Сказ о Ладе, Свароге да о Роде, отце нашем (часть 2) (продолжение)
Вмиг обернулся кот Баюн. Принёс он клубочек, отдал и наказал, как и куда идти. Наказал спрятаться и ждать, когда чего образуется.
- Доброго пути тебе, отец наш! - мурлыкал кот на прощание.
Клубочек покатился прямехонько в город-не-город в стране-не-стране.
Долго странствовал отец, пришел в место странное - нет ни души живой, всюду пусто! Пошел по тропинке, видит: старая изба - не изба, тыном обнесена, без окон, без крыльца. Он туда вошел и спрятался за печью.
Забрался он во дворец и спрятался за печку.
Вечером приходит туда чёрный старичок, сам с ноготок, борода стелется, полы метёт. Кричит кому неведомо:
- Эй, куманёк! Накорми меня!
Вмиг все готово: расстелились скатерти, на них явства всякие явились, напитки волшебные. Старичок с ноготок наелся-напился.
- Эй, кум, убери объедки!
И вдруг стол пропал, как и не бывало, - ни костей, ни посуды порожней...
Отец дождался, когда уйдет мужичок с ноготок, вышел из-за печки, набрался смелости и позвал:
- Эй, куманёк! Накорми да напои меня.
Куманёк накормил его. Напоил его.
- Да ты и сам садись отведай явств со мною. Небось хозяин твой не ласков с тобою!
Подивился кум невидимый. Посмеялся да ещё каких невиданных явств преподал гостю.
- Спасибо тебе, добрый человек! Столько лет я здесь служу, горелой корки не видывал, а ты меня за стол посадил.
Смотрит отец и дивится: никого не видно, а кушанья со стола словно кто метелкой сметает, квасы и меды сами в чарку наливаются, чарка только и дело, что опрокидывается...
- Куманёк, а покажись-ка ты мне!
- Нет, меня никто не может видеть, я то - не знаю что.
- Эй, куманёк! А пойдем со мной. Служить не служить, а дружить?
- Как же я пойду, коли чёрный кум меня не пускает?!
- А как же он прознает, коли ты невидим?
Куманёк подумал-подумал да сказал:
- Отчего не пойти с тобою? Ты, я вижу, отец. Тебе и служить не в тягость и дружить с тобою за радость!
Вот они поели. Отец и говорит:
- Ну, прибирай всё да пойдем со мной.
Пошел отец из дома-не-дома, оглянулся:
- Кум, ты здесь?
- Здесь. Не бойся, я от тебя не отстану.
Шел, шел отец, дорога далека - прибились его резвые ноги, опустились его белые руки.
- Эх, - говорит, - до чего же я уморился!
А куманёк ему:
- Что же ты мне сразу не сказал? Я бы тебя живо на место доставил. Сигом али мигом, как желаешь?
- Ни сигом, ни мигом, а часом прямым.
- Хорошо!
Подхватил отца тут буйный вихрь и понёс - через горы и леса, над странами и городами.
Долго ли, коротко ли, остановились передохнуть на острове Березень.
Куманёк исхитрился. Глядь на островке встал дворец с золотой крышей, кругом сад прекрасный... Говорит куманёк отцу:
- Отдыхай, ешь, пей да на море поглядывай. Будут плыть мимо три корабля. Ты корабельщиков зазови да угости, употчевай хорошенько - у них есть три храна великих. Ты меня променяй на эти диковинки. Да не бойся, я к тебе назад ворочусь.
Минул срок малый, а плывут три корабля. Корабельщики увидали остров, на нем, дворец с золотой крышей и кругом сад прекрасный.
- Что за чудо? - говорят, - Сколько раз мы тут плавали, ничего, кроме синего моря, не видели. Давай пристанем!
Три корабля бросили якоря, корабельщики сели на легкую лодочку, поплыли к острову. А уж отец их встречает:
- Пожалуйте, дорогие гости.
Корабельщики идут дивуются: на тереме крыша как жар горит, на деревьях птицы поют, по дорожкам чудные звери прыгают.
- Скажи, добрый человек, кто здесь выстроил это чудо чудное?
- Мой слуга, куманёк, в одну ночь построил.
Отец повел гостей в терем:
- Эй, куманёк, собери-ка нам попить, поесть!
Откуда ни возьмись, явился накрытый стол, на нем - мёд и кушанья, чего душа захочет. Корабельщики только ахают.
- Давай, - говорят, - отец, меняться, уступи нам своего слугу, кума кудесного, возьми у нас за него любую диковинку.
- Отчего ж не поменяться? А каковы будут ваши диковинки?
Один корабельщик вынимает из-за пазухи меч-кладенец.
- Ему только скажи: "Ну-ка, меч, руби головы с плеч!" - и он сам начнет колотить, и лезвием, и жалом, и плашмя, кого хочешь, порубит.
Другой корабельщик вынимает из-под полы секиру, повернул её обухом кверху - секира сама начал тяпать: тяп да ляп - вышел корабль; тяп да ляп - еще корабль. С парусами, с пушками, с храбрыми моряками. Корабли плывут, пушки палят, храбры моряки приказа спрашивают.
