«Идиоты. Эх, если бы я мог заставить их слушать!»
(Тема власти в романе Роберта П. Уоррена «Вся королевская рать»)
В работе Александра Кожева «Понятие власти», с которой мы знакомимся в рамках обсуждаемой нами темы « Власть. Господство. Доминирование», утверждается, что «власть как таковая» представлена четырьмя несводимыми друг к другу типами: Отца (владычество причины над следствием), Судьи (справедливость), Господина (риск) и Вождя (проект-предвидение). По существу, Кожевым предложена психологическая модель отношений между людьми, претендующая на объяснение феномена власти - в самых различных ее проявлениях. Конечно, в первую очередь нас волнуют проблемы нынешней политической власти в России и в мире. Но прежде чем пытаться применить эту модель к реальной (современной) политике, хотелось бы «протестировать» ее на произведениях художественной литературы. Одним из таких произведений является роман Роберта П. Уоррена «Вся королевская рать».
К этой книге у меня отношение в высшей степени пристрастное - она является одним из моих любимых художественных произведений мировой литературы (включая отечественную) и безусловно самым любимым произведением литературы зарубежной. Возможно, причиной этого пристрастия является блестящий перевод Виктора Голышева и наша - советская - экранизация этого романа (Белорусьфильм, 1971 г). На мой взгляд из всех его экранизаций (их было пять) советская - безусловно лучшая. А роли, исполненные Георгием Жженовым (Вилли Старк) и Михаилом Козаковым (Джек Берден) - лучшие из всех, что им довелось сыграть.
Эта книга многократно переиздавалась у нас в стране. Последние издания сопровождаются такой вот аннотацией:
Роман написан по мотивам реальной истории взлета и падения американского политика 1930-х - губернатора Луизианы Хью Лонга, чье имя стало нарицательным. Перед читателем разворачивается история избирательной кампании вышедшего из низов политика Вилли Старка - циничного и изворотливого популиста, действующего по принципу «цель оправдывает средства». Подкуп и шантаж, «черный пиар» и угрозы - на пути к вожделенному креслу в Сенате Старк не брезгует ничем. Но забывает, что имеет дело со «старой южной аристократией» - с теми, для кого честь важнее жизни. Одержимый жаждой власти, он и не подозревает, что с этими людьми грязные игры не пройдут…
Нельзя сказать, что эта аннотация «высосана из пальца» - при поверхностном чтении романа у многих может сложиться именно такое впечатление. Но если «копнуть глубже», возникает масса вопросов. Во-первых, коль скоро речь зашла о реальном прототипе Вилли Старка - Хьюи Лонге, то как быть с огромной популярностью этого политического деятеля среди жителей штата? Да, среди «выразителей общественного мнения» есть и такие, которые считают его фашистом. Крайне негативную оценку «феномену» Лонга дал Синклер Льюис в своем романе «У нас это невозможно». Но Уоррен-то пишет о Лонге с нескрываемой симпатией. Да и герой его романа - Вилли Старк - этой симпатией ну никак не обделен. Что же до «старой южной аристократии», для кого «честь важнее жизни», то не они являются противниками Старка, а не менее «циничные и изворотливые» политики, «не брезгующие ничем».
Конечно, «Вся королевская рать» - в некотором роде «учебное пособие» по ведению политической войны, «хрестоматия», сборник практических примеров ведения такого рода боевых действий. А инициированные Хозяином (Вилли Старком) «раскопки», производимые Джеком Берденом, - мастер-класс на тему о том, что в наше время называется «политической аналитикой»
.
И вовсе не история избирательной кампании разворачивается перед читателем, а трагедия человека, видящего ущербность, если угодно мерзость окружающего его мира, имеющего вполне себе ясное представление о том, как этот мир преобразовать, сделав его жизнь более справедливой. Это трагедия человека, не питающего никаких иллюзий в отношении противников этих преобразований, политического деятеля, готового рискнуть очень многим, в конечном счете - собственной жизнью.
Другое дело, что в своих самых дерзких проектах этот человек дальше реформ не идет, он не готов пойти на радикальное переустройство мира. По Кожеву - он не революционер, он типичный реформатор. При этом его власть отнюдь не эфемерна, она реальна, она признана его «королевской ратью». Но и не только ею: эта власть признается (легитимируется) подавляющим большинством населения штата. Люди за ним идут, и этот выбор - вполне осознанный.
