(no subject)
Мама умерла. Еще в сентябре.
В апреле положили в больницу -- думали, с воспалением легких. Оказалось, что метастазы в печени.
В мае еще надеялась, что ее можно лечить. Не получилось.
Еще в сентябре думалось, что и без химии, на поддерживающих, это продлится долго. До Нового года. А может, и до весны. А там и до 87-го дня рождения близко...
Но... в общем, говорят, тромбоэмболия (говорят, развивалось все по классике :( ). Полтора суток агонии -- и все. Конец. А ведь еще в августе она сама доходила до туалета, до кухни. Был человек, чего-то хотел, к чему-то стремился -- и нет его. Как это? Не понимаю.
Я ненавижу 1й московский онкодиспансер (на Бауманке).
Знаю, многих там спасли.
А вот мамой отказались заниматься. Нас отфутболили -- и все.
Готова поверить, что в мае этого года ей уже и вправду нельзя было делать никакую химию. Может быть, и так.
Но летом 2009-го, когда обнаружили рак сигмовидной кишки, перекрывший просвет на 3/4,она была еще очень живучая старушка. В терапии 1й Градской, где поставили диагноз, заведующая (спасибо ей!) сказала: поторопитесь с операцией.
Эндоскопист в платной клинике (спасибо ему!) сказал: обязательно оперируйте.
А на Бауманке на меня орали: "Вы не понимаете, она не переживет операцию!" Лгали.
Просто не хотели браться. Почему? -- Не знаю, чем мы им плохи.
Не вышло у меня протурить ее в Герценовский. Не успела я даже начать протуривать ее в 62-ю (потеряла время, наивно веря, что, раз нас направили в 1й Онко, там нам и помогут). Попала она в 79 горбольницу, в колопроктологию -- по скорой, с кишечным кровотечением.
Прооперировали!! Провели большую операцию, т.е. сделали все в один этап, без колостомы ("вывода").
Двум соседкам по палате, лет на 10 моложе мамы, отказали в аналогичных операциях, ограничившись паллиативной: боялись, что не переживут. А в моей старушке уверены были -- и не ошиблись.
И от наркоза она очнулась в полном адеквате, и заживало все как на молоденькой.
Не без осложнения, увы (тромбоз ниж. конечностей), но и с ним справились.
Подарили ей 2 года полноценной жизни. Низкий поклон!!!
Дальше мы контролировали кровь, делали УЗИ -- через 2 года после операции (осень 2011) все идеально, мама бодра. А в марте -- слабость, пониженный гемоглобин и первый скачок температуры -- под 39'.
А в апреле -- УЗИ и КТ показало такую картинку печени, что мне сказали: не могло быть полгода назад все чисто.
Не там делали УЗИ, оказывается.
А про сцинтиографию мы и не знали...
Хотя метастазы нашли, когда она лежала в пульманологии, т.е. в совсем непрофильном отделении.
Прописали преднизолон -- я и давала ей эти таблетки, радуясь, что они сбивают температуру 38,5--39, и не понимая, насколько они опасны. Ну хоть бы кто предупредил и научил, что колоть дексаметазон -- надежнее!
А так -- все время непонятные боли, которые в конце концов обернулись "преднизолоновой" язвой (июнь-июль).
Язву зарубцевали ( в 4й Градской).
Но вместе с рубцеванием язвы бурно шел процесс. И жить ей после язвы оставалось 2 месяца...
Сейчас я чувствую, что "самадуравиновата".
Знать бы, где упасть... Но откуда знать? Я ж не медик! А специализированное лечебное учреждение, к которому прикреплен весь наш округ -- тот самый онкодиспансер на Бауманской -- нас отфутболил! А тогдашний районный онколог три раза обещал в выездной день приехать -- мама еще лежачая была после тромбоза, я с работы отпрашивалась каждый раз -- не приехал, даже не отзвонил ни разу!
Какие я выводы должна была сделать? Я и сделала:
Вот и обследовались там, где нас готовы были обследовать, где принимали.