Повернули секиру обухом вниз - сразу корабли пропали, словно их и не было.
Третий корабельщик вынул щит золотой, повернул его верхом - войско появилось: и конница и пехота. Войска идут, музыка гремит, знамена развеваются, всадники скачут, приказа спрашивают.
Корабельщик повернул щит низом - и нет ничего, всё пропало.
Говорит им отец:
- Хороши ваши диковинки, да моя стоит дороже.
Хотите меняться - отдавайте мне за моего слугу, куманька, все три диковинки.
- Не много ли будет?
- Как знаете, иначе меняться не стану.
Корабельщики думали, думали: "На что нам секира, меч да щит? Лучше поменяться, с куманьком будем безо всякой заботы день и ночь и сыты и пьяны".
Отдали корабельщики отцу три своих диковинки и кричат:
- Эй, кум, мы тебя берем с собой! Будешь нам служить верой-правдой?
Отвечает им невидимый голос:
- Отчего не служить? Мне все равно, у кого ни жить.
Корабельщики вернулись на свои корабли и давай пировать - пьют, едят, знай покрикивают:
- Сват Наум, поворачивайся, давай того, давай этого!
Перепились все допьяна, где сидели, там и спать повалились.
А отец сидит один в тереме, пригорюнился.
"Эх, думает, где-то теперь мой верный друг?"
- Я здесь. Чего надобно?
Обрадовался отец:
- Давай к старику в Навье царство! Только одна кручина у меня: не хочу тебя отдавать в услужение. Даже за пёрышко сокола ясного!
- Не кручинься! Отдай вместо меня храны великие. Глядишь, старик не обидится!
- Не к добру ему эти храны великие пригодятся! Немало бед натворит сей старый чёрт!
Думали-гадали. Порешили, что пойдёт куманёк в услуженье к старику. Коли сможет уйти, уйдёт, коли нет, выручит его отец.
Вернулся отец к старику.
Спрашивает тот:
- Ну, что, добыл то, не знамо что? Нашёл там, не знамо где?
- Куманёк, накорми-напои нас! - вскрикнул отец.
Мигом неведомый кум соорудил столы с явствами и напитками.
- Покушали славно! И выпили здравно! - сказал старик, - А скажи, как братец мой чёрный отпустил кума своего?
- А кум сам со мной пошёл.
Не верил старик.
- Останешься со мной, то, не знамо что! - сказал старик.
Промолчал куманёк.
- Слышишь ли? Я отдаю отцу пёрышко, а ты, куманёк взамен пойдёшь. Отвечай!
- Хорошо, - отвечал невидимый кум.
- И чем ты его так приветил, что отказывает новому хозяину?
Вынул старик пёрышко и подает отцу, а оно самое обыкновенное.
- Ну, прощай, куманёк! - сказал отец, - И ты прощай, чёрт старый!
Едет отец к дочерям и думает: «Что ж в это пёрышке Ладушка нашла хорошего?!»
Воротился домой.
Подарки дочкам нравятся; Жива и Мара посмеиваются над Ладой:
- Глупая ты, сиротинушка! Нацепи свое перышко в космы да красуйся!
Промолчала Лада, отошла в сторону; а когда все спать полегли, бросила она перышко на пол и проговорила:
- Любезный мой, сокол ясный, явись ко мне, жданный мой суженый!
И явился ей молодец красоты неописанной...
К утру молодец ударился об пол и сделался соколом. Отворила ему Лада оконце, и улетел сокол к синему небу.
Три дня Ладушка привечала к себе молодца; днем он летает соколом по синему поднебесью, а к ночи прилетает к милой своей и делается добрым молодцем.
На четвертый день сестры заметили - наговорили отцу на сестру.
- Милые дочки, - говорит отец, - смотрите лучше за собой.
«Ладно, - думают сестры, - посмотрим, как будет дальше».
Натыкали они в раму острых ножей, а сами притаились, смотрят.
Вот летит ясный сокол. Долетел до окна и не может попасть в комнату Ладушки. Бился-бился, всю грудь изрезал, а суженая спит и не слышит.
И сказал тогда сокол:
- Кому я нужен, тот меня найдет. Но это будет нелегко. Тогда меня найдешь, когда трое башмаков железных износишь, трое посохов железных изломаешь, трое колпаков железных порвешь.
Услышала это Ладушка, вскочила с кровати, посмотрела в окно, а сокола нет, и только кровавый след на окне остался. Заплакала она горькими слезами - смыла слезками кровавый след и стала еще краше.
Пошла она к отцу и проговорила:
- Не брани меня, батюшка, отпусти в путь-дорогу дальнюю. Жива буду - свидимся, умру - так, знать, на роду написано.
Жалко было отцу отпускать любимую дочку, но отпустил.
Сковала Лада у кузнецов трое башмаков железных, трое посохов железных, трое колпаков железных и отправилась в путь-дорогу дальнюю, искать желанного - ясна сокола.
Шла она полями чистым, шла лесами тёмным, шла через горы высокие. Птахи песнями веселыми ей сердце радовали, ручейки лицо белое умывали, леса тёмные привечали. И никто не мог Ладушку тронуть: волки серые, медведи, лисицы - все звери к ней сбегались. Износила она башмаки железные, посох железный изломала и колпак железный порвала.
