Кто написал музыку к песне "Огонёк"? (6)
Ответ Akitoshi Nakashima был полон восклицательных знаков и даже в сочетании с вопросительными - свидетельство крайней взволнованности и протеста:
«Дорогая Нина!
Большое спасибо за подробное письмо. Я знаю,что у Максима голькая память.
Но,он сказал так: В для меня нет ничего нового.
Для него нет ничего нового,но для меня и для многих,особенно для ВСЕХ
ЯПОНЦЕВ всё НОВЫЕ!
Здесь нужно не высказывать категорически,а доказывать,аругметировать осторожно.А Максим,сейчас,к сожалению,только категорически высказывать,несмотря он хочет ,что все понимать то,что его отец мелодию "Огонёк"создал.
Ему панимать это. Иначе люди его не поймут...Надеюсь,чтобы он этого панимать.
Он хочет,все его панять? Поэтому он написал статью "Музыка народная---тайна Тайна великой песни" ,не правда? Иначе ему не надо было писать статью!!
Не првда!?
Если так ему сохранять спокойствие и доказывать.
Ещё раз, надеюсь,чтобы он этого панимать.
С уважением,
Акитоси».
Не отвечать ему уже нельзя, ведь я для него стала отчасти (за неимением самого Максима в собеседниках) ответственной за невыясненного автора знаменитой песни и, чего уж там скромничать, - представителем России. Поэтому продолжаю переписку, хотя уже не представляю, в каком качестве. Не начинать же сотрудничать с ним, не имея доступа ни к каким материалам! Направляю это письмо М. Лаврентьеву и по полученному результату пишу ответ Накасиме:
«Уважаемый Акитоси-сан.
(Я правильно к Вам обратилась? Я видела японские кинофильмы и читала литературу японских авторов в русском переводе, там часто встречается такое обращение, но возможно, что-то я не учла, и к Вам так нельзя обращаться. Тогда прошу меня извинить).
Так вот.
Я снова обратилась к Максиму с Вашей заботой и с Вашими доводами.
К сожалению (могу только догадываться о причинах), Максим снова отверг своё участие в этом вопросе. Статья в газете была эмоциональным порывом, вызванным случайно услышанным перечнем авторов песни (то ли по телевидению, то ли в концерте, передаваемом по радио). Максим тогда сотрудничал, как поэт, с газетой "Литературная Россия" и написал туда этот небольшой очерк. У него не было цели заявить о правах фамилии Лаврентьев на эту песню, это был импульсивный поступок - он вспомнил давний, из детства ещё, связанный с этой песней семейный сюжет, порылся в бумагах отца, нашёл клавир и под влиянием минуты и чтобы сделать хорошее для памяти отца - написал ту статью. Он сейчас, как Вы могли прочесть в дискуссии на моей страничке ЖЖ, уже и сам не знает, зачем он это сделал, лишь одна причина - сыновние чувства проявились так ярко. Отец уже не мог защитить своё детище, вот сын и дал сигнал: внимание, дескать, композитор Никитенко указан не верно.
Мы с ним только-только тогда начали общаться, и я его тоже побуждала заняться восстановлением прав. И, похоже, он сделал какие-то шаги, об этом Максим тоже в ЖЖ написал. Его патрон, писатель С. Есин, обещал его поддержать. Но прикинув свои доказательства и возможности, Максим от борьбы отказался.
Я уже писала - доказательств мало. Обращение в суд с таким заявлением является частным делом, а это большие расходы на судебные и адвокатские издержки. Максим - человек не состоятельный.., на его иждивении старая мать, престарелые родственники и никаких доходов, кроме собственного заработка. Потом он недавно сменил место работы, входит в должность заместителя редактора Российского журнала и испытывает крайний дефицит времени.
А тогда, два года назад, когда была написана та статья, он вообще работал помощником ректора Литературного института - должность очень малооплачиваемая. То есть с финансовой стороны ему это тоже было не одолеть. Кроме огромных финансовых и нервных затрат, эта тяжба ему ничего не несла.
А потом... Ведь каждое исполнение песни на публике несло отчисления в карманы авторов. Г-н Никитенко (или его наследники) навряд ли легко согласились бы на передачу своих прав - ведь с них могут потребовать вернуть незаслуженно полученное вознаграждение.
Короче, эта тяжба была очень малоперспективной и довольно "неприличной": вдруг через шестьдесят с лишним лет начать разборки с Никитенко или его потомками... У нас такие вещи только-только входят в обыденность, раньше человека, вступающего в такую тяжбу, посчитали бы мелочным, сутягой и скандалистом.
Менталитет советского человека очень отличается от менталитета граждан стран, где закон о частной собственности является основополагающим. У нас не любят судиться.
Тем более, песня сейчас, как правило, звучит лишь в дни годовщин победы над Германией или в годовщину начала Великой Отечественной войны.... Только люди старшего поколения её знают, помнят и любят...
Вот, думаю, почему Максим так резко отталкивает от себя Ваши предложения.
Ему это не нужно. У него не осталось никаких стимулов - бороться за восстановлении имени своего отца, как одного из авторов некогда популярной, но уже забываемой песни.
