Дом Таты
Запись опубликована Красная Застава. Вы можете оставить комментарии здесь или здесь.
Вот и решилась я рассказать вам, дорогие, о сокровенном и необычайном столкновении с душой и большим сердцем Иван Антоновича.
В последний день нашего пребывания в Ленинграде, казалось бы, после всех важных и уже произошедших событий, встреч с дорогими товарищами и друзьями, походов в музей - случилось необычайное. Уже около пяти лет мы регулярно приезжаем в Ленинград, каждый раз неудержимо тянет к местам, описанным в «Лезвии бритвы», и каждый раз с разной степенью точности удается попасть в нужный район. Но поскольку однозначных указаний нет, то и прогулка по этим улицам просто как шелест страниц дорогой книги - хороша сама по себе без всякой конкретики.
Но как все же восхитительно, когда чувство внутренней уверенности в правильности восприятия мира писателя-друга так совпадает в подробных деталях. Мы почувствовали и приняли их сразу - сомнений быть не могло - именно этот дом на улице Щорса описан Ефремовым как дом, куда Ивернев подвозил Тату. Именно этот дом был одной из хитроумных и тонких деталей в замысле раскрыть и проникнуть в самое сердце советского романтика - героя.
Изысканный, и в тоже время в сдержанной гамме светло-серых красок, дом отличается своей глубокой красотой - воздушной и парящей как все искусство эллинов. Под сводом огромной, взметенной под самую крышу пятиэтажного дома, арки - барельеф богини Ники, держащей в обеих широко раскинутых руках инвеститурные кольца. Открытая навстречу всем стихиям жизни, богиня погружена в самосозерцание (энтазис), свойственное всем небожителям Эллады эпохи классики. Она не создает впечатления беззащитности или хрупкости, наоборот, в ее открытости какая-то сила. Ни величина арки, ни размеры огромной фигуры барельефа не подавляют, сохраняя ощущение легкости благодаря тому, что обе эти детали оторваны от земли и начинаются с уровня выше второго этажа. Особую красоту придает фасаду дома оформление последнего этажа здания. Он отделен от предыдущих широкой орнаментальной полосой, украшенной рельефом с изображением гирлянд, поддерживаемых совами (да знаменитыми афинскими совами) и конечно меандром. Помимо этого, удивительной находкой в украшении дома стали пилястры, в которых одновременно угадывается абрис коринфских колонн и как ни странно абрис свечи, ими украшены все пролеты между окон округлого, так и хочется сказать храма, изгиба дома.
Что это как ни встреча, как ни откровение с дорогим и близким нам человеком, который силой своей души сумел из небытия нам протянуть этот подарок - встречу с необычайным.
Мы были оглушены силой откровения. Радость открытия, удивление возможностям и силе человека и благодарность одновременно охватывали нас. Мы коротко перекидывались фразами, подчеркивая вновь выявленные значащие детали. Вспоминали, что тот дом, что мы заподозрили чуть раньше с Таней не идет ни в какое сравнение с этим, так как он просто нем; что в который раз Олега не подвело чутье, и он шел дальше, впереди нас, затаив дыханье, предчувствуя. Мы зашли во внутренний дворик - он как и все, наверное, питерские дворы как обратная сторона медали, как неприглядность жизни нес в себе следы запустения и обыденности. Но сердца были столь заполнены, что эта обыденность почему-то ни чуть не подернула общего ощущения. Мы сели на каменный бордюр, расстелив черновики рисунков героев будущего мультфильма. И это не прошло мимо глаз пожилого мужчины, прогуливавшегося во дворике с собакой. Он подошел с любопытством и с непониманием. Почему мы используем столь замечательные рисунки не по назначению. Нам было приятно, что рисунки понравились и не оставили стороннего человека равнодушным. Вокруг царил голубой и ясный весенний день, ласковое солнце и тихий ветерок.
«А ведь им было тогда лет 17-20» - сказал Олег, глядя на теперь уже двух пожилых мужчин, что стояли в глубине двора и вели приятельскую беседу. Да. Они были еще совсем юными, если жили здесь…
Печаль моя светла… уходя, мы решили оставить один из рисунков в каком-нибудь укромном уголке. Олег его нашел почти сразу - в заложенном оконном проеме первого этажа оставался небольшой просвет. Какое-то время из-за него устремлял взор на прохожих капитан «Тантры» Эрг Ноор.
Потом мы пошли на встречу к Силантию к станции метро Чкаловская. И конечно решили разделить с ним свое открытие, вновь повели к дому, стремясь заодно проверить - какое впечатление произведет на него этот дом. Силантий узнал сразу, не нужно было никаких слов. Когда наступает разделенность - бывает много и тишины.
День, казалось бы, уже заполненный до краев, на этом не кончился. Мы встретились с Ваней, и ребята повели нас знакомить с неизвестным лицом Петербурга. Дорогой коренных питерцев мы шли по улицам Петроградской стороны, и кружево архитектуры плелось нескончаемо, прерываясь памятными вывесками «В этом доме жил А.С.Пушкин» или «в этом доме жила старая графиня из «Пиковой дамы». Необыкновенное впечатление от «Новой Голландии» - монументальная арка с такими же колоннами, стены темно-красного кирпича - не иначе как ворота в Аид с темными водами Стикса, медленно втекающими в них.
Вопреки судьбе, мы увозили из Ленинграда в этот раз еще и необычайное глубокое впечатление от личной встречи с Ефремовым человеком и другом.