И вот выходит Лада на поляну и видит: стоит избушка курьеногая - повертается, стоит качается, не падает.
Говорит Лада:
- Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.
Повернулась избушка к лесу задом, к Ладушке передом. Зашла Лада в избушку и видит: сидит там дева ясная, коса долгая. То Среча предвечная, судница человечья. Заплетает нитки красные, узелки на них увязывает, судьбу тем наказывает.
Увидела дева Среча Ладу, зашумела:
- Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
- Ищу, девица, ясна сокола от пера сварожьего.
- О красавица, долго тебе искать! Твой ясный сокол за тридевять земель, в тридевятом царстве. Опоила его зельем дрёмным сестрица моя волхва из царства Калина. На себе женила, на волю не пустила. Но я тебе помогу. Вот тебе серебряное блюдечко и золотое яичко. Когда придешь в тридевятое царство, наймись работницей к царице. Покончишь работу - бери блюдечко, клади золотое яичко, само будет кататься. Станут покупать - не продавай. Просись ясна сокола повидать.
Поблагодарила Лада Сречу и пошла.
А в лесу стук, гром, свист, звёзды мерцают - лес освещают, падают, гаснут - судьбу предвещают.
Страшно стало Ладушке.
А навстречу кот Баюн. Прыгнул к Ладе и замурлыкал:
- Не бойся, Ладушка, иди вперед. Будет еще страшнее, а ты иди и иди, не оглядывайся.
Потерся кот спинкой и был таков, а Лада пошла дальше.
А лес стал еще темней.
Шла, шла Ладушка, сапоги железные износила, посох поломала, колпак порвала и пришла к избушке на курьих ножках. Вокруг тын, на кольях лошадиные черепа, и каждый череп огнем горит.
Говорит Лада:
- Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.
Повернулась избушка к лесу задом, а к Ладушке передом. Зашла Лада в избушку и видит: сидит дева красная, челом неясная, хмурая неприветливая, печалью заботливая. То Несреча предвечная, судница человечья. Нитки чёрные плетёт, узелки вяжет, ниточки подрезает, судьбу людям сплетает.
Увидела Несреча Ладушку, зашумела:
- Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
- Ищу, дева красная, ясна сокола от пера сварожьего.
- А у моей сестры была?
- Была.
- Ладно, красавица, помогу тебе. Бери серебряные пяльцы, золотую иголочку. Иголочка сама будет вышивать серебром и золотом по малиновому бархату. Будут покупать - не продавай. Просись ясна сокола повидать.
Поблагодарила Лада Несречу предвечную и пошла. Потемнел лес, страшно стало Ладушке, боится и шагнуть.
Выскочил навстречу кот Баюн. Прыгнул к Ладе и замурлыкал:
- Не бойся, Ладушка, иди, родная, вперед. Будет еще страшнее, а ты иди и иди, не оглядывайся.
Потерся кот спинкой и был таков, а Лада пошла дальше.
Спел ей сказку, успокоил и был таков. Пошла Лада, а лес стал ещё темнее. За ноги её цепляет, за рукава хватает... Идёт Лада, идёт и назад не оглянется.
Долго ли, коротко ли шла - башмаки железные износила, посох железный поломала, колпак железный порвала. Вышла на полянку, а на полянке избушка на курьих ножках, вокруг тын, а на кольях черепа; каждый череп огнем горит.
Говорит Ладушка:
- Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Встань, как встарь, не как зверям явлена, а как мать поставила!
Повернулась избушка к лесу задом, к Ладушке передом. Зашла Лада в избушку и видит: сидит там Макошь пряжу ткёт. Ту самую пряжу, коию дочери её Среча да Несреча в нити плетут.
Увидела Макошь Ладушку, зашумела:
- Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
- Ищу, матушка, ясна сокола от пера сварожьего.
- А у дочерей моих была?
- Была, матушка!
- Трудно, красавица, тебе будет его отыскать, да я помогу. Вот тебе серебряное донце, золотое веретенце. Бери в руки, само прясть будет, потянется нитка не простая, а золотая.
- Спасибо тебе, матушка.
- Ладно, спасибо после скажешь, а теперь слушай, что тебе накажу: будут золотое веретенце покупать - не продавай, а просись ясна сокола повидать.
Поблагодарила Лада Макошь предвечную и пошла. Потемнел лес, зашумел, загудел; поднялся свист, совы закружились, мыши из нор повылезли - да все на Ладу. И видит Ладушка - бежит навстречу кот Баюн.
Огромный чёрный, шерсть огнём пышет. Никогда не видала Лада его таким.
- Не горюй, - говорит он, - а садись на меня и не оглядывайся. Провинился я пред тобою, но исполню службу свою сполна.
Села Лада на кота чёрного, и только её и видели. Впереди степи широкие, луга бархатные, реки медовые, берега кисельные, горы в облака упираются. А Лада скачет и скачет.
И пел Баюн ей сказки сладкие, пока добирались они в царство Навье.
Перемахнули мост Калинов, и очутились в царстве Виевичей.
