Страдания и Удовольствия
С декабря прошлого года я работаю с ментором с нашего факультета*, Терри. Я стараюсь не читать работ моих менторов, пока с ними работаю (чтобы не попасть в ловушку угождания подражанием-бывали прецеденты). Так что я не почти знаю, как ни странно, какой она писатель-зато она потрясающий учитель.
Моя проблема с «потрясающими учителями» в том, что со мной случается паралич-мне так хочется, чтобы ей понравилось то, что я напишу, что я ничего не могу написать. Я гордилась собой в этот понедельник (саботировала, позорно, дедлайн): я все же послала ей два эссе, которые совсем недавно написала. Мой импров учитель Адам запретил мне говорить о себе плохо, но я правда не знаю, какие эти эссе-они еще в зародыше. Я одновременно и горжусь, и нервничаю из-за того, что я послала что-то такое личное и такое недопеченное.
Я впервые призналась другому человеку-кроме Терри, только Ви это про меня знает-что я despise нарративы про «художника-мученика». Бесят они меня: такое личное выставлять напоказ, а этом есть что-то такое стыдное-мазохистическое, такое прилюдное получение удовольствие от боли. И вот испытывая такие презрительные чувства к tortured artists, из меня радостнее всего вылезают именно такие нарративы-которые исследуют страдания и удовольствия творческого процесса.
Фильмы вроде «Адаптации», «Обеда голышом», «Часов»--мои одновременно любимые и нелюбимые. Я презрительно отзываюсь о герое или героине, которые изнывают в творческих муках, и одновременно больше всего я хочу писать именно об этом!
Я поделилась с моим ментором Терри своими противоречивыми чувствами. Она вот что мне ответила: «Я стараюсь не воевать с содержанием того, что хочет через меня выйти. Я стараюсь держать канал открытым и не судить слишком, что получается. Я всегда могу вернуться и принять другие решения об этом позже. Но если я пытаюсь судить и писать в тот же момент, это просто обрубает поток идей.»
* Ментор: я работаю в писательской программе в небольшом университете, и учеба в нашем же-к сожалению, только в нашем-входит в пакет наших скромных бенефитов.
Моя проблема с «потрясающими учителями» в том, что со мной случается паралич-мне так хочется, чтобы ей понравилось то, что я напишу, что я ничего не могу написать. Я гордилась собой в этот понедельник (саботировала, позорно, дедлайн): я все же послала ей два эссе, которые совсем недавно написала. Мой импров учитель Адам запретил мне говорить о себе плохо, но я правда не знаю, какие эти эссе-они еще в зародыше. Я одновременно и горжусь, и нервничаю из-за того, что я послала что-то такое личное и такое недопеченное.
Я впервые призналась другому человеку-кроме Терри, только Ви это про меня знает-что я despise нарративы про «художника-мученика». Бесят они меня: такое личное выставлять напоказ, а этом есть что-то такое стыдное-мазохистическое, такое прилюдное получение удовольствие от боли. И вот испытывая такие презрительные чувства к tortured artists, из меня радостнее всего вылезают именно такие нарративы-которые исследуют страдания и удовольствия творческого процесса.
Фильмы вроде «Адаптации», «Обеда голышом», «Часов»--мои одновременно любимые и нелюбимые. Я презрительно отзываюсь о герое или героине, которые изнывают в творческих муках, и одновременно больше всего я хочу писать именно об этом!
Я поделилась с моим ментором Терри своими противоречивыми чувствами. Она вот что мне ответила: «Я стараюсь не воевать с содержанием того, что хочет через меня выйти. Я стараюсь держать канал открытым и не судить слишком, что получается. Я всегда могу вернуться и принять другие решения об этом позже. Но если я пытаюсь судить и писать в тот же момент, это просто обрубает поток идей.»
* Ментор: я работаю в писательской программе в небольшом университете, и учеба в нашем же-к сожалению, только в нашем-входит в пакет наших скромных бенефитов.