РОССИЯ КАНДАЛЬНАЯ
Оригинал взят у toporyshnik в РОССИЯ КАНДАЛЬНАЯ
Оригинал взят у terentevagalka в РОССИЯ КАНДАЛЬНАЯ
РОССИЯ КАНДАЛЬНАЯ
Иногда, когда читаешь некоторые странички в интернете, так и хочется спросить - родной, а ты используешь элементарную логику или тебе логика по жизни не требуется, да и действительно, а что это такое - логика, и с чем ее едят?
Вот, к примеру, читаю сентенцию одного человека, видимо, кажущегося себе самому ну очень умным - "в России эти большевики так и шастали по Сибири и жили на дармовой харч за нефик делать".
И читает вот такую запись некто и думает, во житуха была-то там, в царских тюремных застенках, ссылках и каторгах - курорт…
Однако, так ли все это было на самом деле, так сказать в реальности, а не в вашем воспаленном мозгу?
Конечно, само собой логично предположить, что ссылка для декабристов или дворян-протестантов против самодержавия отличалась от условий, в которые попадали большевики, даже несмотря на то, что часть из них (большевиков) были из тех же дворян. Но существенным ли было это отличие? Так ли уж стремились царьки, сидящие в Зимнем, устроить курорт своим подданным, посягнувшим оспорить их право на власть? Напротив, они делали все, чтобы эти строптивцы никогда не вышли на свободу, а если и вышли, так сломленными и разбитыми.
Ну, вот для примера, Николай Гаврилович Чернышевский просидел в Алексеевском равелине 678 дней. Но сломать его не удалось, напротив, он написал здесь роман "Что делать?" - о новых людях. Затем царизм пытался сломать его, устроив в мае 1864 года показательную казнь. Но казнь превратилась в торжество свободомыслия и сочувствия народа к великому человеку, который рискнул осветить им новый путь жизни. Затем царь отправляет его в далекую ссылку на Нерчинскую каторгу в Кадаинскую тюрьму.
А это, на фото, тот самый "курорт" - Нерчинская каторга. Свинцово-Серебряный рудник, где политические добывали свинец и серебро к вящей пользе этого самого царька, упекшего политических в Сибирь, видимо для нагуливания жира и оздоровления их легких.
Но и это не сломало Чернышевского. Ему предлагали подать прошение царю о помиловании, но он наотрез отказался. Чернышевский в общей сложности провел в тюрьме и на каторге 20 лет. А когда он в июне 1889 года вернулся все же в Саратов, уже в октябре этого же года Николай Гаврилович скончался.
Вот такой он царский курорт.
Вам не выписать туда путевочку?
А вот народоволка, казачка Мария Федосеевна Ветрова, которая, вернувшись после пристрастного допроса в камеру Трубецкого бастиона, облила себя керосином из тусклой лампы для освещения камеры и подожгла.
Мария Федосеевна Ветрова (ей было только 26 лет)
Лев Толстой, лично знавшую скромную учительницу, в письме Чирткову так описывает это событие: "12 февраля: Ветрова, Марья Федоcьевна, которую вы знали и я знал, курсистка, посаженная в дом предварительного заключения по делу стачек, мало замешанная, была переведена в Петропавловскую крепость. Там, как говорят и догадываются, после допроса и оскорбления (это неизвестно еще) облила себя керосином, зажглась и на третий день умерла».
Можно только представить какие методы допроса использовали царские сатрапы, чтобы эта милая девушка пошла на такой отчаянный шаг.
4 марта 1897 года в память о Ветровой была назначена панихида. Собралась пятитысячная толпа, но перед самым началом церковной службы было объявлено, что панихида величеством запрещена. Студенческое недовольство переросло в протестную демонстрацию. Восемьсот пятьдесят ее участников были задержаны. Видимо для выписывания бесплатных путевок на дальние сибирские рудники.
Заковка арестантов в кандалы
А это воспоминание Елизаветы Драбкиной из книги "Большевистское подполье", чья семья, включая отца и мать, да и сама дочь Елизавета пошли по революционному пути.