И вот перед ними хрустальный терем. Крыльцо резное, оконца узорчатые, а в оконце царица глядит. Красы неописуемой, неземной, то ли навьей, то ли морокою наведённой.
- Ну, - говорит кот Баюн, - слезай, Ладушка, иди и нанимайся в прислуги.
Слезла Лада, узелок взяла, поблагодарила кота и пошла к хрустальному дворцу.
Поклонилась она царице и говорит:
- Не знаю, как вас звать, как величать, а не нужна ли вам будет работница?
Отвечает царица:
- Звать меня Бурей Ягой Виевной!
Вздрогнула Лада. И как не признала волхву навью?
Да и Яга её не признала. И не ждала вовсе уже приветить сиротку бывшую.
- Давно я ищу работницу, но такую, которая могла бы прясть, ткать, вышивать.
- Все это я могу делать.
- Тогда проходи и садись за работу.
И стала Лада работницей. День работает, а наступит ночь - возьмет Ладушка серебряное блюдечко и золотое яичко и скажет:
- Катись, катись, золотое яичко, по серебряному блюдечку, покажи мне моего милого.
Покатится яичко по серебряному блюдечку, и предстанет ясный сокол. Смотрит на него Лада и слезами заливается:
- Ясный сокол мой, зачем ты меня оставил одну, горькую, о тебе плакать!
Подслушала царица её слова и говорит:
- Продай ты мне серебряное блюдечко и золотое яичко.
- Нет, - говорит Лада, - они непродажные. Могу я тебе их отдать, если позволишь на ясна сокола поглядеть.
Подумала Яга, подумала.
- Ладно, - говорит, - так и быть. Ночью, как он уснет, я тебе его покажу.
Наступила ночь, и идет Лада в спальню к ясну соколу своему. Видит она - спит её сердечный друг сном непробудным. Смотрит Ладушка - не насмотрится, целует в уста сахарные, прижимает к груди белой, - спит, не пробудится сердечный друг.
Наступило утро, а Ладушка не добудилась милого...
Целый день работала Лада, а вечером взяла серебряные пяльцы да золотую иголочку. Сидит вышивает, сама приговаривает:
- Вышивайся, вышивайся, узор, для ясна сокола моего. Было бы чем ему по утрам вытираться.
Подслушала Яга и говорит:
- Продай, дева красная, серебряные пяльцы, золотую иголочку.
- Я не продам, - говорит Лада, - а так отдам, разреши только с ясным соколом свидеться.
Подумала та, подумала.
- Ладно, - говорит, - так и быть, приходи ночью.
Наступает ночь. Входит Лада в спаленку к ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
- Милый ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
Спит ясный сокол крепким сном. Будила его Лада - не добудилась.
Наступает день.
Сидит Лада за работой, берет в руки серебряное донце, золотое веретенце. А царица увидала:
- Продай да продай!
- Продать не продам, а могу и так отдать, если позволишь с ясным соколом хоть часок побыть.
- Ладно, - говорит та.
А сама думает: «Все равно не разбудит».
Настала ночь. Входит Ладушка в спальню к ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
- Любый ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
Спит суженый, не просыпается.
Будила, будила - никак не может добудиться, а рассвет близко.
Заплакала Ладушка:
- Любезный ты мой ясный сокол, встань, пробудись, на Ладу свою погляди, к сердцу своему её прижми!
Упала слеза девушки на голое плечо суженого и обожгла. Очнулся ясный сокол, осмотрелся и видит Ладу. Обнял её, поцеловал:
- Неужели это ты, Лада моя! Трое башмаков железных износила, трое посохов железных изломала, трое колпаков железных поистрепала и меня нашла? Поедем же теперь на родину.
Стали они домой собираться, а Яга увидела сие. И узнала ту самую девушку - Ладу из-за которой её дочки когда-то пострадали.
И приказала Буря Яга в трубы трубить, об измене всех оповестить.
Собрались жители царства, стали совет держать, как ясна сокола наказать.
Тогда ясный сокол говорит:
- Которая, по-вашему, настоящая жена: та ли, что крепко любит, или та, что продает да обманывает?
Согласились все, что жена ясна сокола - Лада.
И вернулись они в Ирей светлый.
- Сварог, сын мой любезный! - радовался Род.
Повинились Мара с Живою за то, что так плохо обошлись с Сварогом. И дали ему чашу Братину, дабы мог он всегда оттуда испить мёртвой или живой водицы.
Хотели уж и свадьбу сыграть, да кума надобно позвать. Куманёк у старого чёрта в услужении, а не у Рода в удружении.
Только стали думать, а куманёк тут как тут:
- Я уж давно за вами наблюдаю!
- Куманёк, ты как здесь оказался?
- Да вот пришёл с подарками из Навьего мира, - и достал и меч-кладенец, и секиру, и щит, которые корабельщики оставили отцу, - Виевичи отпустили меня к Родичам. Так что не пора ли за свадьбу?
Тут и кот Баюн пришёл и Бурю Ягу, и Макошь с собой привёл, и всех прочих. Повинилися все, примирилися.
Куманёк накрыл столы. Явства, напитки, сладости да соленья, - чего душе угодно. Гусляры да песняры, плясуны да скоморохи. И пошёл пир на весь мир. Кто там был, то сие не забыл. А кто не был, тот узнал и вам рассказал.
