесславно обрушивалась сама на себя "новая волна" 70-х, Кроненберга на волне его накопившегося успеха новое десятилетие не задерживало, а лишь энергично толкало вперёд. В первую очередь - к Scanners. Тема телепатов возвращается, чтобы с помощью отполированной картинки, квестового сюжета, дьявольского Майкла Айронсайда и незабываемой кульминации свернуться и развернуться, раз и навсегда удовлетворив режиссёра, а уж зрителей - и подавно. Миссия выполнена, а римейка Crimes of the Future, к счастью, не следует - видать, Дэвид побоялся, что взорвутся головы.
Последовавший ещё через два года Videodrome ныряет в рискованные воды "где реальность, а где галлюцинация", чтобы выплыть обратно лучшим фильмом Кроненберга за первые 20 лет его карьеры. И не суть важно, что пророчество неминуемо устарело - не это главное, а пропущенная через кроненберговский фильтр персонажная драма Джеймса Вудса, в которой финальная сцена цепляет, как ничто до неё в творчестве режиссёра. Но оказавшись на пике карьеры, последний не был осторожен и потерял почву под ногами, взявшись в тот же год снимать экранизацию Кинга The Dead Zone, куда набрал свой лучший на тот момент актёрский состав и верно переключил стилистику на режим спокойной атмосферности, зато провалил сценарий и структуру, каждые 20 минут переходя с одной сюжетной линии на какую-то совершенно новую. Из этого бы получился минисериал, но уж точно - не кино.
Продвижение из этой точки ещё дальше в дебри коммерческого кино могло бы сделать всё только хуже, но вместо этого на свет появилась The Fly. Пожалуй, единственный фильм Кроненберга, делающий заметным его традиционный лаконичный хронометраж (ни один его фильм не идёт дольше двух часов, а подавляющее большинство, в том числе "Муха", укладываются в 100 минут), он не только вновь смешивает физиологические мутации и человеческую драму, но и доводит их, извините, гибрид до высшей точки. Результатом стала трагедия - первая в творчестве режиссёра и, хоть и не последняя, но по-прежнему бьющая сильнее всего.
Неудивительно, что к чисто телесному хоррору Кроненберг после этого практически не возвращался - разок-другой, да и то в откровенно несерьёзной манере. Пик карьеры был снова достигнут, и можно было двигаться дальше, в сторону причуд человеческого разума. Dead Ringers - тончайший психологический триллер, в котором Джереми Айронс выдаёт мастер-класс актёрской игры в роли близнецов-гинекологов, а Кроненберг, лишь изредка балуясь эпизодами вроде сборища красных халатов, ставит происходящее так изощрённо и элегантно, что кажется, стремится избежать фальшивой ноты всеми возможными способами. И получается. Одна проблема - затянуто, а потому и финал, рассчитанный вновь на трагедию, нет-нет, а не попадает в цель. С другой стороны, он не так уж от неё далёк.
Перейдя же в девяностые, Кроненберг без объявления войны снял свой первый и единственный великий фильм. В Naked Lunch он, не пытаясь искать способа экранизировать одноимённый роман Берроуза, берёт за основу его части вкупе с жизнью самого автора, и снимает такой шедевр, в котором уже через полчаса просмотра начинаешь известным образом бояться за всё остальное - а ну как не выдержит, а ну как оступится. Не оступается. Безупречная драмокомедия абсурда, с лукавой ухмылкой погруженная в спёртый воздух и тускло-зелёный визуальный ряд пятидесятых. "Я бросил писать, когда мне было 10". Или как один режиссёр снял свой magnum opus. Описывать это бесполезно, это надо смотреть.
От такой сметающей концентрации прекрасного режиссёр, надо полагать, выдохся, потому что никак иначе M. Butterfly особо не объяснишь. Снова Айронс, теперь - не харизматичные близнецы, а вежливый и скромный дипломат-француз, страдающий от любви к китайской оперной певице, чем и заполняется первый час с лишним хронометража, а лучшие сцены - все равно в конце. Нет, тема двуликости и восприятия реальности никуда не делась - но редко она раскрывалась Кроненбергом в более плоской манере. И если финал Dead Ringers не попадал в трагедию, но все равно цеплял, здешняя концовка не ценна ничем, кроме того, что после неё, собственно, ничего нет.
То ли режиссёр вслед за этим осознал содеянное, то ли он на самом деле просто разминался - гадать о происходившем между каждым последним "снято" и первым "мотор" вообще можно долго - но факт остаётся фактом, а в данном случае им является Crash, которому каннское жюри не удержалось и выдало "специальный приз" под громкие звуки со стороны критики. Кандидат на лучшие открывающие 3D-титры, которых не было, наравне с "Шоссе в никуда" и "Входом в пустоту" (предлагайте ещё варианты), вылетев на встречку, приводит в мир, где на фоне иссиня-стальной картинки и холодного полуэлектронного бренчания за кадром разыгрывается история людей, настолько отчаявшихся возбудить в себе хоть что-нибудь, что нашедших спасение в искорёженных машинах и покалеченных телах, и не только не боящихся, но даже и готовых однажды переусердствовать. И пусть на трагичность он скорее намекает, чем показывает её крупным планом, Кроненберг выдаёт один из своих самых амбициозных - и, неважно, насколько при этом хороших или плохих - ценных фильмов. Это, в конце концов, главное - а остальное, если понадобится, решат пересмотры.
