Злоба дня
В такие дни я не могу заставить себя писать, хотя писать нужно-хотя бы потому, что мне даже после десяти минут стучания пальцами по клавиатуре становится лучше: спокойнее, понятнее, осмысленнее. Но начинать в такие дни трудно-мозг играет в обезьянку: перескакивает с фейсбука на емейл на инстаграм на зачем-то твиттер. Неспокойно, противно, хочется плакать.
Мой учитель по сторителлингу повторяет нам главные вопросы: что ты чувствуешь при этом? Что это значит?
В данный момент я испытываю много неприятных телесных ощущений -нужно постоянно заставлять себя дышать ровно, расслаблять живот. Как только убираешь внимание с дыхания-а обезьянка внимание хочет сбежать хоть куда-нибудь-снова кручение в голове, снова телесные симптомы тревоги.
Мне страшно и противно. Мне хочется плакать. Все мешается в одну кучу, какая-та обессиленная эмоция, связанная с несправедливостью мира и своей беспомощностью перед этой несправедливостью. Мешаются кони, люди. Мои родители, которые в прямом смысле рискуют своей жизнью в государстве, которому на них наплевать. Мне бы очень хотелось знать, на кого не наплевать в Беларуси. Руководитель страны, за которого я не голосовала-у меня даже не было шанса против него проголосовать--и который отказывается принять на себя хоть какую-то ответственность, на протяжении десятилетий готов пустить свой народ в расход. Он делит людей на группы, с которыми можно логично расстаться, чтобы легче переварить-«пенсионеры» пожили свое; непатриотичная молодежь чего вообще хотела не любит родину; дети цветы жизни--да очень грустно, пусть живут в Кафке; лодыри пусть работают, то же мне малый бизнес; а эти предприниматели им бы только хапать; и так далее. С другой стороны, в стране, в которой я живу сейчас, в США… Этот образ белого полицейского, придавивший большого чернокожего мужчину коленом к земле, это «я не могу дышать»… В 2020 году это колено на шее чувствуется как ядовитый плевок-даже для меня, человека, который только начинает понимать глубину усталости небелого населения Америки от этого постоянного унижения, постоянной опасности.
Что все это значит для меня? Я выросла в СССР, я ненавижу идеологию, насилие, я ненавижу власть, которая отказывается посмотреть правде в глаза, и которая понимает лидерство как создание образа внешнего врага, культивирование ненависти и перевод ответственности на кого угодно, кроме себя. С другой стороны, я не борец. Мой путь скорее путь монаха, чем путь воина. Я хочу слушать пение пересмешников и любоваться калифорнийским небом.
Сегодня я подвисла над этим постом в фейсбуке писательницы Лидии Юкнавич, которую я уважаю. Рассказ очевидца жителя Миннеаполиса о том, что происходит в городе: в город съехались неонацисты из соседних штатов; местное население борется за справедливость днем, а потом выживает и пытается спасти собственные дома и местные бизнесы ночью. Я думаю, сейчас страшный момент в истории этой страны. Я вспоминаю недавний мини-сериал, экранизацию романа Филипа Рота, The Plot Against America. Там сильно, поэтапно было показано, как лидер страны может создавать погромы закодированными сообщениями, приближением к себе антисемитов, замазанной поддержкой нацистов, бездействием и молчанием в момент, когда нужно решительное действие.
Я пишу это, и слышу голоса соседских мальчишек под окном-катаются на самокатах, смеются. Жизнь продолжается. Она всегда продолжается для в этот раз выживших.
Мой учитель по сторителлингу повторяет нам главные вопросы: что ты чувствуешь при этом? Что это значит?
В данный момент я испытываю много неприятных телесных ощущений -нужно постоянно заставлять себя дышать ровно, расслаблять живот. Как только убираешь внимание с дыхания-а обезьянка внимание хочет сбежать хоть куда-нибудь-снова кручение в голове, снова телесные симптомы тревоги.
Мне страшно и противно. Мне хочется плакать. Все мешается в одну кучу, какая-та обессиленная эмоция, связанная с несправедливостью мира и своей беспомощностью перед этой несправедливостью. Мешаются кони, люди. Мои родители, которые в прямом смысле рискуют своей жизнью в государстве, которому на них наплевать. Мне бы очень хотелось знать, на кого не наплевать в Беларуси. Руководитель страны, за которого я не голосовала-у меня даже не было шанса против него проголосовать--и который отказывается принять на себя хоть какую-то ответственность, на протяжении десятилетий готов пустить свой народ в расход. Он делит людей на группы, с которыми можно логично расстаться, чтобы легче переварить-«пенсионеры» пожили свое; непатриотичная молодежь чего вообще хотела не любит родину; дети цветы жизни--да очень грустно, пусть живут в Кафке; лодыри пусть работают, то же мне малый бизнес; а эти предприниматели им бы только хапать; и так далее. С другой стороны, в стране, в которой я живу сейчас, в США… Этот образ белого полицейского, придавивший большого чернокожего мужчину коленом к земле, это «я не могу дышать»… В 2020 году это колено на шее чувствуется как ядовитый плевок-даже для меня, человека, который только начинает понимать глубину усталости небелого населения Америки от этого постоянного унижения, постоянной опасности.
Что все это значит для меня? Я выросла в СССР, я ненавижу идеологию, насилие, я ненавижу власть, которая отказывается посмотреть правде в глаза, и которая понимает лидерство как создание образа внешнего врага, культивирование ненависти и перевод ответственности на кого угодно, кроме себя. С другой стороны, я не борец. Мой путь скорее путь монаха, чем путь воина. Я хочу слушать пение пересмешников и любоваться калифорнийским небом.
Сегодня я подвисла над этим постом в фейсбуке писательницы Лидии Юкнавич, которую я уважаю. Рассказ очевидца жителя Миннеаполиса о том, что происходит в городе: в город съехались неонацисты из соседних штатов; местное население борется за справедливость днем, а потом выживает и пытается спасти собственные дома и местные бизнесы ночью. Я думаю, сейчас страшный момент в истории этой страны. Я вспоминаю недавний мини-сериал, экранизацию романа Филипа Рота, The Plot Against America. Там сильно, поэтапно было показано, как лидер страны может создавать погромы закодированными сообщениями, приближением к себе антисемитов, замазанной поддержкой нацистов, бездействием и молчанием в момент, когда нужно решительное действие.
Я пишу это, и слышу голоса соседских мальчишек под окном-катаются на самокатах, смеются. Жизнь продолжается. Она всегда продолжается для в этот раз выживших.