дыбр из прошлого
В 82-м Толя был в Загорске несколько раз.
Спели-таки моим родителям, - наконец, они узнали, чем их сын тщится так серьезно заниматься. Всё было церемонно: сели с Толей в большой комнате на стулья, отец с матерью напротив, пели «По ночам» и «Листопад». Отец сказал: ну, да, мелодично, голоса хорошо сочетаются. Но я услышал снисходительное но ничего особенного. Мать промолчала.
На заводе через ту же Алешину познакомился с некой Аллой Дударевой. Встретились у технической библиотеки; улыбчивая, полногрудая. Пригласила в их компанию - местные КСП-шники, собираются в красном уголке ЖКО на Валовой, 50, она у них за главного. Приходил. Компания человек десять; пел, уважительно, внимательно слушали.
Алла жила в этом же доме на третьем этаже; так называемое общежитие молодых специалистов коридорного типа: отдельные малогабаритные квартирки с кухней, санузлом и комнатами на 18 и 12 метров; Алла жила в 12-метровке на пару с Тамарой (страшненькая, с крючковатым носом ее ровесница, безошибочно - быть старой девой). Тут мы с Толей два раза устаивали квартирники, на которые Алла приглашала слушательниц из ближайших квартир. Оба раз нас записывали. Сначала был ее знакомый из Москвы, расставлял микрофоны, сидел в наушниках, следил за уровнем, напомнил звукооператора с центрального радио, когда уезжали с БАМа. Второй раз - Сергей Ключарев из местных КСП-шников. Его запись неожиданно всплыла в 2011 году, когда у Нади появилась новая знакомая Лена. У них была общая с Ключаревым компания, и Лена вовсю слушала диск с оцифрованными Сергеем нашими записями. Их я, слегка обработав, выложил потом на Youtubе.
Артистами мы себя не воспринимали, слова «квартирник» не слышали, особого значения тому, что исполняли, не придавали, настоящей ценности его не знали, нас попросили, и мы пели что-то такое в узком кругу. Толя кокетничал сотрудничеством со Щупловым и Казаковой, было неловко.
Пели у Селиверстовых, знакомых Аллы. Они жили на Угличе. Володя закончил Физтех, был себе на уме, сам пел и сочинял, и здесь кокетство уже на проканывало. Толя остался у них ночевать (утром уезжал в Москву); мои родители относились к нему настороженно, он это чувствовал.
Канчуковы в шутку говорили, что Дударева - человек, от которого надо держаться подальше. На Звездочке устроила какие-то платные посиделки, пришел местный немногочисленный народ, слушал беспомощных девчонок из КСП, в конце был я, и хотя Алла потом сказала, что на контрасте с ними я выглядел зрело, общего настроения это не исправило, народ законно возмущался: как можно на это продавать билеты?!
Были какие-то проходные знакомые с Фермы, лиц уже не помню, приезжие, муж и жена, тоже из околоКСП-шников; ее встречал в магазине грампластинок - теперешний зоомагазин на остановке ДК Гагарина, - покупая классику, пафосно удивлялась: о, у вас тут, хорошие исполнители, оказывается, лежат. Тогда в магазине можно было найти пластинки чехословацких, немецких фирм, - взяла «Оркестровые пьесы итальянских композиторов в исполнении Братиславского симфонического оркестра радио» фирмы OPUS и что-то еще, я и сам их чуть раньше купил. Проходом по центру, с остановкой на повороте с проспекта на Карла Маркса, эта пара говорила со мной как было тогда модно говорить в определенных кругах: намеками, умолчаниями, мол, ситуация в стране того, будут завинчивать, и вообще, надо быть осторожней. Наслаждаясь собственной конспиративностью, принимали не за того, и я, многозначительно качая головой, всяко старался соответствовать их представлению обо мне.
Один раз сходил по приглашению в общежитие кинотехникума, к Таньке и ее подружке (обе из КСПшниц), рассказал (показал) про свою игру на гитаре. Затея благородная, но бессмысленная.
Давал Алле читать «Воспоминания» Анастасии Цветаевой. Захожу, ее нет. Спускаюсь в красный уголок, сидит одна в комнате, обхватив голову руками, читает, говорит, дома не может, отвлекают. Не стал мешать. Сам книгу так и не читал.
Алла была не в моем вкусе, но во вкусе Толи; проговорился: вот это женщина! С ней можно было бы.
В очередной Толин приезд заходим к ней опять. Стоим с ним на балконе, курим, говорим (видимо, о нас, о дальнейшем). Со стороны перекрестка Валовой и Бероунской идут мои отец с матерью. Окликаем, спускаемся. Из Калинина мне домой звонила Толина мать: умер отец. Толя уезжает.
Вскоре Алла уезжает к себе на родину, в Смоленск, и с тех пор я ее не видел. Оказывается, 10 лет работала в школе, преподавала программирование, потом познакомилась с англичанином. Сейчас живет на востоке Англии, в графстве Норфолк в деревушке Winterton-on-sea на берегу моря. Муж Джон - инженер-инспектор нефтяного и газового оборудования. Недавно случайно узнал у знакомых ее e-mail, списались, поговорили по скайпу. Не изменилась, всё такая же, длинноносенькая, оптимистичная, несколько отстраненная, но это просто такой род деликатности. Преподает английский для иностранцев в местном колледже (у них, как и везде сейчас, много иммигрантов, - португальцы, болгары, сербы). Подходил Джон, сказал несколько слов по-русски.