Массовые уличные акции как инструмент политической войны
Важным элементом политической войны являются уличные акции с участием большого количества людей - митинги, демонстрации. При правильном (с точки зрения инициаторов и заказчиков этих акций) освещении в средствах массовой информации подобные мероприятия вполне могут быть представлены как одна из форм свободного выражения чаяний народа, их надежд на лучшую жизнь, в которой, разумеется, свободы и справедливости будет больше, чем в жизни нынешней: коррупции во власти станет меньше, зарплаты станут выше, товары и услуги - доступнее, а притеснения со стороны властей будут менее жесткими. Исторический опыт свидетельствует о том, что подобные акции во все времена были формой давления - либо на политическую власть в целом, либо на отдельные ее слагаемые.
Технология организации такого давления, вообще говоря, не требует, чтобы интересы участников массовых мероприятий обязательно совпадали с интересами большинства членов сообщества, от имени которых как бы выступают манифестанты. Точно так же, как интересы инициаторов (заказчиков) этих акций не обязаны совпадать с интересами участников «массовки». Если лозунги и требования манифестантов отвечают чаяниям тех слоев общества, от лица которых выступают манифестанты, то можно говорить о совпадении их интересов. А если, инициаторам (заказчикам) массовых акции удастся с помощью «массовки» оказаться у руля политической власти или существенно укрепить в ней свои позиции, если они, завоевав эти позиции, будут честно выполнять требования манифестантов и выдвигаемые ими лозунги, то наличие совпадения интересов можно считать доказанным. И лишь в этом случае заказчиков и организаторов массовых акций можно считать выразителями интересов соответствующих слоев общества.
С этой точки зрения выразителями интересов подавляющей части граждан России являлись большевики, инициировавшие массовые акции протеста, направленные против политики Временного правительства.
В условиях жесткой политической конкуренции достичь подобного совпадения интересов удается крайне редко (если оно вообще достижимо). Тем не менее, использование массовых акций, направленных против (или, наоборот, в поддержку) тех или иных групп, борющихся за позиции в структурах политической власти, находит широкое применение в политической практике. Забавно, что Советская Россия и Коминтерн были, пожалуй «пионерами» в применении подобной политической практики. Так было во время революции (митинги и демонстрации в России) и гражданской войны (в странах Запада шли массовые выступления рабочих под лозунгом «Руки прочь от России»). В годы так называемого «застоя» (не без участия СССР) в странах Европы и в США проводились массовые акции протеста, например, в рамках «Движения сторонников мира».
Однако, в самом СССР ничего подобного не было. Демонстрации и шествия были исключительно праздничными, а митинги, организуемые на предприятиях администрацией совместно с партийными, комсомольскими и профсоюзными организациями, проводились исключительно в поддержку решений принимаемых руководством страны. Доверие к власти в СССР было настолько велико, что любые массовые мероприятия, инициируемые партийными и хозяйственными органами, проводились почти исключительно для выражение поддержки принимаемых этой властью решений.
Во многом благодаря именно этому - сложившемуся за десятилетия - стереотипу мышления рядовых граждан СССР, были созданы предпосылки для последующих манипуляций массовым сознанием, в том числе, для организации массовых протестных акций в период перестройки.
Такого рода массовые мероприятия (не только митинги и уличные шествия, но и заседания Верховного Совета СССР и уж тем более съезды народных депутатов СССР и РСФСР ) использовались для оказания давления на конкретных политических деятелей, многие из которые входили в высшие органы КПСС. При этом заказчиками этого давления были их же «товарищи» по партии, в том числе - коллеги по Политбюро ЦК КПСС. А ответственность за «явку» участников митингов и их организацию несло партийное руководство среднего звена (секретари райкомов и горкомов), директора и секретари парткомов предприятий. Этот, хорошо отлаженный механизм организации подобных мероприятий и мобилизации их участников, был использован как для уничтожения КПСС, так и для уничтожения значительного числа предприятий, в первую очередь - оборонных. Парадокс заключался в том, что при этом партийно-хозяйственный актив - в своей основной массе - сам себя и уничтожал.
