(no subject)
Все детство мечтал быть рыжим. Как Сашка из параллельного класса, солнечным таким, как вафли с медом. Или как Женька из второго параллельного класса, темным, как медь и сосны. Естественно, мечтать можно было сколько угодно, а цвет моей тогдашней косы назывался "темный шатен". Летом я мучительно выискивал в нем золотые искорки. Зимой было безнадежно даже это, хвост стремительно чернел. Да и некогда было, по правде говоря, особо высматривать, зимой были школа, еще школа, еще больше школы, потом литстудия и художка, потом курсы и английский...
Потом я не выдержал и покрасился, и красился несколько лет.
Потом краситься мне надоело, я постригся, зеркало в доме было одно, смотрел я в него редко, и было в целом пофиг, на работе было вообще не до того, зеркал в институте я не помню как класса...
...а потом я оброс обратно и понял, что мир имеет что-то общее с джиннами и мечты сбываются, но очень, очень извратно.
Теперь из любого цвета, после любой покраски, и даже просто так весной, когда солнце становится ярче, я линяю в рыжий. "Радикальный черный!" - говорят мне в парикмахерской. - "Вы же ни во что не сможете его перекрасить, пока само не отрастет!". Первые несколько раз я спорил. Потом надоело. А еще позже я просто пришел в парикмахерскую ровнять концы через три недели после покраски. Светло-каштановым с отчетливой рыжиной.
Но есть, разумеется, и одно "но". Попытка покрасить меня в собственно рыжий заканчивается... ну конечно, чем угодно кроме рыжего. От огненно-красного до линьки в серовато-русый в пределах все тех же трех и меньше недель. А тот самый темный медный, мечта детства, получается только на очень коротких волосах, не длиннее середины скулы. Зато все оттенки золотистого к моим услугам без всяких красок.
Потом я не выдержал и покрасился, и красился несколько лет.
Потом краситься мне надоело, я постригся, зеркало в доме было одно, смотрел я в него редко, и было в целом пофиг, на работе было вообще не до того, зеркал в институте я не помню как класса...
...а потом я оброс обратно и понял, что мир имеет что-то общее с джиннами и мечты сбываются, но очень, очень извратно.
Теперь из любого цвета, после любой покраски, и даже просто так весной, когда солнце становится ярче, я линяю в рыжий. "Радикальный черный!" - говорят мне в парикмахерской. - "Вы же ни во что не сможете его перекрасить, пока само не отрастет!". Первые несколько раз я спорил. Потом надоело. А еще позже я просто пришел в парикмахерскую ровнять концы через три недели после покраски. Светло-каштановым с отчетливой рыжиной.
Но есть, разумеется, и одно "но". Попытка покрасить меня в собственно рыжий заканчивается... ну конечно, чем угодно кроме рыжего. От огненно-красного до линьки в серовато-русый в пределах все тех же трех и меньше недель. А тот самый темный медный, мечта детства, получается только на очень коротких волосах, не длиннее середины скулы. Зато все оттенки золотистого к моим услугам без всяких красок.