Но оказавшись втянутыми в воронку реальной политики, сталкиваясь с неизбежно сопутствующей этой реальности грязью, соратники (представители этой самой «королевской рати») оказываются перед непростым выбором - либо и дальше сохранять верность Хозяину (Вождю - автору проекта преобразований - по Кожеву), либо, «проявив чистоплюйство», оставить его один на один с этой грязью. И те, кто решает остаться с ним до конца, по сути разделяют с ним и его судьбу, и его трагедию.
С какого бодуна человек решает идти в политику? Ну хорошо, поначалу тебя «сажают» в кресло окружного казначея - поскольку твоя жена приходится дальней родственницей одному из местных «воротил», некоему Пилсбери, а сам ты - всего лишь «дядя Вилли из деревни», что дает основания полагать, что сидеть в этом кресле ты будешь смирно, не мешая делать дела Дольфу Пилсбери и его подельникам. Но вот ты начинаешь вникать в эти дела и обнаруживаешь, что дела эти - нечистые. Ты становишься одним из тех правдоискателей, судьба которых ясна любому реалистично мыслящему человеку. И уж тем более опытным щелкоперам из «Кроникл», одной из ведущих газет штата. Вот как описывает эту ситуацию Джек Берден, на тот момент сотрудник издания:
Меня вызвал главный редактор «Кроникл» и сказал:
- Садись в свою машину, Джек, и поезжай в Мейзон-Сити - выясни, шут его дери, кто такой этот Старк, который возомнил себя Иисусом Христом и выгоняет менял из их обшарпанного муниципалитета.
- Он женился на учительнице, - сказал я.
- Наверно, это повлияло ему на мозги, - сказал Джим Медисон, главный редактор «Кроникл». - Он думает, до него никто не спал с учительницами?
- Облигации выпущены для сбора средств на постройку школы, и, по-моему, Люси думает, что часть этих средств можно использовать по назначению.
- Какая еще, к черту, Люси?
- Люси - это учительница, - сказал я.
- Недолго ей быть учительницей, - сказал он. - Недолго ей получать жалованье в округе Мейзон, если она не уймется. Совсем недолго, или я не знаю округ Мейзон.
- Кроме того, Люси не одобряет спиртного.
- Кто из вас спит с Люси - ты или этот малый? Слишком много ты знаешь о Люси.
- Я знаю то, что рассказал мне Вилли.
- Какой еще, к черту, Вилли?
- Вилли - это малый в рождественском галстуке, - объяснил я. - Он же дядя Вилли из деревни. Он же Вилли Старк, учительский любимчик; я познакомился с ним месяца два назад в задней комнате у Слейда, и он мне сказал, что Люси не одобряет спиртного. А что она не одобряет воровства - это мое предположение.
- Она не одобряет Вилли Старка в роли окружного казначея, - заметил Джим Медисон, - если подбивает его на такое дело. Она что, не знает, какие у них там порядки, в округе Мейзон?
- У них там такие же порядки, как у нас тут, - ответил я.
Из-за чего собственно сыр-бор? Из-за подряда на строительство школы. Учительница Люси Старк, не одобряющая спиртного жена Вилли Старка, заявляет:
- Я не хочу преподавать в школе, которую строят для того, чтобы кто-то мог на этом нажиться. А Вилли не хочет быть казначеем, если надо иметь дело с такими бесчестными людьми.
В том, что касается ее мужа, она глубочайшим образом ошибается:
- Я буду баллотироваться, - угрюмо сказал Вилли, - они меня не остановят.
- Ты сможешь гораздо основательнее заняться правом, если не будешь сидеть все время в городе.
- Я буду баллотироваться, - повторил он и тряхнул головой, чтобы откинуть со лба волосы. - Я буду баллотироваться, - повторил он еще раз, словно говоря не с Люси и не со мной, а со всем белым светом, - даже если ни одного голоса не соберу.
