Колокольный шепот в мае
«Люсь!» - сквозь дрему, или показалось? - прошелестело по комнате. Как удар колокола. Люська распахнула глаза, сердце мелко и больно: «Там-там-там-там!» Валька! Он!
Вечером, когда возвращалась из школы, он обогнал ее, перешел через дорогу и шел параллельно, изредка лишь поворачивая в ее сторону лицо, будто проверяя, не свернула ли она в переулок. Люська уже несколько месяцев ежилась под его взглядом. Валька был в их классе второгодником, учился средне, но не вытворял, как другие переростки, «фертеля». Сидел себе тихо «на Камчатке», получал троечки, не редко - пары. И ничем бы не привлек Люську, если бы она постоянно не натыкалась на его взгляд. А перед Новогодним вечером, когда она взбивала перед зеркалом в школьной раздевалке кудри, из-за спины вдруг в самое ее нутро глянули серые Валькины глаза. Люська захлебнулась вздохом и даже возмущенно обернулась (она даже не придумала, что сказать, но возмущение было неподдельным - почему он так на нее смотрит!), но тот уже через две ступени взбегал на второй этаж.
С шестого класса, как и все девчонки, Люська зачитывалась романами и мечтала об одном-единственном, кто унесет ее на руках на край света. Мальчишки не проходили мимо и довольно прозрачно своими приставаниями и подначиваниями выражали Люсе симпатию. Но все это было не то!
И вот Валька…. Как-то в школе проходила районная спартакиада. Люська спорт не любила, но Ирка-подружка уговорила остаться и поболеть за своих. На площадке был и Валька. Кто бы подумал, что этот увалень играет в волейбол!
Люся не болела ни за кого, и за Валькой наблюдала так … от нечего делать. Вот Валька в подаче. Он нагнулся, поднял с пола мяч, чуть подбросил его в воздух, не глядя, поймал, оглянулся на площадку, выпрямился вдруг и со всей силы послал мяч через всю площадку. Игроки лишь проводили мяч глазами, даже не пытаясь его отбить - мяч явно шел за пределы площадки, но вдруг, почти перелетев за граничную линию, он, как потянутый вниз за веревочку, ударился у самой кромки площадки. Болельщики завизжали и заулюлюкали: «Валька! Молоток!» А тот лишь наклонил голову и улыбнулся в пол.
С того дня и стало Люську обдавать жаром всякий раз, как она ловила Валькин взгляд. А сегодня между ними произошла перепалка. Чего она набросилась на Вальку? Уронила дневник и не заметила. Класс почти опустел, она копается в сумке - нет дневника. И Валька идет на выход, глаза, как всегда, в ее сторону. Тут она и не выдержала: «Чего ты вылупился? Тоже мне, Демон нашелся!» - «А ты что? Тамара?» - нашелся он. «Да уж я больше на Тамару похожа, чем ты на Демона!» - «Ну, ну!» - только и выдавил он и вышел. А Люся почему-то расплакалась. А когда вытерла подпухшие глаза и вышла из школы, то у ворот опять увидела Вальку.
И вот его шепот под окном.
А на дворе конец мая…
***
Людмила повернула голову к окну, приподнялась - скоро Реченск, родной город, на окраине которого все это и начиналось.
«Так, чемодан, не забыть тапочки, полотенце… Господи! Скорее бы. Как увижу, как встретимся, что сказать? Надо же, как я забыла покраситься? Предстану - бабка бабкой!»
***
С того майского вечера прошел год. Подходили выпускные экзамены. Химия у Вали «хромала», и с ним взялась позаниматься «Валечка-бизе», такая вся воздушненькая и фарфоровая. Валька часто за глаза подшучивал над ее восторженностью, но Валечка была отличницей и собиралась в педагогический - обожала объяснять непонятливым ту или иную тему - в химию она была особенно влюблена… И как оказалось - не в одну ее...
