Кто написал музыку к песне "Огонёк"? (13)
На последнее моё письмо Акитоси ответил не скоро, а когда ответил, то стало ясно - я его почти убедила насчёт "народности" музыки к "Огоньку".
«Дорогая Нина!
Наконец я прочитал Ваше доказательство. Мне согласить с Вами придётся. В Вашем доказательством достаточные факты и аргументы,Вы совсем логичены!
Однако,странно то,что у библиотеке нет выпуска но.10...Почему и зачем Дементьев...Да,об этом Вы довольно написали Ваше мнение...
Мне надо переменяться своё мнение об этом. Не решу своё отношение на мнение,которые считает В.Никитенко автором. Но это лучше!
С уважением,
Акитоси» .
Вот чего бы мне не хотелось - чтобы моё (вообще-то, стороннее) мнение вдруг оказалось возобладающим. Пусть сам решает! Натягиваю вожжи:
«Дорогой Акитоси-сан.
Я бы очень не хотела, чтобы моё мнение было принято Вами без критики. Потому что расследование не будет закончено до тех пор, пока кто-то не просмотрит выпуски сборника «Песни Краснознамённой Балтики» и окончательно не убедится, что там имеется (или не имеется) публикация песни «Огонёк» с фамилией Никитенко в качестве автора музыки.
Если выпуск №10 в РГБ есть и там есть эта песня, то по праву первой публикации Никитенко можно считать автором, пока не обнаружится других, более веских, аргументов и свидетельств.
Это один исход дела. Он основан на праве первой публикации, никем не оспоренной.
И совсем другой исход, если в 10-ом выпуске этой песни не окажется. Тогда можно говорить о недобропорядочности автора статьи в «Южноуральской панораме». (Не хотелось бы думать о человеке плохо, всё-таки это уважаемый человек, журналист).
Если же выпуска 10-го в РГБ нет, то вопрос об авторстве Никитенко так и останется открытым до появления каких-либо новых фактов, либо до обнаружения этого выпуска ещё в каких-нибудь фондах или архивах.
И до этого времени песня «Огонёк» в качестве автора музыки будет иметь определение - «народная».
Но проделанная Вами работа всё равно имеет несомненную ценность как для Вас лично, так и для культуры и истории.
Для меня это расследование стало походить на детективную повесть с героями и характерами людей.
Я бы никогда не узнала ни о существовании этой проблемы, ни об истории создания песни, ни о множестве людей, которые так или иначе оказались причастны к песне «Огонёк», а возможно, Вы столкнулись и с интересными проявлениями различных личностей - проявлениями благородства или, наоборот, непорядочности…
Поэтому, спасибо Вам, что Вы своим поиском дали мне такую богатую информацию для размышления.
Искренне Ваша..."
Далее было ещё несколько писем с обеих сторон, но для расследования они уже значения почти не имели. Акитоси писал, что собирается напечатать статью по результатам расследования "в октябре в журнар "Саппоро Юйбуцурон" Это-- журнал "Материализм".Это-- журнал материалистами в городе Саппоро. Я член из этого общества..." . Ещё он попытался через меня получить скан нотописи песни, имеющейся в архиве Максима Лаврентьева, сделанной якобы рукой его отца. Максим сначала пообещал поискать, но потом отказался, сославшись на нехватку времени.
Таким образом, расследование упёрлось в таинственный песенный сборник №10 и застыло.
Следопыты - Акитоси и я - жили слишком далеко от мифического сборника, а Максим (москвич), казалось бы, совсем не проявлял интереса к выявлению действительного автора.
Судьба песни показалась мне интересной. Мало того, я подумала - а вдруг существуют другие "поисковики" автора музыки, и у них могут быть дополнительные сведения.
Решила поместить этот эпистолярный "протокол расследования" куда-нибудь хотя бы в сеть. Но прежде, чем приступить к оформлению этой переписки для обнародывания, я обратилась за советом и поддержкой (или запретом) к Максиму Лаврентьеву. Он выразил одобрение моим намерениям. Готовый текст я отправила Максиму для согласования и окончательного его разрешения. И вот что Максим написал в своём ответе:
«…Понятия не имел, что все так далеко зашло с господином Акитоси. Разумеется, у меня есть рукопись нот "На позиции девушка...", но есть в этом деле и несколько "но". Эти "но" удержали меня от посылки нот. Позвольте, я все объясню.