(конец)
- Доброго пути тебе, отец наш! - мурлыкал кот на прощание.
Клубочек покатился прямехонько в город-не-город в стране-не-стране.
Долго странствовал отец, пришел в место странное - нет ни души живой, всюду пусто! Пошел по тропинке, видит: старая изба - не изба, тыном обнесена, без окон, без крыльца. Он туда вошел и спрятался за печью.
Забрался он во дворец и спрятался за печку.
Вечером приходит туда чёрный старичок, сам с ноготок, борода стелется, полы метёт. Кричит кому неведомо:
- Эй, куманёк! Накорми меня!
Вмиг все готово: расстелились скатерти, на них явства всякие явились, напитки волшебные. Старичок с ноготок наелся-напился.
- Эй, кум, убери объедки!
И вдруг стол пропал, как и не бывало, - ни костей, ни посуды порожней...
Отец дождался, когда уйдет мужичок с ноготок, вышел из-за печки, набрался смелости и позвал:
- Эй, куманёк! Накорми да напои меня.
Куманёк накормил его. Напоил его.
- Да ты и сам садись отведай явств со мною. Небось хозяин твой не ласков с тобою!
Подивился кум невидимый. Посмеялся да ещё каких невиданных явств преподал гостю.
- Спасибо тебе, добрый человек! Столько лет я здесь служу, горелой корки не видывал, а ты меня за стол посадил.
Смотрит отец и дивится: никого не видно, а кушанья со стола словно кто метелкой сметает, квасы и меды сами в чарку наливаются, чарка только и дело, что опрокидывается...
- Куманёк, а покажись-ка ты мне!
- Нет, меня никто не может видеть, я то - не знаю что.
- Эй, куманёк! А пойдем со мной. Служить не служить, а дружить?
- Как же я пойду, коли чёрный кум меня не пускает?!
- А как же он прознает, коли ты невидим?
Куманёк подумал-подумал да сказал:
- Отчего не пойти с тобою? Ты, я вижу, отец. Тебе и служить не в тягость и дружить с тобою за радость!
Вот они поели. Отец и говорит:
- Ну, прибирай всё да пойдем со мной.
Пошел отец из дома-не-дома, оглянулся:
- Кум, ты здесь?
- Здесь. Не бойся, я от тебя не отстану.
Шел, шел отец, дорога далека - прибились его резвые ноги, опустились его белые руки.
- Эх, - говорит, - до чего же я уморился!
А куманёк ему:
- Что же ты мне сразу не сказал? Я бы тебя живо на место доставил. Сигом али мигом, как желаешь?
- Ни сигом, ни мигом, а часом прямым.
- Хорошо!
Подхватил отца тут буйный вихрь и понёс - через горы и леса, над странами и городами.
Долго ли, коротко ли, остановились передохнуть на острове Березень.
Куманёк исхитрился. Глядь на островке встал дворец с золотой крышей, кругом сад прекрасный... Говорит куманёк отцу:
- Отдыхай, ешь, пей да на море поглядывай. Будут плыть мимо три корабля. Ты корабельщиков зазови да угости, употчевай хорошенько - у них есть три храна великих. Ты меня променяй на эти диковинки. Да не бойся, я к тебе назад ворочусь.
Минул срок малый, а плывут три корабля. Корабельщики увидали остров, на нем, дворец с золотой крышей и кругом сад прекрасный.
- Что за чудо? - говорят, - Сколько раз мы тут плавали, ничего, кроме синего моря, не видели. Давай пристанем!
Три корабля бросили якоря, корабельщики сели на легкую лодочку, поплыли к острову. А уж отец их встречает:
- Пожалуйте, дорогие гости.
Корабельщики идут дивуются: на тереме крыша как жар горит, на деревьях птицы поют, по дорожкам чудные звери прыгают.
- Скажи, добрый человек, кто здесь выстроил это чудо чудное?
- Мой слуга, куманёк, в одну ночь построил.
Отец повел гостей в терем:
- Эй, куманёк, собери-ка нам попить, поесть!
Откуда ни возьмись, явился накрытый стол, на нем - мёд и кушанья, чего душа захочет. Корабельщики только ахают.
- Давай, - говорят, - отец, меняться, уступи нам своего слугу, кума кудесного, возьми у нас за него любую диковинку.
- Отчего ж не поменяться? А каковы будут ваши диковинки?
Один корабельщик вынимает из-за пазухи меч-кладенец.
- Ему только скажи: "Ну-ка, меч, руби головы с плеч!" - и он сам начнет колотить, и лезвием, и жалом, и плашмя, кого хочешь, порубит.
Другой корабельщик вынимает из-под полы секиру, повернул её обухом кверху - секира сама начал тяпать: тяп да ляп - вышел корабль; тяп да ляп - еще корабль. С парусами, с пушками, с храбрыми моряками. Корабли плывут, пушки палят, храбры моряки приказа спрашивают.
Повернули секиру обухом вниз - сразу корабли пропали, словно их и не было.
