(no subject)
Ладно я не должна об этом сказать, но скажу. Во мне адская смесь. Украинско-еврейская, княжеская голубая кровь. Иногда эта смесь разрывает на части.
Мой дед уехал из Украины, порвав все связи с родственниками и женился на бабушке. Они жили как настоящая еврейская семья, по всем правилам. Дед был строгий, но настоящий и всех нас по-своему любил. Все праздники мы проводили там. Стол, застеленный зеленым сукном и поверх скатертью, которая убиралась после обеда. А дальше - была игра в лото. Специально для меня. Чтобы было не скучно всем. После пары кругов лото отправлялось в коробку, и доставались карты. Наступал час взрослых - преферанс. Я ходила кругами, гремела рюмками с компотом, доставала из шкафа фарфоровые статуэтки, всячески стараясь привлечь к себе внимание. Но взрослые уходили в игру со всем своим взрослым энтузиазмом. А потом - потом снова наступало мое время. Перед сном дед доставал марки. Из портфеля появлялся тяжелый альбом, мне торжественно вручался пинцет и лупа. И мы с дедом рассматривали марки. У меня была страсть к ним, но не все марки я любила, у деда было много альбомов, марки в них были разложены в определенном коллекционном порядке. И дед мне доверял все это счастье со строгостью маститого филателиста. Потом, когда деда не стало, все это счастье в виде серьезной коллекции марок досталось мне в наследство. Дача, квартира - все осталось моему брату, который был на самом деле тем самым серьезным филателистом и которому, по логике, эта коллекция была нужнее. Но счастье досталось мне. А еще память. О дяде, папином брате, когда мы сидели на дачной терасске и он жарил мясо по собственному рецепту и называл его «шлеп-шлеп» - это было самое вкусное мясо в моей жизни. Мы пили чай со свежесорванной малиной и клубникой, а еще я гоняла на велике по дачному поселку и сбивала коленки в кровь. О бабушке, которая собирала красивые букеты из выращенных на даче цветов и мы вместе стояли потом у метро, она продавала незатейливые букетики, а потом на эти деньги покупала мне вкусняшки, шоколадные конфеты или новую игрушку. Иногда бабушка брала меня к себе на работу. Уже будучи на пенсии, она нашла себе симпатичное местечко - регистратуру в местной поликлинике, и работала там посменно. Когда я приходила, все тетушки старались меня развлечь. А для меня было самым лучшим развлечением - сесть в окошко в регистратуре и строгим голосом спрашивать - ваша фамилия, имя, отчество? А потом пойти в длинные ряды стеллажей как в библиотеке - искать карту пациента. Это же была сумасшедшая степень доверия, в мое детство, в мои смешные 6-8 лет. Деда не стало очень рано. И все закончилось. Обеды за покрытым сукном и скатертью столом, лото и преферанс. Бабушка сдала. И следующие пятнадцать лет прожила в своем прекрасном мире склероза. Поначалу она еще узнавала меня, а потом и это исчезло. Ушел папин брат, и тетя, которая забрала бабушку к себе, совершала все эти годы подвиг, ухаживая за бабушкой как за своей родной мамой. Бабушка ушла в мой день рождения. В один из осенних дней. Тихо и неслышно. Так, как жила последние годы. Их не стало. Но мы нашли родственников, тех, от кого убежал дед когда-то давным-давно. Тех, с кем он перестал общаться и старательно пытался забыть. А они все эти годы жили в Одессе и помнили о нас. И пытались узнать и найти. И нашлись. Когда я приезжаю в Украину, кровь во мне говорит сама за себя, я понимаю украинский язык, хотя никогда в жизни его не учила. Понимаю интуитивно, внутренне каждое слово, и даже говорю с тем самым прекрасным украинским акцентом, который возникает ровно после прохождения таможни и исчезает ровно по возвращении обратно. И здесь, дома я не могу воспроизвести это уникальное «шо», которое звучит во мне там.
