Диктант
В институте нам давали задания - придумывать диктанты. Вот, нашла про Каллистрата Давыдовича, есть еще один - про чёботы и пингвина :-)
Каллистрат Давыдович проснулся далеко за полночь. Уже несколько дней он находился в депрессии, и его мучили кошмары.
Старушонка заворчала и перевернулась на другой бок. Каллистрат Давыдович скорчил рожу и вытащил из-за пазухи папильотку, нащупал пенсне и опустил ноги в неразношенные тапки. Рассеянно посмотрел на часы и решил, что его день рождения уже наступил. Он отворил дверцы шкафа, сконфузив пару привидений, и отыскал галифе.
Через час замок наполнился музыкой и громкими голосами. Каллистрат Давыдович, пренебрегая слугами, сам разносил миног в баклажанном соусе и другие деликатесы. Он был очень привлекателен. Его тщательно расчесанные бакенбарды пахли туалетной водой, а многочисленные аксельбанты гордо покачивались в такт шагов.
Преобразилась и старушонка, на ней было великолепное платье с глубоким декольте, а на руках - премилые кольца с бриллиантиками. Ее румяное лицо со следами ветряной оспы было вкрадчиво. Она, потакая Каллистрату Давыдовичу, показывала гостям старые гобелены. На одном из них была изображена огненная геенна. Старушонка перекрестилась и отошла к окну, поправила парчовые шторы, взглянула на луну и задребезжала о безветренной погоде. Каллистрат Давыдович цыкнул на нее и исподтишка назвал «кикиморой». Старушка обиделась, но пререкаться не стала, поднялась на башню и долго там сидела, до самого рассвета, взаперти, при свечах, шурша гусиным пером.
Каллистрат Давыдович обрадовался, что остался наедине с гостями. Он, всласть наскрипевшись половицами, развалился в глубоком кожаном кресле и начал долгий рассказ о забальзамированном дедушке, об убитом из парабеллума медведе и о преимуществах виселицы перед гильотиной. А перед привилегированными гостями Каллистрат Давыдович хвастался своим «строеньицем», то есть замком, и «деньжонками», то есть огромным кованым сундуком с золотыми монетами.
Привередливые гладиолусы начинали вянуть. А Каллистрат Давыдович, пытаясь опередить изжогу, улегся спать.
Нетронутые миноги плавали в баклажанном соусе, в бокалах искрилось неоцененное бургундское вино. Вскоре канделябры окончательно оплавились, и не стало видно ни зги. Помимо всего Каллистрат Давыдович болел галлюцинациями и страдал от одиночества.
Каллистрат Давыдович проснулся далеко за полночь. Уже несколько дней он находился в депрессии, и его мучили кошмары.
Старушонка заворчала и перевернулась на другой бок. Каллистрат Давыдович скорчил рожу и вытащил из-за пазухи папильотку, нащупал пенсне и опустил ноги в неразношенные тапки. Рассеянно посмотрел на часы и решил, что его день рождения уже наступил. Он отворил дверцы шкафа, сконфузив пару привидений, и отыскал галифе.
Через час замок наполнился музыкой и громкими голосами. Каллистрат Давыдович, пренебрегая слугами, сам разносил миног в баклажанном соусе и другие деликатесы. Он был очень привлекателен. Его тщательно расчесанные бакенбарды пахли туалетной водой, а многочисленные аксельбанты гордо покачивались в такт шагов.
Преобразилась и старушонка, на ней было великолепное платье с глубоким декольте, а на руках - премилые кольца с бриллиантиками. Ее румяное лицо со следами ветряной оспы было вкрадчиво. Она, потакая Каллистрату Давыдовичу, показывала гостям старые гобелены. На одном из них была изображена огненная геенна. Старушонка перекрестилась и отошла к окну, поправила парчовые шторы, взглянула на луну и задребезжала о безветренной погоде. Каллистрат Давыдович цыкнул на нее и исподтишка назвал «кикиморой». Старушка обиделась, но пререкаться не стала, поднялась на башню и долго там сидела, до самого рассвета, взаперти, при свечах, шурша гусиным пером.
Каллистрат Давыдович обрадовался, что остался наедине с гостями. Он, всласть наскрипевшись половицами, развалился в глубоком кожаном кресле и начал долгий рассказ о забальзамированном дедушке, об убитом из парабеллума медведе и о преимуществах виселицы перед гильотиной. А перед привилегированными гостями Каллистрат Давыдович хвастался своим «строеньицем», то есть замком, и «деньжонками», то есть огромным кованым сундуком с золотыми монетами.
Привередливые гладиолусы начинали вянуть. А Каллистрат Давыдович, пытаясь опередить изжогу, улегся спать.
Нетронутые миноги плавали в баклажанном соусе, в бокалах искрилось неоцененное бургундское вино. Вскоре канделябры окончательно оплавились, и не стало видно ни зги. Помимо всего Каллистрат Давыдович болел галлюцинациями и страдал от одиночества.