Всё, что он мог сделать для отца, он сделал в этой статье.
С уважением..."
(Продолжение следует)
«Дорогая Нина!
Большое спасибо за подробное письмо. Я знаю,что у Максима голькая память.
Но,он сказал так: В для меня нет ничего нового.
Для него нет ничего нового,но для меня и для многих,особенно для ВСЕХ
ЯПОНЦЕВ всё НОВЫЕ!
Здесь нужно не высказывать категорически,а доказывать,аругметировать осторожно.А Максим,сейчас,к сожалению,только категорически высказывать,несмотря он хочет ,что все понимать то,что его отец мелодию "Огонёк"создал.
Ему панимать это. Иначе люди его не поймут...Надеюсь,чтобы он этого панимать.
Он хочет,все его панять? Поэтому он написал статью "Музыка народная---тайна Тайна великой песни" ,не правда? Иначе ему не надо было писать статью!!
Не првда!?
Если так ему сохранять спокойствие и доказывать.
Ещё раз, надеюсь,чтобы он этого панимать.
С уважением,
Акитоси».
Не отвечать ему уже нельзя, ведь я для него стала отчасти (за неимением самого Максима в собеседниках) ответственной за невыясненного автора знаменитой песни и, чего уж там скромничать, - представителем России. Поэтому продолжаю переписку, хотя уже не представляю, в каком качестве. Не начинать же сотрудничать с ним, не имея доступа ни к каким материалам! Направляю это письмо М. Лаврентьеву и по полученному результату пишу ответ Накасиме:
«Уважаемый Акитоси-сан.
(Я правильно к Вам обратилась? Я видела японские кинофильмы и читала литературу японских авторов в русском переводе, там часто встречается такое обращение, но возможно, что-то я не учла, и к Вам так нельзя обращаться. Тогда прошу меня извинить).
Так вот.
Я снова обратилась к Максиму с Вашей заботой и с Вашими доводами.
К сожалению (могу только догадываться о причинах), Максим снова отверг своё участие в этом вопросе. Статья в газете была эмоциональным порывом, вызванным случайно услышанным перечнем авторов песни (то ли по телевидению, то ли в концерте, передаваемом по радио). Максим тогда сотрудничал, как поэт, с газетой "Литературная Россия" и написал туда этот небольшой очерк. У него не было цели заявить о правах фамилии Лаврентьев на эту песню, это был импульсивный поступок - он вспомнил давний, из детства ещё, связанный с этой песней семейный сюжет, порылся в бумагах отца, нашёл клавир и под влиянием минуты и чтобы сделать хорошее для памяти отца - написал ту статью. Он сейчас, как Вы могли прочесть в дискуссии на моей страничке ЖЖ, уже и сам не знает, зачем он это сделал, лишь одна причина - сыновние чувства проявились так ярко. Отец уже не мог защитить своё детище, вот сын и дал сигнал: внимание, дескать, композитор Никитенко указан не верно.
Мы с ним только-только тогда начали общаться, и я его тоже побуждала заняться восстановлением прав. И, похоже, он сделал какие-то шаги, об этом Максим тоже в ЖЖ написал. Его патрон, писатель С. Есин, обещал его поддержать. Но прикинув свои доказательства и возможности, Максим от борьбы отказался.
Я уже писала - доказательств мало. Обращение в суд с таким заявлением является частным делом, а это большие расходы на судебные и адвокатские издержки. Максим - человек не состоятельный.., на его иждивении старая мать, престарелые родственники и никаких доходов, кроме собственного заработка. Потом он недавно сменил место работы, входит в должность заместителя редактора Российского журнала и испытывает крайний дефицит времени.
А тогда, два года назад, когда была написана та статья, он вообще работал помощником ректора Литературного института - должность очень малооплачиваемая. То есть с финансовой стороны ему это тоже было не одолеть. Кроме огромных финансовых и нервных затрат, эта тяжба ему ничего не несла.
А потом... Ведь каждое исполнение песни на публике несло отчисления в карманы авторов. Г-н Никитенко (или его наследники) навряд ли легко согласились бы на передачу своих прав - ведь с них могут потребовать вернуть незаслуженно полученное вознаграждение.
Короче, эта тяжба была очень малоперспективной и довольно "неприличной": вдруг через шестьдесят с лишним лет начать разборки с Никитенко или его потомками... У нас такие вещи только-только входят в обыденность, раньше человека, вступающего в такую тяжбу, посчитали бы мелочным, сутягой и скандалистом.
Менталитет советского человека очень отличается от менталитета граждан стран, где закон о частной собственности является основополагающим. У нас не любят судиться.
Тем более, песня сейчас, как правило, звучит лишь в дни годовщин победы над Германией или в годовщину начала Великой Отечественной войны.... Только люди старшего поколения её знают, помнят и любят...
Вот, думаю, почему Максим так резко отталкивает от себя Ваши предложения.
Ему это не нужно. У него не осталось никаких стимулов - бороться за восстановлении имени своего отца, как одного из авторов некогда популярной, но уже забываемой песни.
Всё, что он мог сделать для отца, он сделал в этой статье.
С уважением..."
(Продолжение следует)