4
В Большом театре ставили «Нана» по Эмилю Золя. Представление фантастической красоты. Цветастые костюмы, виртуозные танцы, фееричные голоса. В семь часов зал был еще пуст. Лишь в партере и на балконах пунктуально пробегали человеческие тени.
Принято опаздывать туда, где очень хочешь появиться. И, напротив, приходить вовремя, если совсем нет желания приходить. Александр Нечаев тоже несколько опоздал. Ему не было тридцати, и он не пропускал ни одного культурного события. Молодой, высокий, кучерявый, он отдал свою детство науке и искусствам.
- Александр! А вот и вы! - крикнул Царев перед входом в партер.
- Не ожидал вас сегодня здесь увидеть, - вежливо заметил Нечаев.
- Да полно тебе, - отмахнулся Царев. - Минутка лицемерия выдержана. Теперь к делу. Ты ведь тоже пришел посмотреть на нее?
- Савенкову?
- Савенкову.
- Разумеется.
- Она, несомненно, хороша. То есть до неприличия хороша. Настолько, что могла бы восстановить в мире язычество.
Мало-помалу зал заполнялся, и ожидание добавило нервозности.
- Знаешь, Нечаев, - сказал Царев, - а ведь Савенкова, говорят, замужем. А жаль, такая хорошая женщина! И вот - стала объектом чьей-то жадности.
Разговоры имеют обыкновение снимать напряжение. Царев же умел только добавлять интригу - он и жить-то иначе не умел. Циник, одним словом. Но за это его и уважали.
Нана вышла на сцену.
Принято опаздывать туда, где очень хочешь появиться. И, напротив, приходить вовремя, если совсем нет желания приходить. Александр Нечаев тоже несколько опоздал. Ему не было тридцати, и он не пропускал ни одного культурного события. Молодой, высокий, кучерявый, он отдал свою детство науке и искусствам.
- Александр! А вот и вы! - крикнул Царев перед входом в партер.
- Не ожидал вас сегодня здесь увидеть, - вежливо заметил Нечаев.
- Да полно тебе, - отмахнулся Царев. - Минутка лицемерия выдержана. Теперь к делу. Ты ведь тоже пришел посмотреть на нее?
- Савенкову?
- Савенкову.
- Разумеется.
- Она, несомненно, хороша. То есть до неприличия хороша. Настолько, что могла бы восстановить в мире язычество.
Мало-помалу зал заполнялся, и ожидание добавило нервозности.
- Знаешь, Нечаев, - сказал Царев, - а ведь Савенкова, говорят, замужем. А жаль, такая хорошая женщина! И вот - стала объектом чьей-то жадности.
Разговоры имеют обыкновение снимать напряжение. Царев же умел только добавлять интригу - он и жить-то иначе не умел. Циник, одним словом. Но за это его и уважали.
Нана вышла на сцену.