И проглядели. А если бы вовремя отловили, кто знает... Ведь живучая старушка была, упрямая. Не хотела быть иждивенкой, хозяйство вела, пока не слегла, и до последнего надеялась встать снова.
А теперь о других моих ошибках.
Не только я -- многие, полагаю, услышав: "Прикрепляйтесь к хоспису", -- с ужасом говорят себе: "Не хочу, нет!" -- и... оказываются один на один с болезнью близкого человека (или со своей болезнью).
В конце концов я прикрепила маму к хоспису. Хотя ощущала себя при этом почти предательницей: сдалась, больше не пытаюсь ее лечить.
Напрасно.
Прикрепление к хоспису означает, что вас будет курировать врач, которого больной или его близкие всегда могут вызвать -- и врач обязательно приедет (не то что наш бывший районный онколог три года назад!) и постарается помочь -- по крайней мере, рекомендациями по обезболиванию и детоксикации, а может, и скорую вызовет, если сочтет необходимым; что можно вызвать патронажную сестру -- она тоже поможет, обучит каким-то приемам ухода за лежачим.
Но прикрепление к хоспису НЕ означает, что вы не можете искать, где лечить(ся).
Вот только КАК искать -- я не знаю. Мой опыт тут явно провальный.
И еще: направление в хоспис -- не приговор, который вот-вот приведут в исполнение. Как я понимаю, онкологи не любят давать прогнозы. А вот статистику (свою личную, на глазок) курирующая нас врач мне сказала: примерно треть прикрепившихся уходит в течение месяца, а большинство стариков (даже одиноких) живут -- по несколько лет.
Жаль, мама оказалась в первой группе...
Каково лежать в хосписе, какие там условия, сказать не могу. Мы там полежать не успели. Я оттягивала этот момент, потому что понимала: ездить в Бутово после работы навещать маму я не смогу и она затоскует (такая она у меня).
Но вот чего я не могу понять: почему, если хоспис на Спортивной от меня в двух остановках метро, нас должны прикреплять только к тому, что в Бутово? Когда-то нас уверяли, что страховая медицина для того и вводится, чтобы "деньги шли за пациентом", который мог выбирать, где лечиться. Лгали... Юго-Западный округ имеет право лечиться только в 1м онкодиспансере на Бауманской, и нигде более, а паллиативную помощь получать только в 3м хосписе в Южном Бутове, и нигде более. И врач, давший направление в какое-либо другое профильное медучреждение, рискует очень сильно.
(Три года назад на онкофоруме я читала рекомендации идти в Горздрав за т.н. "розовым талоном". И тогда еще 62я, вроде, принимала москвичей без направления, но мы не успели проверить, как это работает. Может, и сейчас еще принимает.)
Но вернусь к хосписам. В сентябре я поняла, что -- пусть в Бутово, но надо сдаваться.
(Впрочем, до комиссии по госпитализации мама не дожила -- не потому что комиссию долго ждать, она еженедельная, -- а просто ей вдруг (во всяком случае, для меня -- "вдруг") стало резко хуже и через полтора суток ее не стало).
Решившись сдаваться, я спросила у нашего врача: а чем могут помочь в хосписе, что там могут сделать?
-- Подбирают обезболивание под непосредственным наблюдением.
-- А детоксикацию, капельницы?
-- В принципе, тоже возможно.
-- А контроль, анализы?
-- Нет, у нас лаборатории нет.
... ... ... ... ... ... ...Вот это да!!!...
Не странно ли? Как же так? -- Ну, нельзя организовать лабораторию в хосписе -- можно ж, наверное, прикрепить хоспис к лаборатории ближайшей больницы. Через дорогу от 1го хосписа -- 61я больница; в Юж. Бутове, полагаю, тоже есть какая-нибудь.
Неужели сотрудничество с медлабораторией было бы лишним???
Нет-нет, я не наезжаю на хосписы, я, наоборот, рекламирую их :).
Но все же в "уставе" этих нужных и добрых учреждений мне не все понятно.
