О контроле и идеологии
Хазин
Перекликается с замечаниями smirnoff_v по истории вопроса в СССР:
Однако так же нормальным является последующее отчуждение революционных идеологов от власти при сохранении результатов их репрессивных действий. Как правило это тоже происходит в виде диктатуры, когда репрессиям подвергаются сами революционеры. Наполеон это проделал во Франции, в Англии этот процесс вылился в реставрацию, а Сталин активно трудился в этом направлении в России.
Впрочем, революционные идеологи, отчужденные от политической власти, наоборот не отчуждаются от власти идеологической, что идет им самим на пользу. Поскольку твердость в следовании «линии партии» уже не связана с обладанием политической властью, за отклонения от этой «линии» уже не рубят головы, а всего лишь побивают друг друга в эпистолярных схватках. Таким образом создается сфера идеологической гегемонии, достаточно жестко контролирующей политическую власть (в плане верности идеалам), и одновременно достаточно гибкая сама по себе, что бы адекватно реагировать на изменившиеся условия.
Специфика отечественной ситуации заключается в том, что на естественные постреволюционные процессы рухнула Великая война. Она оказала столь существенное, столь кардинальное влияние на естественное развитие страны, что не стоит удивляться нашей необычной политической судьбе. Во время войны и послевоенного восстановления коммунистическая партия, отодвигаемая от политической власти Сталиным, восстановила и даже укрепила свои позиции, а после смерти Сталина смогла взять политический реванш, и осудить саму попытку отчуждения идеологической революционной партии от власти в форме «осуждения культа личности и попрания (личностью) ленинских норм». Таким образом у нас не возникло отдельной от политической власти системы идеологической гегемонии, которая контролировала бы власть и адекватно реагировала бы на исторические изменения. А поскольку свято место пусто не бывает, постепенно в этой «пустой комнате» завелась плесень, которая разрослась до ныне цветущих либералов-антисоветчиков.
Перекликается с замечаниями smirnoff_v по истории вопроса в СССР:
Однако так же нормальным является последующее отчуждение революционных идеологов от власти при сохранении результатов их репрессивных действий. Как правило это тоже происходит в виде диктатуры, когда репрессиям подвергаются сами революционеры. Наполеон это проделал во Франции, в Англии этот процесс вылился в реставрацию, а Сталин активно трудился в этом направлении в России.
Впрочем, революционные идеологи, отчужденные от политической власти, наоборот не отчуждаются от власти идеологической, что идет им самим на пользу. Поскольку твердость в следовании «линии партии» уже не связана с обладанием политической властью, за отклонения от этой «линии» уже не рубят головы, а всего лишь побивают друг друга в эпистолярных схватках. Таким образом создается сфера идеологической гегемонии, достаточно жестко контролирующей политическую власть (в плане верности идеалам), и одновременно достаточно гибкая сама по себе, что бы адекватно реагировать на изменившиеся условия.
Специфика отечественной ситуации заключается в том, что на естественные постреволюционные процессы рухнула Великая война. Она оказала столь существенное, столь кардинальное влияние на естественное развитие страны, что не стоит удивляться нашей необычной политической судьбе. Во время войны и послевоенного восстановления коммунистическая партия, отодвигаемая от политической власти Сталиным, восстановила и даже укрепила свои позиции, а после смерти Сталина смогла взять политический реванш, и осудить саму попытку отчуждения идеологической революционной партии от власти в форме «осуждения культа личности и попрания (личностью) ленинских норм». Таким образом у нас не возникло отдельной от политической власти системы идеологической гегемонии, которая контролировала бы власть и адекватно реагировала бы на исторические изменения. А поскольку свято место пусто не бывает, постепенно в этой «пустой комнате» завелась плесень, которая разрослась до ныне цветущих либералов-антисоветчиков.