О Гумилёве. Заодно и об Ахматовой.
https://wyradhe.livejournal.com/63343.html
"Он сочувствовал белым - это известно достоверно и из его стихов ("Ведь и ты, о сильный ангел, сам виновен..."), и из материалов одной встречи с ним,- я об этом еще напишу, - но свое собственное дело он считал другим. Я думаю, что он не особенно верил в возможность скинуть большевиков военным мятежом (каким было все белое движение), и при этом считал, что добровольцем он свое отвоевал - а мобилизовывать его никто из белых и не мобилизовывал, он и на их территорию не попадал. Судя по тому, что вернулся он именно на красную территорию в Петроград, а не на белую, он уже при возвращении решил в гражданской войне не участвовать, а сосредоточиться на поэтической работе - что и сделал. Он сочувствовал белым как людям и как стороне (это-то точно), но,я думаю, считал, что гражданская война (в отличие от быстрого переворота в столице) и к победе скорее всего не приведет, и много разорения и жертв стране принесет.
Иное дело 1921 - здесь против большевиков стал подниматься сам народ и их же матросские части, и Гумилев решил, что вот теперь шанс есть на быстрый переворот."
"Вы имеете в виду ту фразу Высотского, что если бы он сочувствовал белым, то пошел бы к Деникину, а раз не пошел, то и не сочувствовал? Но эта фраза не имеет силы. Высотский о жизни Гумилева в 1918-1921 ничего не знал сверх того, что мог о ней знать любой советский человек (то есть просто ничего не знал), судил по общему впечатлению от биографии и стихов отца, и при этом еще и явно не представлял себе, что можно считатбь людей героями, борющимися за правое дело, и при этом отнюдь не вступать в их ряды, потому что считаешь их борьбу объективно бессмысленной, или потому, что сам видишь перед собой иное призвание. Россия совсем не была, вопреки часчтым мифам на эту тему, страной с психологией: "когда страна в беде, все как один - на вооруженную борьбу!" Напротив, базовая психология была такая: "когда страна в беде, на вооркуженную борьбу пусть идут те,для кого это профессиональный долг, да те, кого призвали, да те, кто "охотники", то есть пошедшие своей охотой; всем им честь и хвала, но те, кто, будучи не призван и не будучи профессиональным военным, охотниками не пошли, никем не считались шкурниками и вовсе не испытывали комплексов перед теми, кто пошел.
У Гумилева было дело, которое он считал исключительно важным - не только для себя, но и для всех."
"haliplea 3 июля 2009, 15:51:10
wyradhe 3 июля 2009, 18:35:29
Его поэзия и наставничество и организация поэзии в желаемом им духе. Это для него было вкладом не просто в искусство, а одним из самых лучших возможных вкладов в пересоздание всей человеческой жизни на лучший лад.
haliplea 4 июля 2009, 03:52:36
Интересно, можно ли предположить, что и в большевизме он видел некую враждебную силу "пересозданию жизни на лучший лад"?
wyradhe 4 июля 2009, 03:59:02
В большевиках он видел просто злобных преступных вменяемых безумцев, враждебных просто человеческой жизни - прежде всего человеческой жизни нынешнего человеческого рода с "пятью чувствами". С жизнью будущего, пересоздавшего себя человеческого рода с "шестью чувствами" он большевиков вообще не соотносил, даже как препятствие - настолько эти вещи были несовместимы. Это пересоздание он мыслил в далеком будущем, а большевики были чумой настоящего."
"ААА и не знала, с чем ее едят - правду, и позерство и вранье было единственным смыслом ее жизни помимо стихов."
""дураком" Бенуа называет Гумилева* независимо от истории с военной организацией. С такого дурака (уже зарекомендовавшего себя дураком) сталось бы и это.