И вот сейчас, когда у меня есть моя Украина и моя Россия, как я могу смотреть на это и не плакать? Я стараюсь не читать новости, не потому что боюсь. Просто я не могу разорвать свое сердце пополам и выбрать что-то одно. И не могу комментировать происходящее.
Мой другой дедушка, с голубой княжеской кровью, прошедший войну, имеющий награды и чью фамилию я с гордостью ношу, за кого мне вручили награду, очень почетную награду. (У меня есть две медали, настоящие заслуженные медали). Его тоже нет. Но я всегда о нем помню. С благодарностью в сердце. Дедушка, не смотря на его благородное происхождение, умел все. Он создавал вокруг себя мир. Дедушка-краснодеревщик, который умел говорить с деревом как с живым. И делать из него прекрасное. Его подарки я трепетно храню и надеюсь, они послужат еще очень долго. Когда он брал в руки стамеску и кусок дерева, мир замирал в ожидании. Потому что в этот момент рождался шедевр. И бабушка, которая окружила меня любовью и заботой. Она забирала меня на все лето в деревню, варила мне вкусное земляничное варенье из заботливо собранной лесной земляники, она делилась со мной своим теплом, своей добротой. И любила меня всю свою жизнь, пока не ушла прошлым летом. Я не помню, чтобы бабушка и дедушка хотя бы раз ругались. Или повышали друг на друга голос. Они были всегда примером настоящей семьи, примером того, что называют «душа в душу».
В моем сердце светлая печаль о них. О тех, кто знал самые сложные дни, кто прошел через войну, голод и смерть. О тех, кто позаботился о нас, живущих сейчас. Мне не к кому пойти в День Победы, ни дедушек, ни бабушек уже нет в живых. Мне осталась только память. Те светлые воспоминания о них, что храню в своем сердце. То счастье, что они мне дали. И я благодарна за это.
С Днём Победы. Просто помните о тех, кто дал вам сегодняшний день. И говорите спасибо тем, кто рядом с вами.
С Днём Победы!
Мой дед уехал из Украины, порвав все связи с родственниками и женился на бабушке. Они жили как настоящая еврейская семья, по всем правилам. Дед был строгий, но настоящий и всех нас по-своему любил. Все праздники мы проводили там. Стол, застеленный зеленым сукном и поверх скатертью, которая убиралась после обеда. А дальше - была игра в лото. Специально для меня. Чтобы было не скучно всем. После пары кругов лото отправлялось в коробку, и доставались карты. Наступал час взрослых - преферанс. Я ходила кругами, гремела рюмками с компотом, доставала из шкафа фарфоровые статуэтки, всячески стараясь привлечь к себе внимание. Но взрослые уходили в игру со всем своим взрослым энтузиазмом. А потом - потом снова наступало мое время. Перед сном дед доставал марки. Из портфеля появлялся тяжелый альбом, мне торжественно вручался пинцет и лупа. И мы с дедом рассматривали марки. У меня была страсть к ним, но не все марки я любила, у деда было много альбомов, марки в них были разложены в определенном коллекционном порядке. И дед мне доверял все это счастье со строгостью маститого филателиста. Потом, когда деда не стало, все это счастье в виде серьезной коллекции марок досталось мне в наследство. Дача, квартира - все осталось моему брату, который был на самом деле тем самым серьезным филателистом и которому, по логике, эта коллекция была нужнее. Но счастье досталось мне. А еще память. О дяде, папином брате, когда мы сидели на дачной терасске и он жарил мясо по собственному рецепту и называл его «шлеп-шлеп» - это было самое вкусное мясо в моей жизни. Мы пили чай со свежесорванной малиной и клубникой, а еще я гоняла на велике по дачному поселку и сбивала коленки в кровь. О бабушке, которая собирала красивые букеты из выращенных на даче цветов и мы вместе стояли потом