Чмоки-чмок
Жила в Москве одна старушка - Людой звали. Хорошая была женщина, правозащитница, уважали ее в мире и соседи тоже уважали. Она каждое 31 декабря ходила по городу в костюме Снегурочки - а зачем, она на старости лет и не знала. И вот однажды случился у нее деньрождений.
Стала она готовиться ко дню рождения.
И тут вдруг зазвонил телефон.
- Хэлоу! Это Тефт, - сказала трубка.
- Алоу, это Людмила, - ответила Людмила.
- Моя слышать, что у Вас скоро хеппи бездей. Это есть правда?
- Так точно, Ваш бродь, - Людмила ничего не скрывала от Тефта.
- Так вот что я хочу сказать. Если Вам на хепибездей будут дарить подарки, то берите все, но не берите гравюру с видом Евпатории.
- Хм. А почему?
- Один еврей-диссидент взял ее, да повесил на стену. А по ночам из нее вылезала рука Кремля и щекотала его. Да так, что он пыток не выдержал, и сдал всех самиздатчиков в КГБ. Они и так были агентами КГБ, но чекисты еврея не расстреляли за это, а только сослали в Усть-Илимск. Все, что угодно берите, кроме гравюры…
- Яволь, - ответила женщина и повесила трубку.
Пригласила она к себе друзей, нажарила им картошки фри и торт испекла. Поиграли в твистер, в города. Спели запрещенные песни «Ты верни мне хамон по-хорошему», «Там, за Кремлевской стеной» и «Сидел Борисыч в Сегеже».
Как вдруг раздался стук в дверь. Гости побледнели.
- Чека! Обыск! Прячь санкционку!
И под стол. Но никто из них вилки серебрянные хозяйские не выронил.
А Людмила пошла открывать. А там … Путин.
- Здравствуйте! - говорит. - Пришел поздравить Вас. Сказать спасибо за то, что Вы делаете для людей.
А сам улыбается. И гравюру, гравюру-то с Евпаторией нагло так ей протягивает.
Но Людмила не робкого десятка была. Она его за руку схватила и засос на ней помадой оставила.
Задрожал Путин и исчез.
А ночью Людмила взяла с собой в постель томик американской конституции. И когда рука Кремля из гравюры вылезла, она так губами сделала ей.
- Чмоки-чмок!
Рука и спряталась в гравюру. И больше оттудава не показывалась.
А гравюра с тех пор у Людмилы в комнате висела, выгодно закрывая дырку в обоях, за которой Людмила прятала взрывчатку, яд для колодцев и передатчик.
Стала она готовиться ко дню рождения.
И тут вдруг зазвонил телефон.
- Хэлоу! Это Тефт, - сказала трубка.
- Алоу, это Людмила, - ответила Людмила.
- Моя слышать, что у Вас скоро хеппи бездей. Это есть правда?
- Так точно, Ваш бродь, - Людмила ничего не скрывала от Тефта.
- Так вот что я хочу сказать. Если Вам на хепибездей будут дарить подарки, то берите все, но не берите гравюру с видом Евпатории.
- Хм. А почему?
- Один еврей-диссидент взял ее, да повесил на стену. А по ночам из нее вылезала рука Кремля и щекотала его. Да так, что он пыток не выдержал, и сдал всех самиздатчиков в КГБ. Они и так были агентами КГБ, но чекисты еврея не расстреляли за это, а только сослали в Усть-Илимск. Все, что угодно берите, кроме гравюры…
- Яволь, - ответила женщина и повесила трубку.
Пригласила она к себе друзей, нажарила им картошки фри и торт испекла. Поиграли в твистер, в города. Спели запрещенные песни «Ты верни мне хамон по-хорошему», «Там, за Кремлевской стеной» и «Сидел Борисыч в Сегеже».
Как вдруг раздался стук в дверь. Гости побледнели.
- Чека! Обыск! Прячь санкционку!
И под стол. Но никто из них вилки серебрянные хозяйские не выронил.
А Людмила пошла открывать. А там … Путин.
- Здравствуйте! - говорит. - Пришел поздравить Вас. Сказать спасибо за то, что Вы делаете для людей.
А сам улыбается. И гравюру, гравюру-то с Евпаторией нагло так ей протягивает.
Но Людмила не робкого десятка была. Она его за руку схватила и засос на ней помадой оставила.
Задрожал Путин и исчез.
А ночью Людмила взяла с собой в постель томик американской конституции. И когда рука Кремля из гравюры вылезла, она так губами сделала ей.
- Чмоки-чмок!
Рука и спряталась в гравюру. И больше оттудава не показывалась.
А гравюра с тех пор у Людмилы в комнате висела, выгодно закрывая дырку в обоях, за которой Людмила прятала взрывчатку, яд для колодцев и передатчик.