В апреле положили в больницу -- думали, с воспалением легких. Оказалось, что метастазы в печени.
В мае еще надеялась, что ее можно лечить. Не получилось.
Еще в сентябре думалось, что и без химии, на поддерживающих, это продлится долго. До Нового года. А может, и до весны. А там и до 87-го дня рождения близко...
Но... в общем, говорят, тромбоэмболия (говорят, развивалось все по классике :( ). Полтора суток агонии -- и все. Конец. А ведь еще в августе она сама доходила до туалета, до кухни. Был человек, чего-то хотел, к чему-то стремился -- и нет его. Как это? Не понимаю.
Я ненавижу 1й московский онкодиспансер (на Бауманке).
Знаю, многих там спасли.
А вот мамой отказались заниматься. Нас отфутболили -- и все.
Готова поверить, что в мае этого года ей уже и вправду нельзя было делать никакую химию. Может быть, и так.
Но летом 2009-го, когда обнаружили рак сигмовидной кишки, перекрывший просвет на 3/4,она была еще очень живучая старушка. В терапии 1й Градской, где поставили диагноз, заведующая (спасибо ей!) сказала: поторопитесь с операцией.
Эндоскопист в платной клинике (спасибо ему!) сказал: обязательно оперируйте.
А на Бауманке на меня орали: "Вы не понимаете, она не переживет операцию!" Лгали.
Просто не хотели браться. Почему? -- Не знаю, чем мы им плохи.
Не вышло у меня протурить ее в Герценовский. Не успела я даже начать протуривать ее в 62-ю (потеряла время, наивно веря, что, раз нас направили в 1й Онко, там нам и помогут). Попала она в 79 горбольницу, в колопроктологию -- по скорой, с кишечным кровотечением.
Прооперировали!! Провели большую операцию, т.е. сделали все в один этап, без колостомы ("вывода").
Двум соседкам по палате, лет на 10 моложе мамы, отказали в аналогичных операциях, ограничившись паллиативной: боялись, что не переживут. А в моей старушке уверены были -- и не ошиблись.
И от наркоза она очнулась в полном адеквате, и заживало все как на молоденькой.
Не без осложнения, увы (тромбоз ниж. конечностей), но и с ним справились.
Подарили ей 2 года полноценной жизни. Низкий поклон!!!
Дальше мы контролировали кровь, делали УЗИ -- через 2 года после операции (осень 2011) все идеально, мама бодра. А в марте -- слабость, пониженный гемоглобин и первый скачок температуры -- под 39'.
А в апреле -- УЗИ и КТ показало такую картинку печени, что мне сказали: не могло быть полгода назад все чисто.
Не там делали УЗИ, оказывается.
А про сцинтиографию мы и не знали...
Хотя метастазы нашли, когда она лежала в пульманологии, т.е. в совсем непрофильном отделении.
Прописали преднизолон -- я и давала ей эти таблетки, радуясь, что они сбивают температуру 38,5--39, и не понимая, насколько они опасны. Ну хоть бы кто предупредил и научил, что колоть дексаметазон -- надежнее!
А так -- все время непонятные боли, которые в конце концов обернулись "преднизолоновой" язвой (июнь-июль).
Язву зарубцевали ( в 4й Градской).
Но вместе с рубцеванием язвы бурно шел процесс. И жить ей после язвы оставалось 2 месяца...
Сейчас я чувствую, что "самадуравиновата".
Знать бы, где упасть... Но откуда знать? Я ж не медик! А специализированное лечебное учреждение, к которому прикреплен весь наш округ -- тот самый онкодиспансер на Бауманской -- нас отфутболил! А тогдашний районный онколог три раза обещал в выездной день приехать -- мама еще лежачая была после тромбоза, я с работы отпрашивалась каждый раз -- не приехал, даже не отзвонил ни разу!
Какие я выводы должна была сделать? Я и сделала:
Вот и обследовались там, где нас готовы были обследовать, где принимали.