у метро, она продавала незатейливые букетики, а потом на эти деньги покупала мне вкусняшки, шоколадные конфеты или новую игрушку. Иногда бабушка брала меня к себе на работу. Уже будучи на пенсии, она нашла себе симпатичное местечко - регистратуру в местной поликлинике, и работала там посменно. Когда я приходила, все тетушки старались меня развлечь. А для меня было самым лучшим развлечением - сесть в окошко в регистратуре и строгим голосом спрашивать - ваша фамилия, имя, отчество? А потом пойти в длинные ряды стеллажей как в библиотеке - искать карту пациента. Это же была сумасшедшая степень доверия, в мое детство, в мои смешные 6-8 лет. Деда не стало очень рано. И все закончилось. Обеды за покрытым сукном и скатертью столом, лото и преферанс. Бабушка сдала. И следующие пятнадцать лет прожила в своем прекрасном мире склероза. Поначалу она еще узнавала меня, а потом и это исчезло. Ушел папин брат, и тетя, которая забрала бабушку к себе, совершала все эти годы подвиг, ухаживая за бабушкой как за своей родной мамой. Бабушка ушла в мой день рождения. В один из осенних дней. Тихо и неслышно. Так, как жила последние годы. Их не стало. Но мы нашли родственников, тех, от кого убежал дед когда-то давным-давно. Тех, с кем он перестал общаться и старательно пытался забыть. А они все эти годы жили в Одессе и помнили о нас. И пытались узнать и найти. И нашлись. Когда я приезжаю в Украину, кровь во мне говорит сама за себя, я понимаю украинский язык, хотя никогда в жизни его не учила. Понимаю интуитивно, внутренне каждое слово, и даже говорю с тем самым прекрасным украинским акцентом, который возникает ровно после прохождения таможни и исчезает ровно по возвращении обратно. И здесь, дома я не могу воспроизвести это уникальное «шо», которое звучит во мне там.
И вот сейчас, когда у меня есть моя Украина и моя Россия, как я могу смотреть на это и не плакать? Я стараюсь не читать новости, не потому что боюсь. Просто я не могу разорвать свое сердце пополам и выбрать что-то одно. И не могу комментировать происходящее.
Мой другой дедушка, с голубой княжеской кровью, прошедший войну, имеющий награды и чью фамилию я с гордостью ношу, за кого мне вручили награду, очень почетную награду. (У меня есть две медали, настоящие заслуженные медали). Его тоже нет. Но я всегда о нем помню. С благодарностью в сердце. Дедушка, не смотря на его благородное происхождение, умел все. Он создавал вокруг себя мир. Дедушка-краснодеревщик, который умел говорить с деревом как с живым. И делать из него прекрасное. Его подарки я трепетно храню и надеюсь, они послужат еще очень долго. Когда он брал в руки стамеску и кусок дерева, мир замирал в ожидании. Потому что в этот момент рождался шедевр. И бабушка, которая окружила меня любовью и заботой. Она забирала меня на все лето в деревню, варила мне вкусное земляничное варенье из заботливо собранной лесной земляники, она делилась со мной своим теплом, своей добротой. И любила меня всю свою жизнь, пока не ушла прошлым летом. Я не помню, чтобы бабушка и дедушка хотя бы раз ругались. Или повышали друг на друга голос. Они были всегда примером настоящей семьи, примером того, что называют «душа в душу».
В моем сердце светлая печаль о них. О тех, кто знал самые сложные дни, кто прошел через войну, голод и смерть. О тех, кто позаботился о нас, живущих сейчас. Мне не к кому пойти в День Победы, ни дедушек, ни бабушек уже нет в живых. Мне осталась только память. Те светлые воспоминания о них, что храню в своем сердце. То счастье, что они мне дали. И я благодарна за это.
С Днём Победы. Просто помните о тех, кто дал вам сегодняшний день. И говорите спасибо тем, кто рядом с вами.
С Днём Победы!