Феномены «Власть», «Право», «Любовь», «Божественное». Сходство и различия

[nkfedor]

Представленная в начале страницы картинка - слайд из презентации на тему «Проблемы и перспективы становления правового государства в России», предлагаемой интернет-ресурсом uslide.ru. Хочу обратить внимание на то, что представленное на этом слайде безапелляционное, ничем не подтвержденное утверждение

«Власть должна подчиняться закону, праву. Там, где отсутствует власть права, не может быть и разумно организованного государства»

не имеет ничего общего с определениями феноменов «Власть» и «Право», которые Александр Кожев приводит в своей работе «Понятие власти». Не стоит думать, что это утверждение из презентации интернет-ресурса uslide.ru является результатом интеллектуального труда, идеей-фикс разработчиков именно этого ресурса. Нечто подобное активно внедрялось в сознание советского человека, особенно в умы советской, преимущественно технической интеллигенции во времена Перестройки (не к ночи будь помянута). Это утверждение, как впрочем и массу подобных ему, вдалбливают в наше сознание с экранов телевизора, ими заполонено интернет-пространство. И мы нигде не найдем внятных объяснений, откуда такого рода утверждения следуют.

Если говорить конкретно, то это «слайд-утверждение» во всем противоречит представлениям о Власти не только Кожева, но и Гегеля. В наше постмодернистское время тотального релятивизма суждений и мнений, что Кожев с Гегелем, что какой-то там uslide.ru (предметом деятельности которого является не философия права и власти, а создание презентаций) - все едино.

«Пусть себе Гегель с Кожевым думают о власти что хотят, а у меня - мое собственное мнение, позиция uslide.ru мне ближе», - таковой, к сожалению, будет реакция очень и очень многих, если им предложить немного подумать и сопоставить дефиниции Кожева с таким вот «слайд-утверждением». Увы...

Но делать нечего, продолжим знакомиться с работой Александра Кожева «Понятие власти» - в рамках обсуждаемой нами темы « Власть. Господство. Доминирование». И может быть в процессе уже этого ознакомления количество людей, готовых думать, сопоставлять, «включать голову», будет понемногу расти.

Итак, Кожев пишет:

Чтобы набросать список всех властных феноменов, для начала следует разделить все данные нам явления на те феномены, которые реализуют и проявляют сущность Власти, и те феномены, которые ни имеют с нею ничего общего (зачастую вопреки видимости).

Иначе говоря, начать нужно с дефиниции Власти - с общего определения, способного охватить все частные случаи, т.е. чисто «формального» или «номинального» определения. Итак, поищем общего определения Власти.

Власть имеется только там, где есть движение, изменение, действие (действительное или хотя бы возможное); власть есть лишь над тем, что способно «реагировать», т.е. меняться в зависимости от того, что представляет Власть (ее «воплощает», реализует, осуществляет). Очевидно то, что Власть принадлежит тому, кто изменяет, а не тому, кто изменяется. Власть по сути своей активна, а не пассивна.

Поэтому мы можем сказать, что реальным «носителем» всякой власти с необходимостью является деятель в собственном и истинном смысле этого слова, т.е. деятель свободный и сознательный (будь то божество, человеческое существо, но никогда не животное как таковое).

Примечание: Конечно, акт власти не является с необходимостью самопроизвольным; можно обладать властью, выполняя приказ другого. Но наделенный властью деятель должен понимать этот приказ и свободно его принимать; передающий голос вождя фонограф сам по себе не обладает никакой властью.

Наделенное властью существо тем самым по необходимости является деятелем, а властное действие всегда есть истинное действие (сознательное и свободное).

Властное действие отличается от всех прочих тем, что оно не встречает противостояния со стороны того или тех, на кого оно направлено. Это предполагает, с одной стороны, возможность оппозиции, а с другой - сознательный и добровольный отказ от осуществления этой возможности.

(Например, если я выброшу кого-нибудь в окно, факт его падения не имеет ничего общего с моей властью; однако моя власть над ним проявится очевидным образом, если он по моему приказу выбросится в окно, хотя мог бы этого и не делать. У гипнотизера нет власти над тем, кого он гипнотизирует Мне нет нужды использовать мою власть, чтобы заставлять кого-либо делать то, что он желает делать сам по себе без всяких моих побуждений).

Власть тем самым обязательно есть отношение (между действующей и страдательной сторонами); это, по сути, своей, социальный (а не индивидуальный) феномен; чтобы имелась Власть, необходимо по крайней мере двое.

Следовательно, Власть есть возможность действия одного деятеля на других (или на другого) без того, чтобы они на него реагировали, хотя и способны это делать.

Если сказать иначе: действуя властно, деятель может менять внешнего ему человека, на испытывая при этом обратного действия, т.е. не изменяясь по ходу своего действия.