Во-первых, я не имел и решительно не имею намерения доказывать авторство отца, так как сам он при жизни не настаивал на нем публично, и не завещал мне быть своим душеприказчиком в этом смысле. А господин Акитоси, видимо, собирался сделать именно так: получив нотопись, втянуться в скандальную тяжбу, в которую поневоле пришлось втянуться бы и мне.
Во-вторых. Причина написания статьи совершенно спонтанная: где-то вновь увидел фамилию Никитенко как автора музыки. Это меня покоробило, я на одном дыхании написал статью и отправил в "Литроссию". НИКИТЕНКО НЕ АВТОР, ЭТО-ТО МНЕ ХОРОШО ИЗВЕСТНО. Более того, его авторство если иногда и упоминается, то разве случайно. Я вижу в этом отголосок прошлого, не более того. Кто-то, допустим, набирает в интернете "Огонек" и получает Никитенко в подарок. Но в основных изданиях нот и в серьезных работах значится "музыка народная".
Есть еще и третье соображение, самое для меня болезненное. Мой отец умер семидесяти шести лет, прожив очень трудную жизнь. Незадолго до смерти он поставил в нотописи "На позиции девушка..." свою фамилию (об этом в статье я, разумеется, не написал). Отец оставался в ясном сознании до самого конца, но мало ли какие мысли в старости могли всколыхнуть его воображение! Для меня несомненно только, что он имел какую-то причастность к музыке "Огонька", но какую - в точности не знаю. Я ведь видел ноты танго "Стелла", они, действительно, похожи на "Огонек". Тут еще очень сложный музыковедческий вопрос, который я решать не компетентен. Мне однако известно, что Никитенко не признан автором "Огонька" вовсе не потому, что мелодия "Стеллы" так похожа. Иначе отчего бы не признать автором Е. Петербургского, композитора "Стеллы"? Этого не было сделано. Одна из причин - письмо отца на Гостелерадио. У меня сохранился только первый лист машинописи этого письма, поэтому мне не совсем ясна аргументация отца. Но то, что в одной из последующих передач ведущий, извинившись, объявил музыку к "Огоньку" народной - факт бесспорный и несомненный, чему я сам был свидетелем. Значит, аргументы произвели впечатление на телевизионное начальство.
Вот так. Боюсь, что выяснение авторства никому не доставит радости, тем более мертвым…»
(Окончение следует)
«Дорогая Нина!
Наконец я прочитал Ваше доказательство. Мне согласить с Вами придётся. В Вашем доказательством достаточные факты и аргументы,Вы совсем логичены!
Однако,странно то,что у библиотеке нет выпуска но.10...Почему и зачем Дементьев...Да,об этом Вы довольно написали Ваше мнение...
Мне надо переменяться своё мнение об этом. Не решу своё отношение на мнение,которые считает В.Никитенко автором. Но это лучше!
С уважением,
Акитоси» .
Вот чего бы мне не хотелось - чтобы моё (вообще-то, стороннее) мнение вдруг оказалось возобладающим. Пусть сам решает! Натягиваю вожжи:
«Дорогой Акитоси-сан.
Я бы очень не хотела, чтобы моё мнение было принято Вами без критики. Потому что расследование не будет закончено до тех пор, пока кто-то не просмотрит выпуски сборника «Песни Краснознамённой Балтики» и окончательно не убедится, что там имеется (или не имеется) публикация песни «Огонёк» с фамилией Никитенко в качестве автора музыки.
Если выпуск №10 в РГБ есть и там есть эта песня, то по праву первой публикации Никитенко можно считать автором, пока не обнаружится других, более веских, аргументов и свидетельств.
Это один исход дела. Он основан на праве первой публикации, никем не оспоренной.
И совсем другой исход, если в 10-ом выпуске этой песни не окажется. Тогда можно говорить о недобропорядочности автора статьи в «Южноуральской панораме». (Не хотелось бы думать о человеке плохо, всё-таки это уважаемый человек, журналист).
Если же выпуска 10-го в РГБ нет, то вопрос об авторстве Никитенко так и останется открытым до появления каких-либо новых фактов, либо до обнаружения этого выпуска ещё в каких-нибудь фондах или архивах.
И до этого времени песня «Огонёк» в качестве автора музыки будет иметь определение - «народная».
Но проделанная Вами работа всё равно имеет несомненную ценность как для Вас лично, так и для культуры и истории.
Для меня это расследование стало походить на детективную повесть с героями и характерами людей.
