Немного системности (о французской социологии и большевизме)
Марсель Мосс - племянник Эмиля Дюркгейма, его сотрудник и соратник. Дюркгейм - оснвоатель социологии как науки, звезда первой величины на европейском гуманитарном небосводе перед Первой Мировой. Война конечно поубавила ему социального оптимизма и либерального прогрессизма, но развить свои новые взгляды в научных трудах он не успел, так как умер в 1917 году.
Марсель Мосс помогал своему великому дяде в исследованиях, был соавтором его работ, и остался значительной величиной во французской социологии, этнологии, антропологии и прочей культурологии. Участвовал в массе проектов, журналов, институтов, возглавлял кафедры и дружил чуть ли со всеми французскими учёными, работавшими в этой сфере, от Леви-Стросса до Леви-Брюля. Не защитил докторской диссертации. Наследие Марселя Мосса представляет собой множество статей, некоторые довольно большие по объёму. Исследовал разные общества - от первобытных дикарей до большевиков. Представить его учение в виде системы невозможно - оно и в голове автора не представляло системы. Придерживался, как все поняли, либерально-демократических взглядов с элементами социализма (или наоборот).
В 1923 году была написана столь щедро сегодня цитируемая статья о большевизме. Основная концепция сводится к следующему: путём террора и насилия коммунисты в России захватили власть, но установить социализм или коммунизм не смогли, так как общество не развилось ещё экономически, культурно и нравственно до таких отношений. Тогда в России произошёл совершенно правильный откат назад, к капиталистическим формам общественной жизни, и это является возрождением России (с. 365).
Большевики в России характеризуются как люди, полные энергии, но не обладающие достаочным организаторским и исполнительским талантом (с. 369).
Одним из таких провальных начинаний является попытка дать всем образование:
Первые годы Советской власти это ликвидация безграмотности и беспризорности. В это время работал Макаренко, работала знаменитая впоследствие Шкида, и это были не единичные явления, а массовое движение. В романе "Два капитана" Каверина, который посвящён романтике северных путешествий, немало внимания уделено и организации школы на новых началах. Какие источники были у великого фарнцузского социолога по этим вопросам, Бог весть. Из нашего времени это свидетельство современника кажется самым изумительным при всех возможных раскладах.
Ещё одним провалом является создание нового искусства:
Переход к патетическому призыву в конце ярко характеризует европейскую рациональность, а следующий пассаж ещё раз характеризует странную европейскую логику:
Откуда в середине предложения появилась Англия со своим фиктивным/нефиктивным правом? (Только не надо говорить, что она всегда так появляется). Я последнее время присматриваюсь к чужой логике за неимением своей, так что мне интересно.
Интересно, что помимо указания на преемственность стиля власти, которую Мосс сумел вычленить из всего многообразия информации о революции, он ещё и декларирует: "Ничто, например, не могло, мы видим теперь, слишком поздно, предотвратить разорение России" (с. 373). Люди, для которых обе революции 1917-го года - необъяснимое стечение обстоятельств, будут знать, где не надо искать единомышленников.
И вывод из этого замечательно эссе:
На этой чудесной ноте прекращаем на сегодня погружение в сознание либерального демократа первой половины XX века.
Продолжение возможно.
Марсель Мосс помогал своему великому дяде в исследованиях, был соавтором его работ, и остался значительной величиной во французской социологии, этнологии, антропологии и прочей культурологии. Участвовал в массе проектов, журналов, институтов, возглавлял кафедры и дружил чуть ли со всеми французскими учёными, работавшими в этой сфере, от Леви-Стросса до Леви-Брюля. Не защитил докторской диссертации. Наследие Марселя Мосса представляет собой множество статей, некоторые довольно большие по объёму. Исследовал разные общества - от первобытных дикарей до большевиков. Представить его учение в виде системы невозможно - оно и в голове автора не представляло системы. Придерживался, как все поняли, либерально-демократических взглядов с элементами социализма (или наоборот).
В 1923 году была написана столь щедро сегодня цитируемая статья о большевизме. Основная концепция сводится к следующему: путём террора и насилия коммунисты в России захватили власть, но установить социализм или коммунизм не смогли, так как общество не развилось ещё экономически, культурно и нравственно до таких отношений. Тогда в России произошёл совершенно правильный откат назад, к капиталистическим формам общественной жизни, и это является возрождением России (с. 365).
Большевики в России характеризуются как люди, полные энергии, но не обладающие достаочным организаторским и исполнительским талантом (с. 369).
Одним из таких провальных начинаний является попытка дать всем образование:
Первые годы Советской власти это ликвидация безграмотности и беспризорности. В это время работал Макаренко, работала знаменитая впоследствие Шкида, и это были не единичные явления, а массовое движение. В романе "Два капитана" Каверина, который посвящён романтике северных путешествий, немало внимания уделено и организации школы на новых началах. Какие источники были у великого фарнцузского социолога по этим вопросам, Бог весть. Из нашего времени это свидетельство современника кажется самым изумительным при всех возможных раскладах.
Ещё одним провалом является создание нового искусства:
Переход к патетическому призыву в конце ярко характеризует европейскую рациональность, а следующий пассаж ещё раз характеризует странную европейскую логику:
Откуда в середине предложения появилась Англия со своим фиктивным/нефиктивным правом? (Только не надо говорить, что она всегда так появляется). Я последнее время присматриваюсь к чужой логике за неимением своей, так что мне интересно.
Интересно, что помимо указания на преемственность стиля власти, которую Мосс сумел вычленить из всего многообразия информации о революции, он ещё и декларирует: "Ничто, например, не могло, мы видим теперь, слишком поздно, предотвратить разорение России" (с. 373). Люди, для которых обе революции 1917-го года - необъяснимое стечение обстоятельств, будут знать, где не надо искать единомышленников.
И вывод из этого замечательно эссе:
На этой чудесной ноте прекращаем на сегодня погружение в сознание либерального демократа первой половины XX века.
Продолжение возможно.