Дураком (ср: Кузмин постояннно именовал в дневнике Гумилева "тупым", - "тупой Гумми"; речь шла не об интеллекте, а о жизненной позиции и мировоззрении, как и у Бенуа; ср. массовое "ему всю жизнь было 16 лет - война, женщины, Африка" - когда о 35-летнем говорится, что ему всю жизнь 16, это недалеко ушло от "дурака" Бенуа) - дураком его Бенуа назвал потолму, что ему, как почти всей худ. среде, казалась нелепой и действительной дурацкой игрой (не в смысле неискреннности, а в смысле "заигрался всерьез") вся система поведения и ценностей Гумилева. Он об этом и сам писал: "я вежлив с жищнью современною, но между нами есть преграда: все, что смешит ее, надменную, - моя единая отрада. Победа, слава, подвиг..." Он действительно воспринимался в худ. мире Петрограда и Москвы как фигура скорее смешная и туповатая, - с его культом мужественности, всерьезным романтизмом, африканскими путешествиями... На все это и Ахматова реагировала в точности так, как Бенуа - как на пустую дурацкую и никчемную блажь. Известно же, в чем состоит истинная культура - выявлять сложые переливы, которыми тонкая душа реагирует на пустоту, скуку и боль бытия / жизни, взыскуя высшего и не находя его, но токмо увлекаясь его слабыми отражениями и призраками в реальной жизни. А тут на этом фоне носится Гумилев с какими-то львиными шкурами, - игра в индейцев! Это как раз эмиграции и Советскому Союзу он пришелся ко двору, потому что и эмиграция, и Советы мужество ценили, а романтизма не стеснялись, и не считали то и другое чем-то вроде отрыжки первобытного человека, затесавшегося в культурное общество.
Ну вот Бенуа в данном случае и выражает эту самую реакцию. И говорит, что с такого дурака, заигравшегося в индейцы, действительно сталось бы замешаться в совершенно безнадежное дело (каким Бенуа считал заговоры против большевиков. Близким к безнадежному его и сам Гумилев считал, просто у него и у Бенуа были, мягко говоря, разные отношения к личному риску)."
"Он сочувствовал белым - это известно достоверно и из его стихов ("Ведь и ты, о сильный ангел, сам виновен..."), и из материалов одной встречи с ним,- я об этом еще напишу, - но свое собственное дело он считал другим. Я думаю, что он не особенно верил в возможность скинуть большевиков военным мятежом (каким было все белое движение), и при этом считал, что добровольцем он свое отвоевал - а мобилизовывать его никто из белых и не мобилизовывал, он и на их территорию не попадал. Судя по тому, что вернулся он именно на красную территорию в Петроград, а не на белую, он уже при возвращении решил в гражданской войне не участвовать, а сосредоточиться на поэтической работе - что и сделал. Он сочувствовал белым как людям и как стороне (это-то точно), но,я думаю, считал, что гражданская война (в отличие от быстрого переворота в столице) и к победе скорее всего не приведет, и много разорения и жертв стране принесет.
Иное дело 1921 - здесь против большевиков стал подниматься сам народ и их же матросские части, и Гумилев решил, что вот теперь шанс есть на быстрый переворот."
"Вы имеете в виду ту фразу Высотского, что если бы он сочувствовал белым, то пошел бы к Деникину, а раз не пошел, то и не сочувствовал? Но эта фраза не имеет силы. Высотский о жизни Гумилева в 1918-1921 ничего не знал сверх того, что мог о ней знать любой советский человек (то есть просто ничего не знал), судил по общему впечатлению от биографии и стихов отца, и при этом еще и явно не представлял себе, что можно считатбь людей героями, борющимися за правое дело, и при этом отнюдь не вступать в их ряды, потому что считаешь их борьбу объективно бессмысленной, или потому, что сам видишь перед собой иное призвание. Россия совсем не была, вопреки часчтым мифам на эту тему, страной с психологией: "когда страна в беде, все как один - на вооруженную борьбу!" Напротив, базовая психология была такая: "когда страна в беде, на вооркуженную борьбу пусть идут те,для кого это профессиональный долг, да те, кого призвали, да те, кто "охотники", то есть пошедшие своей охотой; всем им честь и хвала, но те, кто, будучи не призван и не будучи профессиональным военным, охотниками не пошли, никем не считались шкурниками и вовсе не испытывали комплексов перед теми, кто пошел.