Она пишет о каторге: "По камерам разносят бачки с баландой - похлебкой, в которой среди ее «водного содержания» сиротливо плавают редкие крупинки и волоконца мяса, но зато в изобилии попадаются и черные и рыжие тараканы. Чтобы хлебать закованными в кандалы руками, нужна немалая тренировка: заклепанные наглухо кандалы не снимались даже в бане. Цепь между браслетами позволяла разводить только вершков на шесть, поэтому за едой нужно тащить к лицу обе руки, и наручники все время гремели по столу. Закованного не покидало ни на минуту желание расправить руки или закинуть их за спину. Но это было невозможно, и он должен был спать, сложив руки на груди".
И она же о "Колесухе" (Амурская колесная дорога или «Колесуха» по праву занимает «почетное» место в общей системе царской каторги. Она построена, можно сказать, на арестантских костях и полита арестантской кровью):
"Cуществовал ряд способов издевательства и мучений, изобретенных здесь, на «Колесухе». Самый знаменитый из них носил название «На москитах». В тех местах по утрам, до восхода солнца, так много мошкары - москитов, что без сеток выходить нельзя. Конвоиры раздевали наказываемого донага и привязывали к дереву, а потом, распухшего, искусанного москитами до открытых ран, гнали на работу.
Зимой, когда москитов не было, обнаженных людей выгоняли на мороз и обливали водой.
Но были среди каторжного начальства и не просто звери, а звери из зверей, хваставшие тем, что они одной пулей пронизывают по двадцать заключенных. Недаром человек, побывавший на «Колесухе», сказал о ней, что она «от края и до края полита человеческой кровью».
Вот такая она незатейливая курортная романтика царизма, о которой вы так бездумно лепите, не зная НИЧЕГО ровным счетом, да и не желая знать. А зачем, так же жить проще?
А вот Иван Шеин член Обской группы РСДРП (большевик) пишет о том, как заключенных, среди которых и он сам гонит царская сатрапия по этапу:
"В морозное февральское утро заключенных выстроили во дворе Иркутской тюрьмы, сковали цепями попарно, «чтобы в дороге не разбежались», и погнали в Александровскую пересылку. Мороз крепчал, ручные кандалы, не обшитые кожей, обжигали тело, из рук сочилась кровь. Просидевшим длительные годы в тюрьмах и на каторге, идти трудно, а до ближайшего этапа 30 верст. Конвойные грубо, прикладами подгоняли отстающих. После двухдневного страшного пути - восьмой барак Александровской пересыльной тюрьмы, наполовину занятый уголовными каторжанами, ожидавшими отправки на поселение, показался нам на первых порах чуть не раем".
И далее…
"Скоро наступил час разлуки - отправки на места поселения. Начались годы лишений и мытарств. Как известно, царское самодержавие, лишив нас по суду «всех прав и состояния», отправив на вечное поселение, не платило нам ни одной копейки пособия, а загоняло туда, куда «Макар не гонял телят пасти». Умирай с голоду, да и только.
На первых порах отношение местного крестьянства к политической ссылке было довольно сдержанное, если не сказать больше. Полицейские власти, духовенство вели против нас гнусную агитацию, под влиянием которой крестьяне порой не продавали нам ничего, даже хлеба. А где найти работу, когда в глухой деревушке, куда нас поселили, насчитывалось полтора десятка дворов. Понадобилось немало времени, чтобы завоевать расположение крестьян".
Вот вам и курорт, и сказки про государственное обеспечение.
Я уже не буду тут делать акцент на то, что даже если после отбытия срока и, о чудо-чудное, вы дожили до этого светлого мига, то получали "волчий" билет и нигде и никто вас не брал на работу.
Вот такой замечательный бонус вдогонку…
Классовая борьба это не курорт, она сопряжена с великими трудностями и невероятным мужеством, терпением и способностью бороться в нечеловеческих условиях против угнетения и несправедливости.
И в то время когда одни мечтают, сидя на попе ровно, о курортах и развлекалове для себя любимых, другие идут на "эшафот", чтобы обрести лучшую долю для тех, кто ее не имеет.
Большевик Иван Шеин пиcал в своих воспоминаниях о страшной статистике выживших борцов с царизмом:
"Многие (большевики) боевые друзья погибли в застенках царских и колчаковских тюрем, многие мужественно сражались за установление и защиту власти Советов в годы гражданской войны и в партизанских отрядах, отдавая свою жизнь во имя победы Октябрьской революции. Это было замечательное поколение революционеров-большевиков.
Из 60 активных членов Обской группы, участников борьбы в годы первой революции, в живых осталось всего четыре человека (вы только вдумайтесь в эту цифру - погибло 94%). На их долю выпало великое счастье быть свидетелями и участниками грандиозного строительства коммунизма в нашей стране".