Валя все чаще опаздывал на свидания к Люсе. «Ну, я же не могу уйти, если она с таким аппетитом мне про бензольное кольцо рассказывает!» - смеясь, оправдывался он. А однажды он не пришел вовсе. Их с Валечкой общие знакомые видели в театре на спектакле «Валентин и Валентина», о чём и доложили Люсе.
И Люська не простила: «Или все, или ничего!»
Прошли экзамены. Валечка-бизе улетела поступать в Москву, Люся - в Новосибирск, Валька остался в Реченске.
***
Годы шли. Давно уже Людмила закончила технологический, вышла замуж, родила двух детей, развелась с пьяницей-мужем и вышла замуж во второй раз.
Валентин, как писали ей из дома, поступил в техникум по той же, что и у Люды, специальности.
Вскоре после ее первого замужества женился и он, но неудачно - жена попалась очень сварливая и требовательная. Валя несколько раз уходил из семьи, жил у родителей, но каждый раз возвращался - жалел дочку. Как-то, будучи в отпуске и гостя в родительском доме, Людмила мельком услышала о какой-то тяжелой болезни, которую Валентин перенес, от которой у него совсем стало плохо с глазами, что он на инвалидности, но работать продолжает - надо вырастить дочь.
А у Люды и второй брак не заладился: новый муж не был ни пьяницей, ни драчуном - он был жлобом. Выйдя за него, Людмила продала свою кооперативную квартиру, и деньги поделила между дочерьми и прежним мужем. Вот этого супруг простить не мог и каждый раз укорял, до чего она глупо и опрометчиво поступила. «Лучше бы положила деньги на книжку, чем раздаривать. А если бы у меня не было жилья, куда бы ты делась?»
Чувствуя свою вину («Надо было хоть четверть вырученной суммы оставить себе, чтобы не приставал»), она, кроме работы, хлесталась по дому - у нового мужа в его собственном хозяйстве на окраине города были и корова, и куры, да и сам он был привередлив. А уж его привычка к назиданиям - Людмила от них внутренне натурально зверела. В такие часы она уходила в спальную, засовывала голову под подушку и неслышно выла: «Мама! Валя!»
Постепенно унижения и упреки превысили терпение, и она решилась - написала матери в Реченск, повинилась и попросилась в родительский дом.
Отец ее давно уже умер, и мать жила одна в просторном доме, время от времени привечая семьи еще двух детей, обосновавшихся там же, в родном городе.
Людмилу (она давала себе в этом отчет) все настойчивее тянул в Реченск тот давний колокольный шепот: «Люсь!»
***
Такси остановилось возле ворот. Подхватив чемоданы, Людмила дошла до крыльца, толкнула незапертую дверь, пересекла сенцы. «Мама, - она остановилась в дверях прихожей,- ты где?» - «Люсенька, милочка моя!» -тоненький старушечий голос раздался из комнаты. Чемоданы полетели на пол. Чуть не падая от вертящейся в ногах Стэлки, Людмила стремительно пересекла прихожую и обняла поднявшуюся навстречу мать...
Потом было застолье. Пришли сестры с семьями - самодовольные своей благополучностью, но и жалеющие сестру по-бабьи.
Уже два часа сидели, когда Людмила, наконец, произнесла имя Валентина - как, мол, у него дела?
«Ну-у! Вспомнила кого», - начал было один из зятьев. «Ты что, не знаешь? - перебила его жена. - Что ж никто не написал? Валя - уж года два как - похоронен. Второй инсульт, два дня в нашей районной под системой полежал - не оправился. Да и не нужен он никому был. Болел часто, жена от него гуляла напропалую, дочь укатила в Узбекистан со своим Рустамом и не писала…»
Люда закашлялась и вышла из-за стола.
