О приключенческой литературе, которая якобы существует сама по себе
Если какая-то книга переведена на русский язык, она становится явлением русской литературы. Переводчик всегда ориентируется на языковую норму литературного языка своей страны. В случае русского языка такую норму создал Пушкин. До Пушкина - настоящие инопланетяне, нам их через раз понимаем. А после Пушкина - такие люди как мы, всё понятно, всё родное.
Писатель, который пишет прозу на русском языке, вынужден определяться по отношению к Пушкин, к его решениям, к его идеям - принимать, отвергать, изменять. Можно делать это сознательно или бессознательно, но обойти Пушкина сейчас невозможно.
Даже если человек не читает Пушкина, а читает только приключенческую литературу и фэнтези, но если он старается писать сам, то он работает с Пушкиным. Взять например начало известных приключенческих произведений на русском языке:
«Вечером поверженья в трактире «Путеводный камень» собралась обычная толпа.» (П.Ротфусс, «Имя ветра»)
«Она пришла под утро» (А. Сапковский, «Ведьмак»)
«Тридцать пятый год своей жизни Ходжа Насреддин встретил в пути» (Л. Соловьев, «Возмутитель спокойствия»)
Первая строка сразу вводит читателя в курс дела, в середину ситуации, бросает его к неизвестным ему людям в разгар каких-то неизвестных событий. Это не введение с описанием места действия, пейзажа, древнего замка, родословной героев, их внешности, политической обстановки в стране, это не начало в духе Вальтер Скотта или Стивенсона, а совсем другой прием.
Самое известное в русской литературе начало такого рода - «Всё смешалось в доме Облонских», первая фраза «Анны Карениной» Толстого. А самое первое такое начало на русском языке - «Гости съезжались на дачу…» Пушкина.
Можно конечно думать, что такие вещи существуют всегда, их надо использовать и не заморачиваться. Так можно думать до какого-то момента, обычно до того, как сам взялся за перо. Пишущему автору хочется, чтобы его язык, стиль и находки отличали, понимали и ценили.
Писатель, который пишет прозу на русском языке, вынужден определяться по отношению к Пушкин, к его решениям, к его идеям - принимать, отвергать, изменять. Можно делать это сознательно или бессознательно, но обойти Пушкина сейчас невозможно.
Даже если человек не читает Пушкина, а читает только приключенческую литературу и фэнтези, но если он старается писать сам, то он работает с Пушкиным. Взять например начало известных приключенческих произведений на русском языке:
«Вечером поверженья в трактире «Путеводный камень» собралась обычная толпа.» (П.Ротфусс, «Имя ветра»)
«Она пришла под утро» (А. Сапковский, «Ведьмак»)
«Тридцать пятый год своей жизни Ходжа Насреддин встретил в пути» (Л. Соловьев, «Возмутитель спокойствия»)
Первая строка сразу вводит читателя в курс дела, в середину ситуации, бросает его к неизвестным ему людям в разгар каких-то неизвестных событий. Это не введение с описанием места действия, пейзажа, древнего замка, родословной героев, их внешности, политической обстановки в стране, это не начало в духе Вальтер Скотта или Стивенсона, а совсем другой прием.
Самое известное в русской литературе начало такого рода - «Всё смешалось в доме Облонских», первая фраза «Анны Карениной» Толстого. А самое первое такое начало на русском языке - «Гости съезжались на дачу…» Пушкина.
Можно конечно думать, что такие вещи существуют всегда, их надо использовать и не заморачиваться. Так можно думать до какого-то момента, обычно до того, как сам взялся за перо. Пишущему автору хочется, чтобы его язык, стиль и находки отличали, понимали и ценили.