***
Поскольку квартира небольшая и давно превратилась в филиал музея (это не связанные вещи, тесно бывает и в квартирах-пустынях), то вокруг везде вот это всё. Но некоторые фрагменты интерьера задерживают взгляд дольше обычного. Любимые углы, да. То, что «делает» дом, как я его понимаю.
Библиотечка примитивов, то, что сумел достать. Примитивы - последняя искренность, которая у нас еще остается.
Николай Куц. Местный. Он на любой стене в-жилу. В свое время удалось его либо купить, либо выменять. Умер в 2005-м.
Галина Одинокая. Вообще, она керамист. Это принт. Про себя я его называю почти хармсовски: все плывут, летят и скачут.
Льва и орла помню с детства. Они бабкины, калининские-тверские; я приезжал к ней каждое лето, они стояли на буфете. Орел (видимо, это пепельница, туристический сувенир) был кем-то когда-то зачем-то покрашен бронзовой краской, когда я ее снял, обнаружил глаза-бусины; он годов 30-40-х, возможно, трофейный, на торце надпись BAD KUDOWA (немецкий вариант названия города-курорта, польский вариант - КУДОВА ЗДРУЙ, какое-то время был, видимо, в те годы под немцами). Хочется думать, что его привез дед с фронта. Откуда лев, неизвестно, но тоже старый. Бабулю по старости забрали к себе родители, а льва и орла, в числе прочей мелочевки я забрал себе.
Фрагмент Варганова.
Данилов монастырь. Сухая игла (красивое название техники). А. Наседкина. Виниловый «песочек», царапинки и японская наполненная пустота. Увидел однажды и не мог пройти.
А вот и винил! Польский американец Адам Макович. Куплен в 88-м, долго лежал невостребованный, пока я до него года три назад, наконец, не дожил. Феноменальная техника, но дело, разумеется, не только в ней. Могу прослушать, перевернуть и начать заново.
Старые отцовские книжки. Просто потому что отцовские, потому что старые...
Керамика Сирин-птица - новодел. Очаровательная диспропорция всего, потому, хочется верить, что это слепок со старого изразца, сейчас так уже не делают, не умеют, мыслят по-другому.
Южные сосны в контровом солнце - некто А. Герштейн. Мгновение поймано и прекрасно! Ну и рядом Будда, куда ж без него.
Библиотечка примитивов, то, что сумел достать. Примитивы - последняя искренность, которая у нас еще остается.
Николай Куц. Местный. Он на любой стене в-жилу. В свое время удалось его либо купить, либо выменять. Умер в 2005-м.
Галина Одинокая. Вообще, она керамист. Это принт. Про себя я его называю почти хармсовски: все плывут, летят и скачут.
Льва и орла помню с детства. Они бабкины, калининские-тверские; я приезжал к ней каждое лето, они стояли на буфете. Орел (видимо, это пепельница, туристический сувенир) был кем-то когда-то зачем-то покрашен бронзовой краской, когда я ее снял, обнаружил глаза-бусины; он годов 30-40-х, возможно, трофейный, на торце надпись BAD KUDOWA (немецкий вариант названия города-курорта, польский вариант - КУДОВА ЗДРУЙ, какое-то время был, видимо, в те годы под немцами). Хочется думать, что его привез дед с фронта. Откуда лев, неизвестно, но тоже старый. Бабулю по старости забрали к себе родители, а льва и орла, в числе прочей мелочевки я забрал себе.
Фрагмент Варганова.
Данилов монастырь. Сухая игла (красивое название техники). А. Наседкина. Виниловый «песочек», царапинки и японская наполненная пустота. Увидел однажды и не мог пройти.
А вот и винил! Польский американец Адам Макович. Куплен в 88-м, долго лежал невостребованный, пока я до него года три назад, наконец, не дожил. Феноменальная техника, но дело, разумеется, не только в ней. Могу прослушать, перевернуть и начать заново.
Старые отцовские книжки. Просто потому что отцовские, потому что старые...
Керамика Сирин-птица - новодел. Очаровательная диспропорция всего, потому, хочется верить, что это слепок со старого изразца, сейчас так уже не делают, не умеют, мыслят по-другому.
Южные сосны в контровом солнце - некто А. Герштейн. Мгновение поймано и прекрасно! Ну и рядом Будда, куда ж без него.