С военной точки зрения это была блестящая стратегия разрушения государства, его военно-промышленного потенциала.
Следует заметить, что в СССР основная масса коммунистов была объединена в первичные партийные организации на предприятиях. Администрация практически любого крупного предприятия теснейшим образом была связана с его партийными структурами - директор, как правило, был членом парткома предприятия. При такой системе организация массовых акций была вопросом чисто техническим. Участие в акциях, формально не связанных с решением целевых задач предприятия, воспринималось практически любым членом трудового коллектива, как задача, равнозначная (или сопоставимая по значимости) целевым производственным или научным задачам. Можно спорить по поводу того, хорошо это или плохо - отвлекать на подобные мероприятия докторов наук и т.п. Важно другое: такое восприятие «непрофильных» задач было привычным, органичным, оно было закреплено регулярным и, что крайне важно, коллективным участием работников предприятия в такого рода мероприятиях - субботниках, оказании помощи подшефному совхозу и т.п.
Поэтому если на собрании трудового коллектива вносилось предложение принять участие в какой-либо политической акции, это предложение как правило не встречало возражений. На предприятиях позднего СССР не было необходимости в «агитаторах, горланах, главарях» - во многих случаях руководителю предприятия достаточно было просто сослаться на решение вышестоящих партийных органов. В конечном счете, это привело к тому, что искусство агитации и пропаганды, которым блестяще владели большевики, со временем оказалось - за ненадобностью - утраченным.
В конце концов, от директора не требовалось демонстрировать свое ораторское искусство. Его авторитет основывался исключительно на деловых качествах - в первую очередь, на его профессиональной компетентности, способности оценивать, ставить и решать стоящие перед предприятием «профильные» задачи, умело управляя имеющимися кадрами и ресурсами, в том числе - специфическую, но вполне реальную и действенную силу партийной организации.
Поэтому-то задача членов парткома предприятия (включая его секретаря) и партийных организаторов в подразделениях в основном сводилась к мобилизации решения опять-таки «профильных» задач.
И нет ничего удивительного в том, что их авторитет подкреплялся авторитетом директора и руководителей подразделений, как правило, коммунистов. Тем более, что все эти парторги цехов и научных и конструкторских отделов, как правило, находились в подчинении у начальников подразделений. Более того, само их избрание на руководящие партийные должности как правило зависело от их профессиональных («профильных») качеств. Поскольку любому руководителю предприятия или его подразделения было понятно одно: воспользоваться партийным ресурсом для решения «профильных» задач он может лишь тогда, когда партийной организацией руководят профессионально-компетентные люди. В противном случае у них не будет авторитета ни перед рядовыми коммунистами, ни, тем более, перед беспартийными. Это для них главное, а не умение говорить красиво, «глаголом жечь сердца людей».
Представьте себе такую ситуацию: предприятие выполняет важную работу по созданию системы «Энергия - Буран». Требуется колоссальное напряжение сил и мобилизации всего трудового коллектива. А в это время программу «Ускорения социально-экономического развития» сменяет «перестройка». Райком требует выделить несколько сотен человек для участия в митинге. Да и хрен с ним, с райкомом, выделим, с нас не убудет, тем более, что митинг запланирован на выходной день. Какие там лозунги? Да пес их знает. Там, наверху, видимо знают, что делают.
Сейчас мы говорим, о том, что отмена 6-й статьи конституции, поддержанная ЦК КПСС, была трагической ошибкой.