Далее, сообщает Джек Берден, события развивались по сценарию, который с самого начала выглядел наиболее вероятным:
И точно, когда подошел срок, Вилли выставил свою кандидатуру; собрал он больше одного голоса, но ненамного больше, и Пилсбери со своими дружками выиграл этот забег. Человек, которого выбрали вместо Вилли, повесил шляпу в своей конторе не раньше, чем подписал аванс Д.Х. Муру. И Д.Х. Мур построил школу.
Здесь речь идет о мотивации человека, реалистично оценивающего свои шансы, вполне осознающего, что они нулевые. За ним (всего лишь!) - ощущение правоты своего дела, осознание того, что он отстаивает некую справедливость. В принципе, его готовность баллотироваться - это (по Кожеву) претензия на Власть Судьи. Претензия, не подкрепленная признанием жителей округа, которых противники Старка уже настроили против него, поскольку он, Старк, предлагает отдать подряд строительной фирме, где многие каменщики, штукатуры и плотники - негры. (Как известно, Мейзон - крестьянский округ, негров здесь не жалуют, да и получать они, как квалифицированные рабочие, будут больше, чем местные, которых наймут на стройку).
Это противостояние Старка с местными «воротилами» скорее похоже на борьбу, в которой выясняется кто Господин, а кто Раб. Да, в данной ситуации эта борьба не предполагает смертельного исхода. Но в том, что касается капитуляции одного из участников испытания на право не быть Рабом, ситуация, что называется, «один в один». А как иначе понимать эту фразу, дважды повторенную Вилли Старком?
- Они хотели перешагнуть через меня. Думали, я на все пойду, если мне прикажут. Они хотели переступить через меня, как через лужу.
Старк приложил колоссальные усилия к тому, чтобы получить признание избирателей округа. И с треском проиграл выборы.
Избирателей он не поколебал. Казначеем выбрали другого. Д.Х.Мур построил школу, и ремонт ей потребовался раньше, чем успела просохнуть краска. Вилли остался без работы. Пилсбери и его друзья, конечно, получили мзду от Мура и думать забыли об этой истории. Вернее, забыли на три года, после чего и начались их беды.
Спустя некоторое время, Старк проиграет еще одни выборы - на этот раз выборы губернатора штата. И сделает при этом важное признание:
- Я не отрицаю, что хотел стать губернатором. Не буду тебе врать. - И слегка подался ко мне, словно пытаясь убедить меня в том, что и так было для меня очевиднее существования собственных рук и ног. - Я хотел этого. Я не спал ночами и только об этом думал. - Он сжал большие руки на коленях, так что пальцы хрустнули. - Черт, человек может лежать и хотеть - хотеть и больше ничего, так хотеть, что он сам забывает, чего ему хочется. Это как если ты мальчик и сок в тебе забродит в первый раз, и кажется, что однажды ночью ты сойдешь с ума - до того тебе хочется. И до того тебе тошно от этого хотения, что чуть не забываешь, чего тебе надо. Что-то жрет тебя изнутри... Но одного хотения мало. И не надо жить до ста лет, чтобы понять это.
Это жажда власти. Это страсть - сама по себе, казалось бы не вытекающая из каких-либо иных, более высоких желаний и устремлений. Уж точно не ради бабла, во всяком случае не ради него одного нужна ему эта власть. В какой-то мере, эту страсть объясняют фразы из диалога с Джеком Берденом:
- Я был бы хорошим губернатором. Ей-богу, - он стукнул кулаком по колену, - ей-богу, лучше их всех. Пойми, - и он опять наклонился ко мне, новая налоговая система - вот что нужно штату. Надо повысить налоги на добычу угля. А дороги - стоит тебе выехать за город, и ты не найдешь ни одной приличной дороги. Кроме того, я мог бы сберечь штату немало денег, объединив некоторые ведомства. А школы? Ты погляди на меня - ведь я ни дня не учился по-человечески; до всего, что я знаю, я дошел сам. Почему, скажи мне... Ведь надо это сделать?
Здесь, очевидно, речь идет о Проекте. Старк знает, что делать и как делать. Почему это надо делать? Чтобы получать откаты с подрядов, которые ты, будучи губернатором, отдашь тем, кто тебе эти откаты обеспечит? «Миша - два процента»? Не похоже. Не та аудитория, не та обстановка, не то время, чтобы произнося эти слова думать о собственном «профите». Да, эти слова он многократно произносил с трибуны, «где он стоял, благородный и светлый лицом, а всем вокруг было наплевать».