Третий корабельщик вынул щит золотой, повернул его верхом - войско появилось: и конница и пехота. Войска идут, музыка гремит, знамена развеваются, всадники скачут, приказа спрашивают.
Корабельщик повернул щит низом - и нет ничего, всё пропало.
Говорит им отец:
- Хороши ваши диковинки, да моя стоит дороже.
Хотите меняться - отдавайте мне за моего слугу, куманька, все три диковинки.
- Не много ли будет?
- Как знаете, иначе меняться не стану.
Корабельщики думали, думали: "На что нам секира, меч да щит? Лучше поменяться, с куманьком будем безо всякой заботы день и ночь и сыты и пьяны".
Отдали корабельщики отцу три своих диковинки и кричат:
- Эй, кум, мы тебя берем с собой! Будешь нам служить верой-правдой?
Отвечает им невидимый голос:
- Отчего не служить? Мне все равно, у кого ни жить.
Корабельщики вернулись на свои корабли и давай пировать - пьют, едят, знай покрикивают:
- Сват Наум, поворачивайся, давай того, давай этого!
Перепились все допьяна, где сидели, там и спать повалились.
А отец сидит один в тереме, пригорюнился.
"Эх, думает, где-то теперь мой верный друг?"
- Я здесь. Чего надобно?
Обрадовался отец:
- Давай к старику в Навье царство! Только одна кручина у меня: не хочу тебя отдавать в услужение. Даже за пёрышко сокола ясного!
- Не кручинься! Отдай вместо меня храны великие. Глядишь, старик не обидится!
- Не к добру ему эти храны великие пригодятся! Немало бед натворит сей старый чёрт!
Думали-гадали. Порешили, что пойдёт куманёк в услуженье к старику. Коли сможет уйти, уйдёт, коли нет, выручит его отец.
Вернулся отец к старику.
Спрашивает тот:
- Ну, что, добыл то, не знамо что? Нашёл там, не знамо где?
- Куманёк, накорми-напои нас! - вскрикнул отец.
Мигом неведомый кум соорудил столы с явствами и напитками.
- Покушали славно! И выпили здравно! - сказал старик, - А скажи, как братец мой чёрный отпустил кума своего?
- А кум сам со мной пошёл.
Не верил старик.
- Останешься со мной, то, не знамо что! - сказал старик.
Промолчал куманёк.
- Слышишь ли? Я отдаю отцу пёрышко, а ты, куманёк взамен пойдёшь. Отвечай!
- Хорошо, - отвечал невидимый кум.
- И чем ты его так приветил, что отказывает новому хозяину?
Вынул старик пёрышко и подает отцу, а оно самое обыкновенное.
- Ну, прощай, куманёк! - сказал отец, - И ты прощай, чёрт старый!
Едет отец к дочерям и думает: «Что ж в это пёрышке Ладушка нашла хорошего?!»
Воротился домой.
Подарки дочкам нравятся; Жива и Мара посмеиваются над Ладой:
- Глупая ты, сиротинушка! Нацепи свое перышко в космы да красуйся!
Промолчала Лада, отошла в сторону; а когда все спать полегли, бросила она перышко на пол и проговорила:
- Любезный мой, сокол ясный, явись ко мне, жданный мой суженый!
И явился ей молодец красоты неописанной...
К утру молодец ударился об пол и сделался соколом. Отворила ему Лада оконце, и улетел сокол к синему небу.
Три дня Ладушка привечала к себе молодца; днем он летает соколом по синему поднебесью, а к ночи прилетает к милой своей и делается добрым молодцем.
На четвертый день сестры заметили - наговорили отцу на сестру.
- Милые дочки, - говорит отец, - смотрите лучше за собой.
«Ладно, - думают сестры, - посмотрим, как будет дальше».
Натыкали они в раму острых ножей, а сами притаились, смотрят.
Вот летит ясный сокол. Долетел до окна и не может попасть в комнату Ладушки. Бился-бился, всю грудь изрезал, а суженая спит и не слышит.
И сказал тогда сокол:
- Кому я нужен, тот меня найдет. Но это будет нелегко. Тогда меня найдешь, когда трое башмаков железных износишь, трое посохов железных изломаешь, трое колпаков железных порвешь.
Услышала это Ладушка, вскочила с кровати, посмотрела в окно, а сокола нет, и только кровавый след на окне остался. Заплакала она горькими слезами - смыла слезками кровавый след и стала еще краше.
Пошла она к отцу и проговорила:
- Не брани меня, батюшка, отпусти в путь-дорогу дальнюю. Жива буду - свидимся, умру - так, знать, на роду написано.
Жалко было отцу отпускать любимую дочку, но отпустил.
Сковала Лада у кузнецов трое башмаков железных, трое посохов железных, трое колпаков железных и отправилась в путь-дорогу дальнюю, искать желанного - ясна сокола.
Шла она полями чистым, шла лесами тёмным, шла через горы высокие. Птахи песнями веселыми ей сердце радовали, ручейки лицо белое умывали, леса тёмные привечали. И никто не мог Ладушку тронуть: волки серые, медведи, лисицы - все звери к ней сбегались. Износила она башмаки железные, посох железный изломала и колпак железный порвала.