Оригинал взят у terentevagalka в РОССИЯ КАНДАЛЬНАЯ
РОССИЯ КАНДАЛЬНАЯ
Иногда, когда читаешь некоторые странички в интернете, так и хочется спросить - родной, а ты используешь элементарную логику или тебе логика по жизни не требуется, да и действительно, а что это такое - логика, и с чем ее едят?
Вот, к примеру, читаю сентенцию одного человека, видимо, кажущегося себе самому ну очень умным - "в России эти большевики так и шастали по Сибири и жили на дармовой харч за нефик делать".
И читает вот такую запись некто и думает, во житуха была-то там, в царских тюремных застенках, ссылках и каторгах - курорт…
Однако, так ли все это было на самом деле, так сказать в реальности, а не в вашем воспаленном мозгу?
Конечно, само собой логично предположить, что ссылка для декабристов или дворян-протестантов против самодержавия отличалась от условий, в которые попадали большевики, даже несмотря на то, что часть из них (большевиков) были из тех же дворян. Но существенным ли было это отличие? Так ли уж стремились царьки, сидящие в Зимнем, устроить курорт своим подданным, посягнувшим оспорить их право на власть? Напротив, они делали все, чтобы эти строптивцы никогда не вышли на свободу, а если и вышли, так сломленными и разбитыми.
Ну, вот для примера, Николай Гаврилович Чернышевский просидел в Алексеевском равелине 678 дней. Но сломать его не удалось, напротив, он написал здесь роман "Что делать?" - о новых людях. Затем царизм пытался сломать его, устроив в мае 1864 года показательную казнь. Но казнь превратилась в торжество свободомыслия и сочувствия народа к великому человеку, который рискнул осветить им новый путь жизни. Затем царь отправляет его в далекую ссылку на Нерчинскую каторгу в Кадаинскую тюрьму.
А это, на фото, тот самый "курорт" - Нерчинская каторга. Свинцово-Серебряный рудник, где политические добывали свинец и серебро к вящей пользе этого самого царька, упекшего политических в Сибирь, видимо для нагуливания жира и оздоровления их легких.
Но и это не сломало Чернышевского. Ему предлагали подать прошение царю о помиловании, но он наотрез отказался. Чернышевский в общей сложности провел в тюрьме и на каторге 20 лет. А когда он в июне 1889 года вернулся все же в Саратов, уже в октябре этого же года Николай Гаврилович скончался.
Вот такой он царский курорт.
Вам не выписать туда путевочку?
А вот народоволка, казачка Мария Федосеевна Ветрова, которая, вернувшись после пристрастного допроса в камеру Трубецкого бастиона, облила себя керосином из тусклой лампы для освещения камеры и подожгла.
Мария Федосеевна Ветрова (ей было только 26 лет)
Лев Толстой, лично знавшую скромную учительницу, в письме Чирткову так описывает это событие: "12 февраля: Ветрова, Марья Федоcьевна, которую вы знали и я знал, курсистка, посаженная в дом предварительного заключения по делу стачек, мало замешанная, была переведена в Петропавловскую крепость. Там, как говорят и догадываются, после допроса и оскорбления (это неизвестно еще) облила себя керосином, зажглась и на третий день умерла».
Можно только представить какие методы допроса использовали царские сатрапы, чтобы эта милая девушка пошла на такой отчаянный шаг.
4 марта 1897 года в память о Ветровой была назначена панихида. Собралась пятитысячная толпа, но перед самым началом церковной службы было объявлено, что панихида величеством запрещена. Студенческое недовольство переросло в протестную демонстрацию. Восемьсот пятьдесят ее участников были задержаны. Видимо для выписывания бесплатных путевок на дальние сибирские рудники.
Заковка арестантов в кандалы
А это воспоминание Елизаветы Драбкиной из книги "Большевистское подполье", чья семья, включая отца и мать, да и сама дочь Елизавета пошли по революционному пути.
Она пишет о каторге: "По камерам разносят бачки с баландой - похлебкой, в которой среди ее «водного содержания» сиротливо плавают редкие крупинки и волоконца мяса, но зато в изобилии попадаются и черные и рыжие тараканы. Чтобы хлебать закованными в кандалы руками, нужна немалая тренировка: заклепанные наглухо кандалы не снимались даже в бане. Цепь между браслетами позволяла разводить только вершков на шесть, поэтому за едой нужно тащить к лицу обе руки, и наручники все время гремели по столу. Закованного не покидало ни на минуту желание расправить руки или закинуть их за спину. Но это было невозможно, и он должен был спать, сложив руки на груди".