Я бы никогда не узнала ни о существовании этой проблемы, ни об истории создания песни, ни о множестве людей, которые так или иначе оказались причастны к песне «Огонёк», а возможно, Вы столкнулись и с интересными проявлениями различных личностей - проявлениями благородства или, наоборот, непорядочности…
Поэтому, спасибо Вам, что Вы своим поиском дали мне такую богатую информацию для размышления.
Искренне Ваша..."
Далее было ещё несколько писем с обеих сторон, но для расследования они уже значения почти не имели. Акитоси писал, что собирается напечатать статью по результатам расследования "в октябре в журнар "Саппоро Юйбуцурон" Это-- журнал "Материализм".Это-- журнал материалистами в городе Саппоро. Я член из этого общества..." . Ещё он попытался через меня получить скан нотописи песни, имеющейся в архиве Максима Лаврентьева, сделанной якобы рукой его отца. Максим сначала пообещал поискать, но потом отказался, сославшись на нехватку времени.
Таким образом, расследование упёрлось в таинственный песенный сборник №10 и застыло.
Следопыты - Акитоси и я - жили слишком далеко от мифического сборника, а Максим (москвич), казалось бы, совсем не проявлял интереса к выявлению действительного автора.
Судьба песни показалась мне интересной. Мало того, я подумала - а вдруг существуют другие "поисковики" автора музыки, и у них могут быть дополнительные сведения.
Решила поместить этот эпистолярный "протокол расследования" куда-нибудь хотя бы в сеть. Но прежде, чем приступить к оформлению этой переписки для обнародывания, я обратилась за советом и поддержкой (или запретом) к Максиму Лаврентьеву. Он выразил одобрение моим намерениям. Готовый текст я отправила Максиму для согласования и окончательного его разрешения. И вот что Максим написал в своём ответе:
«…Понятия не имел, что все так далеко зашло с господином Акитоси. Разумеется, у меня есть рукопись нот "На позиции девушка...", но есть в этом деле и несколько "но". Эти "но" удержали меня от посылки нот. Позвольте, я все объясню.
Во-первых, я не имел и решительно не имею намерения доказывать авторство отца, так как сам он при жизни не настаивал на нем публично, и не завещал мне быть своим душеприказчиком в этом смысле. А господин Акитоси, видимо, собирался сделать именно так: получив нотопись, втянуться в скандальную тяжбу, в которую поневоле пришлось втянуться бы и мне.
Во-вторых. Причина написания статьи совершенно спонтанная: где-то вновь увидел фамилию Никитенко как автора музыки. Это меня покоробило, я на одном дыхании написал статью и отправил в "Литроссию". НИКИТЕНКО НЕ АВТОР, ЭТО-ТО МНЕ ХОРОШО ИЗВЕСТНО. Более того, его авторство если иногда и упоминается, то разве случайно. Я вижу в этом отголосок прошлого, не более того. Кто-то, допустим, набирает в интернете "Огонек" и получает Никитенко в подарок. Но в основных изданиях нот и в серьезных работах значится "музыка народная".
Есть еще и третье соображение, самое для меня болезненное. Мой отец умер семидесяти шести лет, прожив очень трудную жизнь. Незадолго до смерти он поставил в нотописи "На позиции девушка..." свою фамилию (об этом в статье я, разумеется, не написал). Отец оставался в ясном сознании до самого конца, но мало ли какие мысли в старости могли всколыхнуть его воображение! Для меня несомненно только, что он имел какую-то причастность к музыке "Огонька", но какую - в точности не знаю. Я ведь видел ноты танго "Стелла", они, действительно, похожи на "Огонек". Тут еще очень сложный музыковедческий вопрос, который я решать не компетентен. Мне однако известно, что Никитенко не признан автором "Огонька" вовсе не потому, что мелодия "Стеллы" так похожа. Иначе отчего бы не признать автором Е. Петербургского, композитора "Стеллы"? Этого не было сделано. Одна из причин - письмо отца на Гостелерадио. У меня сохранился только первый лист машинописи этого письма, поэтому мне не совсем ясна аргументация отца. Но то, что в одной из последующих передач ведущий, извинившись, объявил музыку к "Огоньку" народной - факт бесспорный и несомненный, чему я сам был свидетелем. Значит, аргументы произвели впечатление на телевизионное начальство.
Вот так. Боюсь, что выяснение авторства никому не доставит радости, тем более мертвым…»
(Окончение следует)