Наш «ответ Чемберлену»
(вообще-то записи этой уже два с половиной года, но тут я её привожу, потому что… Ну, кому надо - догадается)
На очередном вечере «Автографа» должна была быть Ирина К. с новыми стихами. И я колебалась - идти ли.
Когда Ира впервые появилась в «Автографе», она очень всем понравилась - непосредственная, веселая, в Цветаеву так влюблена, что чуть ли не отождествляет себя с нею, по крайней мере - Ирин образ жизни (существовать на «кто что даст»), иждивенческий, очень напоминает тот, которым Марина Ивановна жила в эмиграции.
(Ира живет на два дома - питерский, где у нее квартира, и томский, где живет её мама. Но приезжая в Томск, Ирина почти у матери не живет - там много других родственников, а ночует и столуется у многочисленных добрых женщин, обожающих её. Не знаю, работает ли она, но вроде у неё степень филологического кандидата. Почти ежегодно у неё выходят сборники стихов, почти ежегодно она куда-то ездит. Вот летом побывала в Чехии, а раньше - во Франции, Италии (или Испании?)… Она привозит буклеты, интересные впечатления, а мы слушаем, открыв от удивления рты: то она в каком-то замке, спрятавшись за колонами, решила остаться на ночь, да её служащие заметили и выпроводили, и она оказалась одинешенька на острове в ветреную ночь, («а курицу мою, что я приготовила, моя спутница увезла, и если бы не встретила там студентов у костра…»), то опять же ночь с каким-то испанским красавцем по улицам то ли Рима, то ли Барселоны… Ирине хорошо за пятьдесят, но вот легкость её мысли - необыкновенная - всем импонирует. В неё влюбляются незнакомые люди и приглашают в разные города. Во Франции, например, она жила при каком-то монастыре, что-то там у них делала по хозяйству, а в свободное время ходила «по Цветаевским местам». Да ещё Ира не чурается игры - когда идет на прием в кабинет потенциального спонсора (просить денег на очередной стихосборник), то одевается в обмотки… А на удивленный вопрос - я же тебе платье подарила, почему не?.. - отвечает: «А так жальче!»)
Но со временем Ирина экстравагантность стала как-то поднадоедать, да и стихи - одна и та же тема: снег, религиозность, одна и та же интонация - с подвывом. И наши корифеи поговаривали, что Ира пишет не аккуратно, обрабатывать стихи не любит и старается эту работу на кого-нибудь «свалить».
В ту пятницу я таки пошла - всё же стихи мне ее нравятся, и человек она незаурядный.
Аудитория собралась, пришла Ирина и распахнула глаза: «Я не готова, думала, что будет вечер Михаила Орлова». Но тут же решительно махнула рукой: «Ладно, раз виновата - не внимательна была, что ж! Люди пришли, не уходить же», вытащила свои многочисленные листочки, начала опять про «Незримые стены России». Нашего Председателя в тот вечер не было - домашние заботы не отпустили, поэтому «руководить» аудиторией было некому. Ирина взяла вечер в свои руки.
И пошел какой-то идиотизм: она начала советоваться с публикой - где в своих стихотворениях какую строку оставить, где название поменять. А аудитория и рада стараться. Особенно меня умилило, когда Пр-ко («великий наш знаток и любитель поэзии») посоветовала ей убрать из строки одно слово, мол, ритм сбивается и получается затянутой строка. Умора. Говорю Т.Н. М-ной: «Представьте, если бы на месте Ирины - Мандельштам был, что бы он от Пр-ко услышал? Она бы его с черноземом смешала и Асеева в пример поставила». Та улыбается: «Это Кукрыниксы». Короче, мы посидели с нею в этом безобразии с полчасика и слиняли. Стихов новых можно было не дождаться, но присутствовать при этом коллективном творчестве - слуга покорная!
На очередном вечере «Автографа» должна была быть Ирина К. с новыми стихами. И я колебалась - идти ли.
Когда Ира впервые появилась в «Автографе», она очень всем понравилась - непосредственная, веселая, в Цветаеву так влюблена, что чуть ли не отождествляет себя с нею, по крайней мере - Ирин образ жизни (существовать на «кто что даст»), иждивенческий, очень напоминает тот, которым Марина Ивановна жила в эмиграции.
(Ира живет на два дома - питерский, где у нее квартира, и томский, где живет её мама. Но приезжая в Томск, Ирина почти у матери не живет - там много других родственников, а ночует и столуется у многочисленных добрых женщин, обожающих её. Не знаю, работает ли она, но вроде у неё степень филологического кандидата. Почти ежегодно у неё выходят сборники стихов, почти ежегодно она куда-то ездит. Вот летом побывала в Чехии, а раньше - во Франции, Италии (или Испании?)… Она привозит буклеты, интересные впечатления, а мы слушаем, открыв от удивления рты: то она в каком-то замке, спрятавшись за колонами, решила остаться на ночь, да её служащие заметили и выпроводили, и она оказалась одинешенька на острове в ветреную ночь, («а курицу мою, что я приготовила, моя спутница увезла, и если бы не встретила там студентов у костра…»), то опять же ночь с каким-то испанским красавцем по улицам то ли Рима, то ли Барселоны… Ирине хорошо за пятьдесят, но вот легкость её мысли - необыкновенная - всем импонирует. В неё влюбляются незнакомые люди и приглашают в разные города. Во Франции, например, она жила при каком-то монастыре, что-то там у них делала по хозяйству, а в свободное время ходила «по Цветаевским местам». Да ещё Ира не чурается игры - когда идет на прием в кабинет потенциального спонсора (просить денег на очередной стихосборник), то одевается в обмотки… А на удивленный вопрос - я же тебе платье подарила, почему не?.. - отвечает: «А так жальче!»)
Но со временем Ирина экстравагантность стала как-то поднадоедать, да и стихи - одна и та же тема: снег, религиозность, одна и та же интонация - с подвывом. И наши корифеи поговаривали, что Ира пишет не аккуратно, обрабатывать стихи не любит и старается эту работу на кого-нибудь «свалить».
В ту пятницу я таки пошла - всё же стихи мне ее нравятся, и человек она незаурядный.
Аудитория собралась, пришла Ирина и распахнула глаза: «Я не готова, думала, что будет вечер Михаила Орлова». Но тут же решительно махнула рукой: «Ладно, раз виновата - не внимательна была, что ж! Люди пришли, не уходить же», вытащила свои многочисленные листочки, начала опять про «Незримые стены России». Нашего Председателя в тот вечер не было - домашние заботы не отпустили, поэтому «руководить» аудиторией было некому. Ирина взяла вечер в свои руки.
И пошел какой-то идиотизм: она начала советоваться с публикой - где в своих стихотворениях какую строку оставить, где название поменять. А аудитория и рада стараться. Особенно меня умилило, когда Пр-ко («великий наш знаток и любитель поэзии») посоветовала ей убрать из строки одно слово, мол, ритм сбивается и получается затянутой строка. Умора. Говорю Т.Н. М-ной: «Представьте, если бы на месте Ирины - Мандельштам был, что бы он от Пр-ко услышал? Она бы его с черноземом смешала и Асеева в пример поставила». Та улыбается: «Это Кукрыниксы». Короче, мы посидели с нею в этом безобразии с полчасика и слиняли. Стихов новых можно было не дождаться, но присутствовать при этом коллективном творчестве - слуга покорная!