У Гумилева было дело, которое он считал исключительно важным - не только для себя, но и для всех."
"haliplea 3 июля 2009, 15:51:10
wyradhe 3 июля 2009, 18:35:29
Его поэзия и наставничество и организация поэзии в желаемом им духе. Это для него было вкладом не просто в искусство, а одним из самых лучших возможных вкладов в пересоздание всей человеческой жизни на лучший лад.
haliplea 4 июля 2009, 03:52:36
Интересно, можно ли предположить, что и в большевизме он видел некую враждебную силу "пересозданию жизни на лучший лад"?
wyradhe 4 июля 2009, 03:59:02
В большевиках он видел просто злобных преступных вменяемых безумцев, враждебных просто человеческой жизни - прежде всего человеческой жизни нынешнего человеческого рода с "пятью чувствами". С жизнью будущего, пересоздавшего себя человеческого рода с "шестью чувствами" он большевиков вообще не соотносил, даже как препятствие - настолько эти вещи были несовместимы. Это пересоздание он мыслил в далеком будущем, а большевики были чумой настоящего."
"ААА и не знала, с чем ее едят - правду, и позерство и вранье было единственным смыслом ее жизни помимо стихов."
""дураком" Бенуа называет Гумилева* независимо от истории с военной организацией. С такого дурака (уже зарекомендовавшего себя дураком) сталось бы и это.
Дураком (ср: Кузмин постояннно именовал в дневнике Гумилева "тупым", - "тупой Гумми"; речь шла не об интеллекте, а о жизненной позиции и мировоззрении, как и у Бенуа; ср. массовое "ему всю жизнь было 16 лет - война, женщины, Африка" - когда о 35-летнем говорится, что ему всю жизнь 16, это недалеко ушло от "дурака" Бенуа) - дураком его Бенуа назвал потолму, что ему, как почти всей худ. среде, казалась нелепой и действительной дурацкой игрой (не в смысле неискреннности, а в смысле "заигрался всерьез") вся система поведения и ценностей Гумилева. Он об этом и сам писал: "я вежлив с жищнью современною, но между нами есть преграда: все, что смешит ее, надменную, - моя единая отрада. Победа, слава, подвиг..." Он действительно воспринимался в худ. мире Петрограда и Москвы как фигура скорее смешная и туповатая, - с его культом мужественности, всерьезным романтизмом, африканскими путешествиями... На все это и Ахматова реагировала в точности так, как Бенуа - как на пустую дурацкую и никчемную блажь. Известно же, в чем состоит истинная культура - выявлять сложые переливы, которыми тонкая душа реагирует на пустоту, скуку и боль бытия / жизни, взыскуя высшего и не находя его, но токмо увлекаясь его слабыми отражениями и призраками в реальной жизни. А тут на этом фоне носится Гумилев с какими-то львиными шкурами, - игра в индейцев! Это как раз эмиграции и Советскому Союзу он пришелся ко двору, потому что и эмиграция, и Советы мужество ценили, а романтизма не стеснялись, и не считали то и другое чем-то вроде отрыжки первобытного человека, затесавшегося в культурное общество.
Ну вот Бенуа в данном случае и выражает эту самую реакцию. И говорит, что с такого дурака, заигравшегося в индейцы, действительно сталось бы замешаться в совершенно безнадежное дело (каким Бенуа считал заговоры против большевиков. Близким к безнадежному его и сам Гумилев считал, просто у него и у Бенуа были, мягко говоря, разные отношения к личному риску)."