(Примеры. Если я употребляю силу, выставляя кого-нибудь за дверь, для осуществления этого действия я должен менять собственное поведение, а тем самым я показываю, что у меня нет власти; совсем иначе будет, если я не двигаюсь, а другое лицо покидает комнату, т.е. изменяется по простой команде «выйдите» с моей стороны. Если данный приказ вызывает дискуссию, т.е. принуждает отдавшего приказ делать что-то самому - а именно, дискутировать, - нет и власти. Ее еще меньше, если обсуждение ведет к отказу от приказания или к компромиссу, т.е. к изменению того действия, которое команда должна была вызвать вовне, не меняя меня самого).

Итак, наконец, Власть есть возможность действовать бескомпромиссно (в широком смысле слова).

Примечание. Всякая дискуссия уже является компромиссом, поскольку равнозначна следующему: «Делайте это без всяких разговоров, - Нет, я сделаю это лишь при условии, что вы сделаете кое-что-то другое, а именно, меня убедите. - Хорошо, с этим я согласен».

Это определение хорошо показывает, что феномен Власти родствен феномену Права (см. Заметки о Праве). Действительно, у меня есть право, когда я могу нечто делать, не встречая оппозиции (реакции), хотя таковая, в принципе, возможна.

(Например, если я хочу взять у кого-то принадлежащие ему 100 франков, от него последует «реакция» и я получу «обратный удар» на мое действие; но если он мне эти деньги должен, то у меня есть на них право, а потому переход 100 франков из его кармана в мой не должны вызывать «реакции».

Тем не менее между этими двумя «родственными» феноменами имеются отличия. В случае Власти «реакция» (оппозиция) никогда не покидает сферы чистой возможности (она никогда не переходит в действительность), ибо ее реализация разрушает Власть. Напротив, в случае Права «реакция» может актуализироваться, не разрушая Права: достаточно того, чтобы эту «реакцию» испытало то лицо, которое не держится Права. (В приведенном примере это означает, что насильственная «реакция» должна пресекаться судьей, судебным исполнителем, агентом полиции и т.п.)
.
Из этого различия следует, что Власть изначально исключает силу, тогда как Право ее предполагает, хотя ей не тождественно (нет Право без Суда, нет Суда без Полиции, способной выполнять решения Суда с помощью силы).

В то же самое время указанное родство между Властью и Правом объясняет, почему всякая Власть с необходимостью имеет легальный или легитимный характер с точки зрения тех, кто ее признает (это подразумевается, поскольку любая Власть обязательно является признанной Властью: не признавать Власть, значит отрицать ее, а тем самым ее уничтожать).

Из этого следует:

1) Употребление власти не только не тождественно использованию силы (насилия), эти два феномена взаимно исключают друг друга. Вообще говоря, для употребления Власти следует ничего не делать. Обязанность вмешиваться посредством силы (насилия) указывают на то, что Власть отсутствует. И наоборот, невозможно принудить людей (не применяя силы) к совершению чего-то, что они самопроизвольно не делают, без вмешательства Власти.

Примечание. Если кто-то выполняет мною сказанное из «любви» ко мне, он это делает самопроизвольно, ибо он желает угодить мне без всякого моего вмешательства, без моего воздействия на него. Поэтому отношение Любви есть по существу иное, чем отношение Власти.

Однако, так как результаты Любви те же, что и у Власти, легко совершить ошибку и спутать два эти феномена, говоря о «власти» любимого над влюбленным, либо о «любви» подвергающегося власти (ее признающего) к тому, кто ее осуществляет. Отсюда проистекает естественная склонность любить того, кого он признает Властью, равно как и признавать Властью того, кого он любит. Тем не менее эти два феномена четко различаются.

2) «Легальное» или «легитимное» действие может стать «властным»: для этого достаточно отказа (свободного и сознательного) от осуществления возможных «реакций». (В этом случае Право пользуется Авторитетом, оставаясь при этом Правом, поскольку у него сохраняется сила, способная Право при необходимости реализовать, т.е. там, где исчезает его Авторитет. Короче говоря, Право обладает авторитетом только для тех, кто его «признает», но оно остается Правом для тех, кто ему покоряется, его «не признавая»).

«Властное» действие «легально» или «легитимно» уже по определению. Там, где возможная «реакция» не актуализируется, там, где нет вообще никакой «реакции», там нет a fortiori и «реакции» против деятеля. Поэтому бессмысленно говорить о «незаконной» или «нелегитимной» Власти - это противоречие in adjecto.

Тот, кто «признает» Власть (не существует «непризнанной» Власти), признает, тем самым, ее «легитимность». Отрицать ее легитимность - значит не признавать ее, а тем самым ее уничтожать. В том или ином конкретном случае можно отрицать существование Власти, но нельзя противопоставлять реальной Власти (т.е. признанной) какое бы то ни было право.