В кухне крутанула водопроводный кран и склонилась над ним. Ладони прикоснулись к струе, и пригоршня воды плеснула в лицо. И еще, и еще раз. Слезы смешивались с водой и стекали холодящим потоком к губам, к подбородку, на шею. «Валечка! Дорогой! Прости меня! Прости, если можешь. Всю жизнь я шла к тебе и опоздала. Если бы я знала, если бы только…»
А вода шумела и шумела…
Вечером, когда возвращалась из школы, он обогнал ее, перешел через дорогу и шел параллельно, изредка лишь поворачивая в ее сторону лицо, будто проверяя, не свернула ли она в переулок. Люська уже несколько месяцев ежилась под его взглядом. Валька был в их классе второгодником, учился средне, но не вытворял, как другие переростки, «фертеля». Сидел себе тихо «на Камчатке», получал троечки, не редко - пары. И ничем бы не привлек Люську, если бы она постоянно не натыкалась на его взгляд. А перед Новогодним вечером, когда она взбивала перед зеркалом в школьной раздевалке кудри, из-за спины вдруг в самое ее нутро глянули серые Валькины глаза. Люська захлебнулась вздохом и даже возмущенно обернулась (она даже не придумала, что сказать, но возмущение было неподдельным - почему он так на нее смотрит!), но тот уже через две ступени взбегал на второй этаж.
С шестого класса, как и все девчонки, Люська зачитывалась романами и мечтала об одном-единственном, кто унесет ее на руках на край света. Мальчишки не проходили мимо и довольно прозрачно своими приставаниями и подначиваниями выражали Люсе симпатию. Но все это было не то!
И вот Валька…. Как-то в школе проходила районная спартакиада. Люська спорт не любила, но Ирка-подружка уговорила остаться и поболеть за своих. На площадке был и Валька. Кто бы подумал, что этот увалень играет в волейбол!
Люся не болела ни за кого, и за Валькой наблюдала так … от нечего делать. Вот Валька в подаче. Он нагнулся, поднял с пола мяч, чуть подбросил его в воздух, не глядя, поймал, оглянулся на площадку, выпрямился вдруг и со всей силы послал мяч через всю площадку. Игроки лишь проводили мяч глазами, даже не пытаясь его отбить - мяч явно шел за пределы площадки, но вдруг, почти перелетев за граничную линию, он, как потянутый вниз за веревочку, ударился у самой кромки площадки. Болельщики завизжали и заулюлюкали: «Валька! Молоток!» А тот лишь наклонил голову и улыбнулся в пол.
С того дня и стало Люську обдавать жаром всякий раз, как она ловила Валькин взгляд. А сегодня между ними произошла перепалка. Чего она набросилась на Вальку? Уронила дневник и не заметила. Класс почти опустел, она копается в сумке - нет дневника. И Валька идет на выход, глаза, как всегда, в ее сторону. Тут она и не выдержала: «Чего ты вылупился? Тоже мне, Демон нашелся!» - «А ты что? Тамара?» - нашелся он. «Да уж я больше на Тамару похожа, чем ты на Демона!» - «Ну, ну!» - только и выдавил он и вышел. А Люся почему-то расплакалась. А когда вытерла подпухшие глаза и вышла из школы, то у ворот опять увидела Вальку.
И вот его шепот под окном.
А на дворе конец мая…
***
Людмила повернула голову к окну, приподнялась - скоро Реченск, родной город, на окраине которого все это и начиналось.
«Так, чемодан, не забыть тапочки, полотенце… Господи! Скорее бы. Как увижу, как встретимся, что сказать? Надо же, как я забыла покраситься? Предстану - бабка бабкой!»
***
С того майского вечера прошел год. Подходили выпускные экзамены. Химия у Вали «хромала», и с ним взялась позаниматься «Валечка-бизе», такая вся воздушненькая и фарфоровая. Валька часто за глаза подшучивал над ее восторженностью, но Валечка была отличницей и собиралась в педагогический - обожала объяснять непонятливым ту или иную тему - в химию она была особенно влюблена… И как оказалось - не в одну ее...
Валя все чаще опаздывал на свидания к Люсе. «Ну, я же не могу уйти, если она с таким аппетитом мне про бензольное кольцо рассказывает!» - смеясь, оправдывался он. А однажды он не пришел вовсе. Их с Валечкой общие знакомые видели в театре на спектакле «Валентин и Валентина», о чём и доложили Люсе.
