Элис Сиболд. Милые кости
Я всё ждала, когда же будут светлые тона, обещанные в аннотации. В очередной раз убедилась, что аннотациям верить не стоит, потому что я эти самые светлые тона нашла только в последней главе: с домом, счастливой семьей, детьми и собаками. А всё остальное для меня было пропитано одной эмоцией - тоской.
Я не считаю, что недодали маньяка - очень даже додали, можно было даже и поменьше, имхо.
Я не заметила, чтобы мной манипулировали этой вот слезоточивой темой детского убийства - ну, не слезоточиво мне тут было.
Но эта всеохватывающая, такая разная и такая общая для всех персонажей тоска - да, засосала. Как вязкая трясина, как та самая земля вокруг заброшенной шахты.
Тоска "никогда не" четырнадцатилетней девочки, которая наблюдает жизнь, но никогда уже не сможет ее прожить. Закончить школу, колледж. Второй раз поцеловаться с мальчиком, который нравится. Научиться краситься. Заняться сексом. Вырасти. Создать семью.
Тоска отца, который видит в оставшихся детях погибшую и не может признаться себе - и жене - что никогда больше ее не увидит. Который пытается сохранить спасительный семейный островок всеми силами обессиленной души.
Тоска матери. У нее глаза-океаны и желание просто вырваться, уехать, убежать, чтобы можно было наконец дышать полной грудью. Но вырваться и уехать - не помогает.
Тоска сестры. Маленького ежика, обросшего ледышками, только чтобы не достали до больного, не потревожили.
Тоска брата, который иногда видет сестру и даже общается с ней. И прячет свои сокровища в ее тайник.
Тоска Рут, тонкой, талантливой художницы, которой не посчастливилось оказаться на пути души на небеса, и теперь она видит. Тысячи окровавленных женщин и детей, которых когда-то убили. И пишет дневник.
Тоска, тоска, тоска... Бесконечная и всеохватывающая. Душная и вязкая. Вот так привыкала мертвая девочка к существованию на небесах. А не в светлых тонах.