И вот выходит Лада на поляну и видит: стоит избушка курьеногая - повертается, стоит качается, не падает.
Говорит Лада:
- Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.
Повернулась избушка к лесу задом, к Ладушке передом. Зашла Лада в избушку и видит: сидит там дева ясная, коса долгая. То Среча предвечная, судница человечья. Заплетает нитки красные, узелки на них увязывает, судьбу тем наказывает.
Увидела дева Среча Ладу, зашумела:
- Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
- Ищу, девица, ясна сокола от пера сварожьего.
- О красавица, долго тебе искать! Твой ясный сокол за тридевять земель, в тридевятом царстве. Опоила его зельем дрёмным сестрица моя волхва из царства Калина. На себе женила, на волю не пустила. Но я тебе помогу. Вот тебе серебряное блюдечко и золотое яичко. Когда придешь в тридевятое царство, наймись работницей к царице. Покончишь работу - бери блюдечко, клади золотое яичко, само будет кататься. Станут покупать - не продавай. Просись ясна сокола повидать.
Поблагодарила Лада Сречу и пошла.
А в лесу стук, гром, свист, звёзды мерцают - лес освещают, падают, гаснут - судьбу предвещают.
Страшно стало Ладушке.
А навстречу кот Баюн. Прыгнул к Ладе и замурлыкал:
- Не бойся, Ладушка, иди вперед. Будет еще страшнее, а ты иди и иди, не оглядывайся.
Потерся кот спинкой и был таков, а Лада пошла дальше.
А лес стал еще темней.
Шла, шла Ладушка, сапоги железные износила, посох поломала, колпак порвала и пришла к избушке на курьих ножках. Вокруг тын, на кольях лошадиные черепа, и каждый череп огнем горит.
Говорит Лада:
- Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.
Повернулась избушка к лесу задом, а к Ладушке передом. Зашла Лада в избушку и видит: сидит дева красная, челом неясная, хмурая неприветливая, печалью заботливая. То Несреча предвечная, судница человечья. Нитки чёрные плетёт, узелки вяжет, ниточки подрезает, судьбу людям сплетает.
Увидела Несреча Ладушку, зашумела:
- Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
- Ищу, дева красная, ясна сокола от пера сварожьего.
- А у моей сестры была?
- Была.
- Ладно, красавица, помогу тебе. Бери серебряные пяльцы, золотую иголочку. Иголочка сама будет вышивать серебром и золотом по малиновому бархату. Будут покупать - не продавай. Просись ясна сокола повидать.
Поблагодарила Лада Несречу предвечную и пошла. Потемнел лес, страшно стало Ладушке, боится и шагнуть.
Выскочил навстречу кот Баюн. Прыгнул к Ладе и замурлыкал:
- Не бойся, Ладушка, иди, родная, вперед. Будет еще страшнее, а ты иди и иди, не оглядывайся.
Потерся кот спинкой и был таков, а Лада пошла дальше.
Спел ей сказку, успокоил и был таков. Пошла Лада, а лес стал ещё темнее. За ноги её цепляет, за рукава хватает... Идёт Лада, идёт и назад не оглянется.
Долго ли, коротко ли шла - башмаки железные износила, посох железный поломала, колпак железный порвала. Вышла на полянку, а на полянке избушка на курьих ножках, вокруг тын, а на кольях черепа; каждый череп огнем горит.
Говорит Ладушка:
- Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Встань, как встарь, не как зверям явлена, а как мать поставила!
Повернулась избушка к лесу задом, к Ладушке передом. Зашла Лада в избушку и видит: сидит там Макошь пряжу ткёт. Ту самую пряжу, коию дочери её Среча да Несреча в нити плетут.
Увидела Макошь Ладушку, зашумела:
- Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
- Ищу, матушка, ясна сокола от пера сварожьего.
- А у дочерей моих была?
- Была, матушка!
- Трудно, красавица, тебе будет его отыскать, да я помогу. Вот тебе серебряное донце, золотое веретенце. Бери в руки, само прясть будет, потянется нитка не простая, а золотая.
- Спасибо тебе, матушка.
- Ладно, спасибо после скажешь, а теперь слушай, что тебе накажу: будут золотое веретенце покупать - не продавай, а просись ясна сокола повидать.
Поблагодарила Лада Макошь предвечную и пошла. Потемнел лес, зашумел, загудел; поднялся свист, совы закружились, мыши из нор повылезли - да все на Ладу. И видит Ладушка - бежит навстречу кот Баюн.
Огромный чёрный, шерсть огнём пышет. Никогда не видала Лада его таким.
- Не горюй, - говорит он, - а садись на меня и не оглядывайся. Провинился я пред тобою, но исполню службу свою сполна.
Села Лада на кота чёрного, и только её и видели. Впереди степи широкие, луга бархатные, реки медовые, берега кисельные, горы в облака упираются. А Лада скачет и скачет.
И пел Баюн ей сказки сладкие, пока добирались они в царство Навье.
Перемахнули мост Калинов, и очутились в царстве Виевичей.
И вот перед ними хрустальный терем. Крыльцо резное, оконца узорчатые, а в оконце царица глядит. Красы неописуемой, неземной, то ли навьей, то ли морокою наведённой.