- Но они не желают меня слушать, - сказал он. - Будь они прокляты. Идиоты. Они приходят слушать речь и не слушают ни слова. Им все равно. Будь они прокляты. Так им и надо: рыться в земле и всю жизнь бурчать брюхом. Не желают слушать. И я не буду губернатором. Будет тот, кого они заслуживают. Идиоты.
- Пожать тебе руку в знак сочувствия? - Я вдруг разозлился. За каким дьяволом он пришел? Чего он от меня хочет? С чего он взял, будто мне интересно слушать о нуждах штата? Я и так знаю, будь он неладен. Все знают. Тоже мне оракул. Порядочное правительство - вот что нужно. А откуда оно возьмется? И кому интересно, бывают такие правительства или не бывают? И о чем он тут плачется? Об этом? Или о том, как ему приспичило стать губернатором и как он не спит по ночам? Все это промелькнуло у меня в голове, я разозлился и мерзким голосом спросил, не пожать ли ему руку.
Он оглядел меня с ног до головы не торопясь и задержался взглядом на моем лице. Но он не обиделся. Это меня удивило - я хотел его обидеть, так обидеть, чтобы он ушел. Но он даже не удивился.
- Нет, Джек, - сказал он наконец, качая головой, - я не искал у тебя сочувствия. Что бы ни случилось, я не буду искать сочувствия - ни у тебя, ни у кого другого. - Он тяжело отряхнулся, как большая собака, проснувшаяся или вылезшая из воды. - Можешь мне поверить, - сказал он, но обращаясь уже не ко мне, - ни у кого на свете я не буду искать сочувствия. Сейчас не ищу и впредь не собираюсь.
Кое-что прояснилось. Вилли сел.
- Что ты намерен делать? - спросил я.
- Мне надо подумать, - ответил он. - Я не знаю. Я должен подумать. Идиоты. Эх, если бы я мог заставить их слушать
Добавить в друзья: | ЖЖ | твиттер | фейсбук | ВК | одноклассники | E-mail для связи: gnktnt@gmail.com
В работе Александра Кожева «Понятие власти», с которой мы знакомимся в рамках обсуждаемой нами темы « Власть. Господство. Доминирование», утверждается, что «власть как таковая» представлена четырьмя несводимыми друг к другу типами: Отца (владычество причины над следствием), Судьи (справедливость), Господина (риск) и Вождя (проект-предвидение). По существу, Кожевым предложена психологическая модель отношений между людьми, претендующая на объяснение феномена власти - в самых различных ее проявлениях. Конечно, в первую очередь нас волнуют проблемы нынешней политической власти в России и в мире. Но прежде чем пытаться применить эту модель к реальной (современной) политике, хотелось бы «протестировать» ее на произведениях художественной литературы. Одним из таких произведений является роман Роберта П. Уоррена «Вся королевская рать».
К этой книге у меня отношение в высшей степени пристрастное - она является одним из моих любимых художественных произведений мировой литературы (включая отечественную) и безусловно самым любимым произведением литературы зарубежной. Возможно, причиной этого пристрастия является блестящий перевод Виктора Голышева и наша - советская - экранизация этого романа (Белорусьфильм, 1971 г). На мой взгляд из всех его экранизаций (их было пять) советская - безусловно лучшая. А роли, исполненные Георгием Жженовым (Вилли Старк) и Михаилом Козаковым (Джек Берден) - лучшие из всех, что им довелось сыграть.