И Люська не простила: «Или все, или ничего!»
Прошли экзамены. Валечка-бизе улетела поступать в Москву, Люся - в Новосибирск, Валька остался в Реченске.
***
Годы шли. Давно уже Людмила закончила технологический, вышла замуж, родила двух детей, развелась с пьяницей-мужем и вышла замуж во второй раз.
Валентин, как писали ей из дома, поступил в техникум по той же, что и у Люды, специальности.
Вскоре после ее первого замужества женился и он, но неудачно - жена попалась очень сварливая и требовательная. Валя несколько раз уходил из семьи, жил у родителей, но каждый раз возвращался - жалел дочку. Как-то, будучи в отпуске и гостя в родительском доме, Людмила мельком услышала о какой-то тяжелой болезни, которую Валентин перенес, от которой у него совсем стало плохо с глазами, что он на инвалидности, но работать продолжает - надо вырастить дочь.
А у Люды и второй брак не заладился: новый муж не был ни пьяницей, ни драчуном - он был жлобом. Выйдя за него, Людмила продала свою кооперативную квартиру, и деньги поделила между дочерьми и прежним мужем. Вот этого супруг простить не мог и каждый раз укорял, до чего она глупо и опрометчиво поступила. «Лучше бы положила деньги на книжку, чем раздаривать. А если бы у меня не было жилья, куда бы ты делась?»
Чувствуя свою вину («Надо было хоть четверть вырученной суммы оставить себе, чтобы не приставал»), она, кроме работы, хлесталась по дому - у нового мужа в его собственном хозяйстве на окраине города были и корова, и куры, да и сам он был привередлив. А уж его привычка к назиданиям - Людмила от них внутренне натурально зверела. В такие часы она уходила в спальную, засовывала голову под подушку и неслышно выла: «Мама! Валя!»
Постепенно унижения и упреки превысили терпение, и она решилась - написала матери в Реченск, повинилась и попросилась в родительский дом.
Отец ее давно уже умер, и мать жила одна в просторном доме, время от времени привечая семьи еще двух детей, обосновавшихся там же, в родном городе.
Людмилу (она давала себе в этом отчет) все настойчивее тянул в Реченск тот давний колокольный шепот: «Люсь!»
***
Такси остановилось возле ворот. Подхватив чемоданы, Людмила дошла до крыльца, толкнула незапертую дверь, пересекла сенцы. «Мама, - она остановилась в дверях прихожей,- ты где?» - «Люсенька, милочка моя!» -тоненький старушечий голос раздался из комнаты. Чемоданы полетели на пол. Чуть не падая от вертящейся в ногах Стэлки, Людмила стремительно пересекла прихожую и обняла поднявшуюся навстречу мать...
Потом было застолье. Пришли сестры с семьями - самодовольные своей благополучностью, но и жалеющие сестру по-бабьи.
Уже два часа сидели, когда Людмила, наконец, произнесла имя Валентина - как, мол, у него дела?
«Ну-у! Вспомнила кого», - начал было один из зятьев. «Ты что, не знаешь? - перебила его жена. - Что ж никто не написал? Валя - уж года два как - похоронен. Второй инсульт, два дня в нашей районной под системой полежал - не оправился. Да и не нужен он никому был. Болел часто, жена от него гуляла напропалую, дочь укатила в Узбекистан со своим Рустамом и не писала…»
Люда закашлялась и вышла из-за стола.
В кухне крутанула водопроводный кран и склонилась над ним. Ладони прикоснулись к струе, и пригоршня воды плеснула в лицо. И еще, и еще раз. Слезы смешивались с водой и стекали холодящим потоком к губам, к подбородку, на шею. «Валечка! Дорогой! Прости меня! Прости, если можешь. Всю жизнь я шла к тебе и опоздала. Если бы я знала, если бы только…»
А вода шумела и шумела…