- Ну, - говорит кот Баюн, - слезай, Ладушка, иди и нанимайся в прислуги.
Слезла Лада, узелок взяла, поблагодарила кота и пошла к хрустальному дворцу.
Поклонилась она царице и говорит:
- Не знаю, как вас звать, как величать, а не нужна ли вам будет работница?
Отвечает царица:
- Звать меня Бурей Ягой Виевной!
Вздрогнула Лада. И как не признала волхву навью?
Да и Яга её не признала. И не ждала вовсе уже приветить сиротку бывшую.
- Давно я ищу работницу, но такую, которая могла бы прясть, ткать, вышивать.
- Все это я могу делать.
- Тогда проходи и садись за работу.
И стала Лада работницей. День работает, а наступит ночь - возьмет Ладушка серебряное блюдечко и золотое яичко и скажет:
- Катись, катись, золотое яичко, по серебряному блюдечку, покажи мне моего милого.
Покатится яичко по серебряному блюдечку, и предстанет ясный сокол. Смотрит на него Лада и слезами заливается:
- Ясный сокол мой, зачем ты меня оставил одну, горькую, о тебе плакать!
Подслушала царица её слова и говорит:
- Продай ты мне серебряное блюдечко и золотое яичко.
- Нет, - говорит Лада, - они непродажные. Могу я тебе их отдать, если позволишь на ясна сокола поглядеть.
Подумала Яга, подумала.
- Ладно, - говорит, - так и быть. Ночью, как он уснет, я тебе его покажу.
Наступила ночь, и идет Лада в спальню к ясну соколу своему. Видит она - спит её сердечный друг сном непробудным. Смотрит Ладушка - не насмотрится, целует в уста сахарные, прижимает к груди белой, - спит, не пробудится сердечный друг.
Наступило утро, а Ладушка не добудилась милого...
Целый день работала Лада, а вечером взяла серебряные пяльцы да золотую иголочку. Сидит вышивает, сама приговаривает:
- Вышивайся, вышивайся, узор, для ясна сокола моего. Было бы чем ему по утрам вытираться.
Подслушала Яга и говорит:
- Продай, дева красная, серебряные пяльцы, золотую иголочку.
- Я не продам, - говорит Лада, - а так отдам, разреши только с ясным соколом свидеться.
Подумала та, подумала.
- Ладно, - говорит, - так и быть, приходи ночью.
Наступает ночь. Входит Лада в спаленку к ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
- Милый ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
Спит ясный сокол крепким сном. Будила его Лада - не добудилась.
Наступает день.
Сидит Лада за работой, берет в руки серебряное донце, золотое веретенце. А царица увидала:
- Продай да продай!
- Продать не продам, а могу и так отдать, если позволишь с ясным соколом хоть часок побыть.
- Ладно, - говорит та.
А сама думает: «Все равно не разбудит».
Настала ночь. Входит Ладушка в спальню к ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
- Любый ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
Спит суженый, не просыпается.
Будила, будила - никак не может добудиться, а рассвет близко.
Заплакала Ладушка:
- Любезный ты мой ясный сокол, встань, пробудись, на Ладу свою погляди, к сердцу своему её прижми!
Упала слеза девушки на голое плечо суженого и обожгла. Очнулся ясный сокол, осмотрелся и видит Ладу. Обнял её, поцеловал:
- Неужели это ты, Лада моя! Трое башмаков железных износила, трое посохов железных изломала, трое колпаков железных поистрепала и меня нашла? Поедем же теперь на родину.
Стали они домой собираться, а Яга увидела сие. И узнала ту самую девушку - Ладу из-за которой её дочки когда-то пострадали.
И приказала Буря Яга в трубы трубить, об измене всех оповестить.
Собрались жители царства, стали совет держать, как ясна сокола наказать.
Тогда ясный сокол говорит:
- Которая, по-вашему, настоящая жена: та ли, что крепко любит, или та, что продает да обманывает?
Согласились все, что жена ясна сокола - Лада.
И вернулись они в Ирей светлый.
- Сварог, сын мой любезный! - радовался Род.
Повинились Мара с Живою за то, что так плохо обошлись с Сварогом. И дали ему чашу Братину, дабы мог он всегда оттуда испить мёртвой или живой водицы.
Хотели уж и свадьбу сыграть, да кума надобно позвать. Куманёк у старого чёрта в услужении, а не у Рода в удружении.
Только стали думать, а куманёк тут как тут:
- Я уж давно за вами наблюдаю!
- Куманёк, ты как здесь оказался?
- Да вот пришёл с подарками из Навьего мира, - и достал и меч-кладенец, и секиру, и щит, которые корабельщики оставили отцу, - Виевичи отпустили меня к Родичам. Так что не пора ли за свадьбу?
Тут и кот Баюн пришёл и Бурю Ягу, и Макошь с собой привёл, и всех прочих. Повинилися все, примирилися.
Куманёк накрыл столы. Явства, напитки, сладости да соленья, - чего душе угодно. Гусляры да песняры, плясуны да скоморохи. И пошёл пир на весь мир. Кто там был, то сие не забыл. А кто не был, тот узнал и вам рассказал.
(конец)