Но эта статья появилась сравнительно недавно - в 1977 году. Шестьдесят лет советская власть прекрасно обходилась без нее. Так почему бы не согласиться с теми, кто ее предлагал отменить? Почему бы, в конце концов, администрации московского предприятия совместно с партийной организацией, подключив профсоюзы и комсомол, не «выделить» по нескольку сотен (или даже тысяч) от предприятия для участия в акции за отмену этой статьи? Так их и выделили. Потому что большинство партийных организаций на местах полагало, что ничего страшного при этом не произойдет, что партия и общества вернется к состоянию середины 70-х, поди плохо?
В Москве в акции приняли, по некоторым оценкам, 200 тысяч человек. Это много. И это было представлено как всенародное волеизъявление.
Коварство этой, на первый взгляд, мало что меняющей юридической процедуры, не в том, что свою руководящую роль КПСС должна была теперь, как и 15 и 35 лет назад, подтверждать делом, не ссылаясь при этом на какую-то там статью Конституции.
Подвох заключался в том, что в итоге партийные организации должны были уйти с предприятий.
Даже если допустить, что партийно-хозяйственный актив - не самая лучшая форма организации системы управления большой многонациональной и многоконфессиональной страной, нельзя было не видеть, что это целостная система, в которой партийная структура играет роль, подобную той, что играет арматура в железобетоне. Что в этом, казалось бы странном, сочетании партийной и административной власти есть нечто, чего нет в странах западной демократии. И это «нечто» играло чрезвычайно важную роль во все периоды, когда стране было особенно тяжело - в войну, в годы индустриализации, в начальный период холодной войны. Да и в годы перестройки, когда в Средней Азии и на Кавказе разгорались межнациональные конфликты, именно партийные структуры на предприятиях могли бы сыграть столь необходимую в ту пору сдерживающую роль.
В 1990 году казалось, что за заборы предприятий уйдут только парткомы (где они, в общем-то и так благополучно пребывали). Хотя уже тогда можно было бы догадаться, что мелкие, невесть откуда взявшиеся «партии» и «неформальные организации» на предприятиях не будут иметь сколь-нибудь серьезного веса. И можно было предположить, что вслед за отменой 6-й статьи, последуют другие законы - запрещающие любым партиям и общественным движениям заниматься политической деятельностью на территории предприятий. Так оно, в конечном счете, и получилось. Провал ГКЧП и последовавший за ним запрет деятельности КПСС лишь ускорили процесс разрушения партийной арматуры советского государства.
В настоящее время, когда в России политическая деятельность в трудовых коллективах запрещена законом, собрать на политический митинг несколько сотен тысяч человек - задача крайне сложная. Это продемонстрировали и митинги на Болотной - Сахарова, и митинг на Поклонной. В наше время для подобных массовых акций приходится использовать технологии, которые в СССР практически не применялись. Знать о существовании этих технологий обязан каждый гражданин, не желающий, чтобы им кто-то манипулировал. Знать особенности, специфику реализации этих технологий должен каждый активный гражданин - человек, осознающий необходимость личного участия в политической войне.
Однако, наличие существенных отличий в организации массовых политических акций в период перестройки и в наши дни не отменяет того факта, что сами по себе эти акции не несли в себе угроз, которые можно было бы отнести к разряду катастрофических или даже просто критических.
Для того, чтобы эти акции все-таки обрели катастрофические свойства, столь необходимые их заказчикам и инициаторам, их следует увязать с иными формами давления на конкретных политических деятелей, такими, например, как шантаж, запугивание, подкуп.
Соответствующие технологии являются предметом разработки ведущих аналитических центров (фабрик мысли), в том числе тех, что специализируются на разработке операций по дестабилизации внутриполитической ситуации государств. У этих технологий есть свои корни, описание соответствующих приемов можно встретить, в том числе, и в художественной литературе. Пожалуй наиболее яркие примеры реализации подобных технологий приведены в книге Роберта П. Уоррена «Вся королевская рать», обсуждаемой нами в рамках темы « Власть, господство, доминирование»
Добавить в друзья: | ЖЖ | твиттер | фейсбук | ВК | одноклассники | E-mail для связи: gnktnt@gmail.com