Click to viewЭта книга многократно переиздавалась у нас в стране. Последние издания сопровождаются такой вот аннотацией:
Роман написан по мотивам реальной истории взлета и падения американского политика 1930-х - губернатора Луизианы Хью Лонга, чье имя стало нарицательным. Перед читателем разворачивается история избирательной кампании вышедшего из низов политика Вилли Старка - циничного и изворотливого популиста, действующего по принципу «цель оправдывает средства». Подкуп и шантаж, «черный пиар» и угрозы - на пути к вожделенному креслу в Сенате Старк не брезгует ничем. Но забывает, что имеет дело со «старой южной аристократией» - с теми, для кого честь важнее жизни. Одержимый жаждой власти, он и не подозревает, что с этими людьми грязные игры не пройдут…
Нельзя сказать, что эта аннотация «высосана из пальца» - при поверхностном чтении романа у многих может сложиться именно такое впечатление. Но если «копнуть глубже», возникает масса вопросов. Во-первых, коль скоро речь зашла о реальном прототипе Вилли Старка - Хьюи Лонге, то как быть с огромной популярностью этого политического деятеля среди жителей штата? Да, среди «выразителей общественного мнения» есть и такие, которые считают его фашистом. Крайне негативную оценку «феномену» Лонга дал Синклер Льюис в своем романе «У нас это невозможно». Но Уоррен-то пишет о Лонге с нескрываемой симпатией. Да и герой его романа - Вилли Старк - этой симпатией ну никак не обделен. Что же до «старой южной аристократии», для кого «честь важнее жизни», то не они являются противниками Старка, а не менее «циничные и изворотливые» политики, «не брезгующие ничем».
Конечно, «Вся королевская рать» - в некотором роде «учебное пособие» по ведению политической войны, «хрестоматия», сборник практических примеров ведения такого рода боевых действий. А инициированные Хозяином (Вилли Старком) «раскопки», производимые Джеком Берденом, - мастер-класс на тему о том, что в наше время называется «политической аналитикой»
.
И вовсе не история избирательной кампании разворачивается перед читателем, а трагедия человека, видящего ущербность, если угодно мерзость окружающего его мира, имеющего вполне себе ясное представление о том, как этот мир преобразовать, сделав его жизнь более справедливой. Это трагедия человека, не питающего никаких иллюзий в отношении противников этих преобразований, политического деятеля, готового рискнуть очень многим, в конечном счете - собственной жизнью.
Другое дело, что в своих самых дерзких проектах этот человек дальше реформ не идет, он не готов пойти на радикальное переустройство мира. По Кожеву - он не революционер, он типичный реформатор. При этом его власть отнюдь не эфемерна, она реальна, она признана его «королевской ратью». Но и не только ею: эта власть признается (легитимируется) подавляющим большинством населения штата. Люди за ним идут, и этот выбор - вполне осознанный.
Но оказавшись втянутыми в воронку реальной политики, сталкиваясь с неизбежно сопутствующей этой реальности грязью, соратники (представители этой самой «королевской рати») оказываются перед непростым выбором - либо и дальше сохранять верность Хозяину (Вождю - автору проекта преобразований - по Кожеву), либо, «проявив чистоплюйство», оставить его один на один с этой грязью. И те, кто решает остаться с ним до конца, по сути разделяют с ним и его судьбу, и его трагедию.
С какого бодуна человек решает идти в политику? Ну хорошо, поначалу тебя «сажают» в кресло окружного казначея - поскольку твоя жена приходится дальней родственницей одному из местных «воротил», некоему Пилсбери, а сам ты - всего лишь «дядя Вилли из деревни», что дает основания полагать, что сидеть в этом кресле ты будешь смирно, не мешая делать дела Дольфу Пилсбери и его подельникам. Но вот ты начинаешь вникать в эти дела и обнаруживаешь, что дела эти - нечистые. Ты становишься одним из тех правдоискателей, судьба которых ясна любому реалистично мыслящему человеку. И уж тем более опытным щелкоперам из «Кроникл», одной из ведущих газет штата. Вот как описывает эту ситуацию Джек Берден, на тот момент сотрудник издания:
Меня вызвал главный редактор «Кроникл» и сказал:
- Садись в свою машину, Джек, и поезжай в Мейзон-Сити - выясни, шут его дери, кто такой этот Старк, который возомнил себя Иисусом Христом и выгоняет менял из их обшарпанного муниципалитета.
- Он женился на учительнице, - сказал я.
- Наверно, это повлияло ему на мозги, - сказал Джим Медисон, главный редактор «Кроникл». - Он думает, до него никто не спал с учительницами?
- Облигации выпущены для сбора средств на постройку школы, и, по-моему, Люси думает, что часть этих средств можно использовать по назначению.
- Какая еще, к черту, Люси?
- Люси - это учительница, - сказал я.