Примечание 1. Многие авторы, прежде всего христианские, утверждали, что всякое политическое Господство «легитимно». Это верно ровно настолько, насколько она реализует Авторитет. В дальнейшем мы увидим возможные расхождения между ними. Лишенное Авторитета Господство совсем не обязательно легитимно. Конечно, можно сказать, что любое (революционное) действие, направленное против наделенной Авторитетом власти, будет «нелегальным» и «нелегитимным», но это лишенная смысла тавтология, поскольку наделенная Авторитетом власть как раз исключает всякое против нее действие.

Примечание 2. Можно сказать, что Законность есть труп Власти или ее «мумия» - тело продолжает существовать без души и без жизни.

3) Наше определение Власти может быть равным образом сопоставлено с единственно значимым общим определением Божественного; божественным для меня является все то, что может на меня воздействовать без моей возможной реакции на него.

(Например, пока люди полагают, что звезды воздействуют на них, а у самих людей нет никаких средств воздействия на звезды, они их обожествляют. Однако стоило Ньютону научить их, что всякое (физическое) действие равно вызванному им противодействию, и звезды - вместе со всем природным Миром вообще - были окончательным образом «обмирщены»).

Такое определение проясняет причину того, что человек, с одной стороны, всегда относил summum Власти к тому, что было для него (или представлялось) Божественным, а с другой стороны, придавало «священный» или божественный характер всякой существующей (человеческой) Власти, т.е. таковой признаваемой. (Ср. с теократической теорией Власти, которая рассматривается ниже; она утверждает божественное происхождение всякой Власти).

Тем не менее дефиниция Божественного отличается от определения Власти: в случае божественного действия человеческая реакция абсолютно невозможна; в случае авторитарного (человеческого) действия реакция, напротив возможна и отсутствует лишь в силу сознательного и добровольного отказа от этой возможности.

Разумеется, мы могли бы так изменить наше определение Власти, чтобы охватывать и божественное действие: действие (человеческое или божественное) властно в том случае, если не вызывает никакой реакции. Тогда можно было бы говорить о божественной Власти. Однако следует все же тщательно отличать от нее человеческую Власть, предполагающую не только отсутствие реальной реакции, но также присутствие возможности такой реакции.

Поэтому мы предпочитаем держаться нашего определения Власти, согласно которому она представляет собой по сути своей человеческий феномен, тогда как божественное действие, хотя и родственное властному, все же ему не тождественно.

Можно сказать и так: в противоположность Власти в собственном смысле слова, т.е. власти человеческой, божественная «Власть», по существу, защищена от любой атаки, поскольку исключается любая возможная на нее реакция, а сама эта Власть действует бесконечно, все то время, пока воплощается ее бытие.

А так как это бытие, по определению, не может быть изменено или уничтожено извне, то естественно предположить его вечное существование. Поэтому мы можем сказать, что божественная «Власть» отличается от Власти в собственном смысле слова (человеческой) именно своим вечным характером. Иначе говоря, Божественное утверждает свою «Власть» без всякого риска ее потерять, вообще без риска.

Напротив, человеческая Власть является по существу преходящей: в любой момент может осуществиться добровольно подавляемая реакция, которая уничтожает Власть. Отправление (человеческой) Власти с необходимостью предполагает элемент риска для того, кто ее практикует; Он рискует - уже потому, что он ее практикует, он рискует утратить вместе со всем тем, что из этого проистекает.

Следовательно, всякая существующая человеческая Власть должна иметь «причину», «основание» или «оправдание» своего существования - некий raison d’etre. Чтобы признать ее, недостаточно указать на то, что она существует (а тем самым продлить ее существование).

Поэтому нужно рассмотреть причины, основания и оправдания Власти. Это позволит нам различать несколько несводимых друг к другу типов Власти и лучше понять связанные с ним теории.

Все формы (человеческой) Власти имеют между собой то общее, что они позволяют осуществлять действие, которое не вызывает реакции, поскольку способные реагировать сознательно и добровольно от реакции воздерживаются. И, наоборот, повсюду, где люди испытывают воздействие (которое они не могли бы вызвать сами) и отказываются - сознательно и добровольно - от своей способности на него реагировать, мы можем утверждать вмешательство Власти.

Однако, если реакция всегда остается возможной, а отказ от нее является сознательным и добровольным, возникает вопрос о причинах отказа. Всякая Власть заставляет задать вопрос: почему она существует, т.е. почему ее «признают», испытывая проистекающие от нее акты без негативной на них реакции.

Ответы на эти вопросы были различными, причем каждый ответ соответствовал определенному типу Власти.

Александр Кожев, Понятие власти

Добавить в друзья: | ЖЖ | твиттер | фейсбук | ВК | одноклассники | E-mail для связи: gnktnt@gmail.com