И проглядели. А если бы вовремя отловили, кто знает... Ведь живучая старушка была, упрямая. Не хотела быть иждивенкой, хозяйство вела, пока не слегла, и до последнего надеялась встать снова.
А теперь о других моих ошибках.
Не только я -- многие, полагаю, услышав: "Прикрепляйтесь к хоспису", -- с ужасом говорят себе: "Не хочу, нет!" -- и... оказываются один на один с болезнью близкого человека (или со своей болезнью).
В конце концов я прикрепила маму к хоспису. Хотя ощущала себя при этом почти предательницей: сдалась, больше не пытаюсь ее лечить.
Напрасно.
Прикрепление к хоспису означает, что вас будет курировать врач, которого больной или его близкие всегда могут вызвать -- и врач обязательно приедет (не то что наш бывший районный онколог три года назад!) и постарается помочь -- по крайней мере, рекомендациями по обезболиванию и детоксикации, а может, и скорую вызовет, если сочтет необходимым; что можно вызвать патронажную сестру -- она тоже поможет, обучит каким-то приемам ухода за лежачим.
Но прикрепление к хоспису НЕ означает, что вы не можете искать, где лечить(ся).
Вот только КАК искать -- я не знаю. Мой опыт тут явно провальный.
И еще: направление в хоспис -- не приговор, который вот-вот приведут в исполнение. Как я понимаю, онкологи не любят давать прогнозы. А вот статистику (свою личную, на глазок) курирующая нас врач мне сказала: примерно треть прикрепившихся уходит в течение месяца, а большинство стариков (даже одиноких) живут -- по несколько лет.
Жаль, мама оказалась в первой группе...
Каково лежать в хосписе, какие там условия, сказать не могу. Мы там полежать не успели. Я оттягивала этот момент, потому что понимала: ездить в Бутово после работы навещать маму я не смогу и она затоскует (такая она у меня).
Но вот чего я не могу понять: почему, если хоспис на Спортивной от меня в двух остановках метро, нас должны прикреплять только к тому, что в Бутово? Когда-то нас уверяли, что страховая медицина для того и вводится, чтобы "деньги шли за пациентом", который мог выбирать, где лечиться. Лгали... Юго-Западный округ имеет право лечиться только в 1м онкодиспансере на Бауманской, и нигде более, а паллиативную помощь получать только в 3м хосписе в Южном Бутове, и нигде более. И врач, давший направление в какое-либо другое профильное медучреждение, рискует очень сильно.
(Три года назад на онкофоруме я читала рекомендации идти в Горздрав за т.н. "розовым талоном". И тогда еще 62я, вроде, принимала москвичей без направления, но мы не успели проверить, как это работает. Может, и сейчас еще принимает.)
Но вернусь к хосписам. В сентябре я поняла, что -- пусть в Бутово, но надо сдаваться.
(Впрочем, до комиссии по госпитализации мама не дожила -- не потому что комиссию долго ждать, она еженедельная, -- а просто ей вдруг (во всяком случае, для меня -- "вдруг") стало резко хуже и через полтора суток ее не стало).
Решившись сдаваться, я спросила у нашего врача: а чем могут помочь в хосписе, что там могут сделать?
-- Подбирают обезболивание под непосредственным наблюдением.
-- А детоксикацию, капельницы?
-- В принципе, тоже возможно.
-- А контроль, анализы?
-- Нет, у нас лаборатории нет.
... ... ... ... ... ... ...Вот это да!!!...
Не странно ли? Как же так? -- Ну, нельзя организовать лабораторию в хосписе -- можно ж, наверное, прикрепить хоспис к лаборатории ближайшей больницы. Через дорогу от 1го хосписа -- 61я больница; в Юж. Бутове, полагаю, тоже есть какая-нибудь.
Неужели сотрудничество с медлабораторией было бы лишним???
Нет-нет, я не наезжаю на хосписы, я, наоборот, рекламирую их :).
Но все же в "уставе" этих нужных и добрых учреждений мне не все понятно.