- Недолго ей быть учительницей, - сказал он. - Недолго ей получать жалованье в округе Мейзон, если она не уймется. Совсем недолго, или я не знаю округ Мейзон.
- Кроме того, Люси не одобряет спиртного.
- Кто из вас спит с Люси - ты или этот малый? Слишком много ты знаешь о Люси.
- Я знаю то, что рассказал мне Вилли.
- Какой еще, к черту, Вилли?
- Вилли - это малый в рождественском галстуке, - объяснил я. - Он же дядя Вилли из деревни. Он же Вилли Старк, учительский любимчик; я познакомился с ним месяца два назад в задней комнате у Слейда, и он мне сказал, что Люси не одобряет спиртного. А что она не одобряет воровства - это мое предположение.
- Она не одобряет Вилли Старка в роли окружного казначея, - заметил Джим Медисон, - если подбивает его на такое дело. Она что, не знает, какие у них там порядки, в округе Мейзон?
- У них там такие же порядки, как у нас тут, - ответил я.
Из-за чего собственно сыр-бор? Из-за подряда на строительство школы. Учительница Люси Старк, не одобряющая спиртного жена Вилли Старка, заявляет:
- Я не хочу преподавать в школе, которую строят для того, чтобы кто-то мог на этом нажиться. А Вилли не хочет быть казначеем, если надо иметь дело с такими бесчестными людьми.
В том, что касается ее мужа, она глубочайшим образом ошибается:
- Я буду баллотироваться, - угрюмо сказал Вилли, - они меня не остановят.
- Ты сможешь гораздо основательнее заняться правом, если не будешь сидеть все время в городе.
- Я буду баллотироваться, - повторил он и тряхнул головой, чтобы откинуть со лба волосы. - Я буду баллотироваться, - повторил он еще раз, словно говоря не с Люси и не со мной, а со всем белым светом, - даже если ни одного голоса не соберу.
Далее, сообщает Джек Берден, события развивались по сценарию, который с самого начала выглядел наиболее вероятным:
И точно, когда подошел срок, Вилли выставил свою кандидатуру; собрал он больше одного голоса, но ненамного больше, и Пилсбери со своими дружками выиграл этот забег. Человек, которого выбрали вместо Вилли, повесил шляпу в своей конторе не раньше, чем подписал аванс Д.Х. Муру. И Д.Х. Мур построил школу.
Здесь речь идет о мотивации человека, реалистично оценивающего свои шансы, вполне осознающего, что они нулевые. За ним (всего лишь!) - ощущение правоты своего дела, осознание того, что он отстаивает некую справедливость. В принципе, его готовность баллотироваться - это (по Кожеву) претензия на Власть Судьи. Претензия, не подкрепленная признанием жителей округа, которых противники Старка уже настроили против него, поскольку он, Старк, предлагает отдать подряд строительной фирме, где многие каменщики, штукатуры и плотники - негры. (Как известно, Мейзон - крестьянский округ, негров здесь не жалуют, да и получать они, как квалифицированные рабочие, будут больше, чем местные, которых наймут на стройку).
Это противостояние Старка с местными «воротилами» скорее похоже на борьбу, в которой выясняется кто Господин, а кто Раб. Да, в данной ситуации эта борьба не предполагает смертельного исхода. Но в том, что касается капитуляции одного из участников испытания на право не быть Рабом, ситуация, что называется, «один в один». А как иначе понимать эту фразу, дважды повторенную Вилли Старком?
- Они хотели перешагнуть через меня. Думали, я на все пойду, если мне прикажут. Они хотели переступить через меня, как через лужу.
Старк приложил колоссальные усилия к тому, чтобы получить признание избирателей округа. И с треском проиграл выборы.
Избирателей он не поколебал. Казначеем выбрали другого. Д.Х.Мур построил школу, и ремонт ей потребовался раньше, чем успела просохнуть краска. Вилли остался без работы. Пилсбери и его друзья, конечно, получили мзду от Мура и думать забыли об этой истории. Вернее, забыли на три года, после чего и начались их беды.
