ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ СКАЗКА ДЛЯ ВЕДЬМЫ
Оригинал взят у staroverov1 в ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ СКАЗКА ДЛЯ ВЕДЬМЫ
"Середина сентября если чем и интересна, то разве тем, что ничем не интересна. У планеты климакс, нервы и приливы, индейское лето давно стало бабьей осенью, тепло осталось в августе, морозы обещают через два месяца, но гарантий никаких не дают".
Кошка перечитала дневник, поморщилась, плюнула в пепельницу, кинула тетрадку в огонь, вслед за ней едва не полетел звонящий телефон:
-- Але, але, я вас спрашиваю! Это улица Нахимовских Танкистов, дом двадцать пять, квартира двенадцать? - Прорычала громкая связь.
-- Да, - ответила кошка, - а кто это?
-- Это почтовое отделение звОнит. Примите телеграмму!
-- Что примите? Простите, какой сейчас год?
-- Какое, вашу мать, у вас тысячелетье на дворе? Третье! Третье! Диктую по буквам: Трофим, Роман, Евгений, Терентий, мягкий знак, ебать!
-- Ебать? - Удивилась кошка.
-- Телеграмму будете принимать или послать почтальона?
-- С автоматом?
-- С огнемётом!
-- Тогда я лучше приму телеграмму.
-- Сразу бы так. Читаю: "Буду через полчаса зпт встречать не надо тчк енот".
* * * * *
"Этого не может быть, - писала кошка в обгорелом дневнике, - этого быть не может. Мы с лисой съели енота пару сказок назад. Прошлое -- не ботинки, что пройдут по тебе. Ботинки давно износились, прошлое мы съели. Я пьяна. Ко мне пришла бледная поганка... белая горячка..."
Кошка выронила телефон и стала падать в потолок -- тот приближался медленно, но удар будет смертельным. "Я не хочу вперёд, я хочу назад", прошептала кошка и стала падать уже нормально -- в стену, что напротив окна. Падение вбок завершилось ударом о могильный камень.
* * * * *
-- Ты сломала нос, но мы его починим, - радостно щебетала лиса. - Приложи к морде камень, и всё пройдёт. Какой камень? Хороший камень, с китайского кладбища. Всё чинит - носы, зубы, ногти, разве что невинность не восстанавливает. Тебе нужна обратно твоя невинность? А я бы не отказалась.
-- Мне скучно, лиса.
-- Тогда давай заканчивать. Мы этим не нарушим композицию?
-- Нечего уже нарушать. Всё уже нарушено.
-- Тогда пока. Спасибо за жилплощадь, - захохотала лиса и пропала.
В дверь неудержимо звонили. Кошка отпила патриотического виски "Иван -- ходок налево" (бывший "Johnnie Walker"), позорно забыла, в какую сторону поворачивать замок, но сумела-таки отпереть; в морду ударило такой могильной стужей, после которой жить стало решительно невозможно.
На пороге стояла рыжеватая девочка в белом летнем платье и со скакалкой: "Странно, дверь открыли, а никого нет. Ну, ничего, спасибо за жилплощадь"; девочка заглянула в квартиру, засмеялась почему-то и радостно побежала вниз по лестнице.
"Середина сентября если чем и интересна, то разве тем, что ничем не интересна. У планеты климакс, нервы и приливы, индейское лето давно стало бабьей осенью, тепло осталось в августе, морозы обещают через два месяца, но гарантий никаких не дают".
Кошка перечитала дневник, поморщилась, плюнула в пепельницу, кинула тетрадку в огонь, вслед за ней едва не полетел звонящий телефон:
-- Але, але, я вас спрашиваю! Это улица Нахимовских Танкистов, дом двадцать пять, квартира двенадцать? - Прорычала громкая связь.
-- Да, - ответила кошка, - а кто это?
-- Это почтовое отделение звОнит. Примите телеграмму!
-- Что примите? Простите, какой сейчас год?
-- Какое, вашу мать, у вас тысячелетье на дворе? Третье! Третье! Диктую по буквам: Трофим, Роман, Евгений, Терентий, мягкий знак, ебать!
-- Ебать? - Удивилась кошка.
-- Телеграмму будете принимать или послать почтальона?
-- С автоматом?
-- С огнемётом!
-- Тогда я лучше приму телеграмму.
-- Сразу бы так. Читаю: "Буду через полчаса зпт встречать не надо тчк енот".
* * * * *
"Этого не может быть, - писала кошка в обгорелом дневнике, - этого быть не может. Мы с лисой съели енота пару сказок назад. Прошлое -- не ботинки, что пройдут по тебе. Ботинки давно износились, прошлое мы съели. Я пьяна. Ко мне пришла бледная поганка... белая горячка..."
Кошка выронила телефон и стала падать в потолок -- тот приближался медленно, но удар будет смертельным. "Я не хочу вперёд, я хочу назад", прошептала кошка и стала падать уже нормально -- в стену, что напротив окна. Падение вбок завершилось ударом о могильный камень.
* * * * *
-- Ты сломала нос, но мы его починим, - радостно щебетала лиса. - Приложи к морде камень, и всё пройдёт. Какой камень? Хороший камень, с китайского кладбища. Всё чинит - носы, зубы, ногти, разве что невинность не восстанавливает. Тебе нужна обратно твоя невинность? А я бы не отказалась.
-- Мне скучно, лиса.
-- Тогда давай заканчивать. Мы этим не нарушим композицию?
-- Нечего уже нарушать. Всё уже нарушено.
-- Тогда пока. Спасибо за жилплощадь, - захохотала лиса и пропала.
В дверь неудержимо звонили. Кошка отпила патриотического виски "Иван -- ходок налево" (бывший "Johnnie Walker"), позорно забыла, в какую сторону поворачивать замок, но сумела-таки отпереть; в морду ударило такой могильной стужей, после которой жить стало решительно невозможно.
На пороге стояла рыжеватая девочка в белом летнем платье и со скакалкой: "Странно, дверь открыли, а никого нет. Ну, ничего, спасибо за жилплощадь"; девочка заглянула в квартиру, засмеялась почему-то и радостно побежала вниз по лестнице.