И она же о "Колесухе" (Амурская колесная дорога или «Колесуха» по праву занимает «почетное» место в общей системе царской каторги. Она построена, можно сказать, на арестантских костях и полита арестантской кровью):
"Cуществовал ряд способов издевательства и мучений, изобретенных здесь, на «Колесухе». Самый знаменитый из них носил название «На москитах». В тех местах по утрам, до восхода солнца, так много мошкары - москитов, что без сеток выходить нельзя. Конвоиры раздевали наказываемого донага и привязывали к дереву, а потом, распухшего, искусанного москитами до открытых ран, гнали на работу.
Зимой, когда москитов не было, обнаженных людей выгоняли на мороз и обливали водой.
Но были среди каторжного начальства и не просто звери, а звери из зверей, хваставшие тем, что они одной пулей пронизывают по двадцать заключенных. Недаром человек, побывавший на «Колесухе», сказал о ней, что она «от края и до края полита человеческой кровью».
Вот такая она незатейливая курортная романтика царизма, о которой вы так бездумно лепите, не зная НИЧЕГО ровным счетом, да и не желая знать. А зачем, так же жить проще?
А вот Иван Шеин член Обской группы РСДРП (большевик) пишет о том, как заключенных, среди которых и он сам гонит царская сатрапия по этапу:
"В морозное февральское утро заключенных выстроили во дворе Иркутской тюрьмы, сковали цепями попарно, «чтобы в дороге не разбежались», и погнали в Александровскую пересылку. Мороз крепчал, ручные кандалы, не обшитые кожей, обжигали тело, из рук сочилась кровь. Просидевшим длительные годы в тюрьмах и на каторге, идти трудно, а до ближайшего этапа 30 верст. Конвойные грубо, прикладами подгоняли отстающих. После двухдневного страшного пути - восьмой барак Александровской пересыльной тюрьмы, наполовину занятый уголовными каторжанами, ожидавшими отправки на поселение, показался нам на первых порах чуть не раем".
И далее…
"Скоро наступил час разлуки - отправки на места поселения. Начались годы лишений и мытарств. Как известно, царское самодержавие, лишив нас по суду «всех прав и состояния», отправив на вечное поселение, не платило нам ни одной копейки пособия, а загоняло туда, куда «Макар не гонял телят пасти». Умирай с голоду, да и только.
На первых порах отношение местного крестьянства к политической ссылке было довольно сдержанное, если не сказать больше. Полицейские власти, духовенство вели против нас гнусную агитацию, под влиянием которой крестьяне порой не продавали нам ничего, даже хлеба. А где найти работу, когда в глухой деревушке, куда нас поселили, насчитывалось полтора десятка дворов. Понадобилось немало времени, чтобы завоевать расположение крестьян".
Вот вам и курорт, и сказки про государственное обеспечение.
Я уже не буду тут делать акцент на то, что даже если после отбытия срока и, о чудо-чудное, вы дожили до этого светлого мига, то получали "волчий" билет и нигде и никто вас не брал на работу.
Вот такой замечательный бонус вдогонку…
Классовая борьба это не курорт, она сопряжена с великими трудностями и невероятным мужеством, терпением и способностью бороться в нечеловеческих условиях против угнетения и несправедливости.
И в то время когда одни мечтают, сидя на попе ровно, о курортах и развлекалове для себя любимых, другие идут на "эшафот", чтобы обрести лучшую долю для тех, кто ее не имеет.
Большевик Иван Шеин пиcал в своих воспоминаниях о страшной статистике выживших борцов с царизмом:
"Многие (большевики) боевые друзья погибли в застенках царских и колчаковских тюрем, многие мужественно сражались за установление и защиту власти Советов в годы гражданской войны и в партизанских отрядах, отдавая свою жизнь во имя победы Октябрьской революции. Это было замечательное поколение революционеров-большевиков.
Из 60 активных членов Обской группы, участников борьбы в годы первой революции, в живых осталось всего четыре человека (вы только вдумайтесь в эту цифру - погибло 94%). На их долю выпало великое счастье быть свидетелями и участниками грандиозного строительства коммунизма в нашей стране".