Три года спустя - eXistenZ, ещё один заход в реальное/нереальное, только на этот раз в виде не серьёзного триллера, а скорее расслабленного, хотя и неглупого аттракциона. Добавить к этому то обстоятельство, что "Матрица" вышла на месяц раньше, и понятно, почему фильм даже культовым стал с трудом - пока куски хронометража уходят на беготню Джуда Ло и ДДЛ (не ДДЛ, о котором вы подумали) по игровой виртуальной реальности, бесконечную починку органических джойстиков и похлопывание друг дружки по плечу в конце, ты, продавив кресло, только и пытаешься понять, почему тебя должно заботить всё происходящее. Забавное дуракаваляние с хитрым прищуром и ожидаемыми финальными моментами, а на том и всё.
Неудивительно, что других упражнений в физиологическом сайфае и хорроре после этого так и не последовало - только психология, только хардкор. Из одной крайности режиссёр бросился в другую, когда вслед за весёлым нф-триллером выпустил Spider - тягомотную мрачную драму, в которой Рэйф Файнс в роли одноногой собачки с сосредоточенным лицом бродит по пасмурным улицам и бормочет себе под нос (Never go full retard это называется), а Кроненберг время от времени разбавляет эту муть каплями флэшбэков из детства героя, впрочем, не сильно облегчающими просмотр. Можно сколько угодно проникаться атмосферой, впечатляться финалом и кадрами вроде стеклянной паутины и любоваться непринуждёнными перевоплощениями Миранды Ричардсон, но когда даже после всего этого 90-минутный фильм не перестаёт казаться вдвое длиннее - это ему диагноз здесь и сейчас.
A History of Violence на этом фоне не могла не стать возвращением. История здесь ничуть не менее проста, но кто скажет, что она схематична - я отвечу, лаконична. От нахального пролога-оммажа "Однажды на Диком Западе" до прекрасной концовки - мастерское построение сначала атмосферы идиллического американского small town, а затем растущего на улицах и в домах напряжения. Они, в свою очередь, переплетаются с историей, структурно слаженной и работающей, как часы, не имеющей ни грамма жира и помноженной на актёрские таланты Мортенсена, вылезшего из доспехов Арагорна, и жадных до хороших, сочных камео Эда Харриса и Уильяма Хёрта. И не надо никаких флэшбэков.
Почувствовав себя в жанре криминального триллера, как рыба в воде, Кроненберг смело пошёл туда, куда ещё не ступала нога человека - ровно в том же формате "столкновения миров" живописать невероятные приключения russkaya mafia v Лондоне, прихватив с собой полиглота Мортенсена, француза Касселя, немца Мюллер-Сталя и англичанку Уоттс. И пусть с поставленной задачей все четверо справились настолько хорошо, насколько это, наверное, было возможно, просмотр Eastern Promises все равно проходит с аккомпанементом нервных смешков и грустных вздохов. Виной этому - не только все эти vory v zakone, nakolki, eto moy prikaz, "борщ как у мамы", распевание за столом "Очей чёрных" и кульминационная ponozhovshina в banya, сколь угодно хорошо поставленная (для Кроненберга - не более чем второстепенный восточно-славянский колорит, для русского зрителя - безнадёжно мешающий просмотру кич), но, главным образом - выходящая за все разумные пределы концентрация голливудщины на кадр. Тут вам и умирающие при родах 14-летние проститутки "menya zovut Tatiana" (ей было всего 16 лет!), и этот пропадающий-появляющийся британский инспектор, и нежные отношения главаря ОПГ с обладательницей компромата на него же, и выкрадывание на раз плюнуть грудного ребёнка из больницы. Когда же в финале троица главных героев собирается в той самой подворотне, чтобы порыдать друг другу в жилетку и мирно разойтись, это уже не просто безобидное подобие криминального кино, это самая что ни на есть фальшивка.
Учитывая весь упор режиссёра на психологию, появление в его резюме фильма, буквально, с такими личностями, как Фрейд, Юнг и Сабина Шпильрейн в качестве основных персонажей, всегда должно было быть чем-то очевидным, но вряд ли кто-то ожидал, что результатом будет A Dangerous Method. Проницательные диалоги создают видимость содержания, пока декорации и пейзажи меняются на графику и обратно. Кира Найтли играет до неприличия профнепригодно, а лучшие сцены - между Мортенсеном и Фассбендером, удачно изображающими хоть какой-то конфликт. Впрочем, к началу титров всё, что было, стремится обратно к нулю - в обязательном полуминутном тексте о том, что случилось с героями потом, драмы и истории несравнимо больше, чем в предыдущих полутора часах.
Предположим лишь, что после этого Кроненберг и сам заскучал, и правильно сделал, ибо результатом явился Cosmopolis. Каменноликому Паттинсону нужно постричься, и вот он садится в белый лимузин и едет через срывающийся в анархию и хаос город. Через густые дебри отечественного дубляжа продирается едкий, сатирический театр абсурда, парализующий заплывшую тушку капитализма, чтобы с нескрываемым, злорадным удовольствием вскрыть её живьём. Верхи - безэмоциональные механизмы с миллиардами на счету и апатией ко всему окружающему, настолько потерявшие связь с низами, что на полном серьёзе вопрошающие, что происходит с их дерьмом. Низы - потихоньку сходящие с ума массы, бегающие по улицам с дохлыми крысами наперевес и думающие, что торт в морду - уже революция. И думается, что во времена, когда не только явственно слышно эхо "оккупай Уолл-стрит", но и документальные фильмы с "Санденса" мусолят тему 99% и 1% одновременно с блокбастерами Кристофера Нолана, кроненберговское пророчество найдёт себе место без всякого труда.