Спустя некоторое время, Старк проиграет еще одни выборы - на этот раз выборы губернатора штата. И сделает при этом важное признание:
- Я не отрицаю, что хотел стать губернатором. Не буду тебе врать. - И слегка подался ко мне, словно пытаясь убедить меня в том, что и так было для меня очевиднее существования собственных рук и ног. - Я хотел этого. Я не спал ночами и только об этом думал. - Он сжал большие руки на коленях, так что пальцы хрустнули. - Черт, человек может лежать и хотеть - хотеть и больше ничего, так хотеть, что он сам забывает, чего ему хочется. Это как если ты мальчик и сок в тебе забродит в первый раз, и кажется, что однажды ночью ты сойдешь с ума - до того тебе хочется. И до того тебе тошно от этого хотения, что чуть не забываешь, чего тебе надо. Что-то жрет тебя изнутри... Но одного хотения мало. И не надо жить до ста лет, чтобы понять это.
Это жажда власти. Это страсть - сама по себе, казалось бы не вытекающая из каких-либо иных, более высоких желаний и устремлений. Уж точно не ради бабла, во всяком случае не ради него одного нужна ему эта власть. В какой-то мере, эту страсть объясняют фразы из диалога с Джеком Берденом:
- Я был бы хорошим губернатором. Ей-богу, - он стукнул кулаком по колену, - ей-богу, лучше их всех. Пойми, - и он опять наклонился ко мне, новая налоговая система - вот что нужно штату. Надо повысить налоги на добычу угля. А дороги - стоит тебе выехать за город, и ты не найдешь ни одной приличной дороги. Кроме того, я мог бы сберечь штату немало денег, объединив некоторые ведомства. А школы? Ты погляди на меня - ведь я ни дня не учился по-человечески; до всего, что я знаю, я дошел сам. Почему, скажи мне... Ведь надо это сделать?
Здесь, очевидно, речь идет о Проекте. Старк знает, что делать и как делать. Почему это надо делать? Чтобы получать откаты с подрядов, которые ты, будучи губернатором, отдашь тем, кто тебе эти откаты обеспечит? «Миша - два процента»? Не похоже. Не та аудитория, не та обстановка, не то время, чтобы произнося эти слова думать о собственном «профите». Да, эти слова он многократно произносил с трибуны, «где он стоял, благородный и светлый лицом, а всем вокруг было наплевать».
- Но они не желают меня слушать, - сказал он. - Будь они прокляты. Идиоты. Они приходят слушать речь и не слушают ни слова. Им все равно. Будь они прокляты. Так им и надо: рыться в земле и всю жизнь бурчать брюхом. Не желают слушать. И я не буду губернатором. Будет тот, кого они заслуживают. Идиоты.
- Пожать тебе руку в знак сочувствия? - Я вдруг разозлился. За каким дьяволом он пришел? Чего он от меня хочет? С чего он взял, будто мне интересно слушать о нуждах штата? Я и так знаю, будь он неладен. Все знают. Тоже мне оракул. Порядочное правительство - вот что нужно. А откуда оно возьмется? И кому интересно, бывают такие правительства или не бывают? И о чем он тут плачется? Об этом? Или о том, как ему приспичило стать губернатором и как он не спит по ночам? Все это промелькнуло у меня в голове, я разозлился и мерзким голосом спросил, не пожать ли ему руку.
Он оглядел меня с ног до головы не торопясь и задержался взглядом на моем лице. Но он не обиделся. Это меня удивило - я хотел его обидеть, так обидеть, чтобы он ушел. Но он даже не удивился.
- Нет, Джек, - сказал он наконец, качая головой, - я не искал у тебя сочувствия. Что бы ни случилось, я не буду искать сочувствия - ни у тебя, ни у кого другого. - Он тяжело отряхнулся, как большая собака, проснувшаяся или вылезшая из воды. - Можешь мне поверить, - сказал он, но обращаясь уже не ко мне, - ни у кого на свете я не буду искать сочувствия. Сейчас не ищу и впредь не собираюсь.
Кое-что прояснилось. Вилли сел.
- Что ты намерен делать? - спросил я.
- Мне надо подумать, - ответил он. - Я не знаю. Я должен подумать. Идиоты. Эх, если бы я мог заставить их слушать
Добавить в друзья: | ЖЖ | твиттер | фейсбук | ВК | одноклассники | E-mail для связи: gnktnt@gmail.com