О «подпольной прозе» Николая Полотнянко
Термин «подпольная проза» выбран как наиболее точно определяющий судьбу прозаического наследия Николая Алексеевича (восемь исторических и современных романов, несколько повестей, до полусотни рассказов, две комедии, десятки статей на литературные и общественные темы). Все они написаны в 2006-2020гг, когда автором был создан корпус литературы Симбирского-Ульяновского края во всех литературных жанрах, включая и высший жанр - Поэзию Пушкинской школы, которая практически исчезла из всех современных литературных журналов, но обрела возвышенную жизнь в творчестве Николая Полотнянко.
К сожалению, губернаторов С.Морозова и А. Русских художественные произведения о Симбирском-Ульяновском крае не интересовали и не интересуют. И, кроме одной, все книги изданы на средства автора и доброжелателей. Его пьесы о Симбирске 1830-х гг не поставлены... Произведения Полотнянко-- это Русская культура, а в УО уже 12 лет хозяйничает культурка, сработанная в Юнеско для недоразвитых народов,
давно надо разобраться с теми, кто до сих пор в УО держит взаперти Русскую культуру и оглупляет население...
Проза историческая
Роман «Государев наместник» был создан Николаем Полотнянко в 2007 году и вскоре был выпушен московским издательством ЭКСМО. В нем повествуется об основания града Симбирска в 1648 году окольничим Богданом Хитрово, строительстве града-крепости в Среднем Поволжье и первых насельниках Симбирского края.
Роман «Атаман всея гулевой Руси» был создан Николаем Полотнянко в 2008 году и вскоре был выпушен московским издательством ЭКСМО, развертывает перед читателями картину Разинского бунта, написанную яркими сочными красками художественного слова. Книг об этом событии написано несколько, но ни в одной из них не показана осада Симбирска, которая была ключевым событием крестьянской войны. И роман Полотнянко устраняет этот пробел в художественной историографии. Он насыщен яркими историческими событиями и героями своего времени, начиная с царя Алексея Михайловича до простонародья и мифического Гориныча и исполнителя его воли атамана Степана Разина.
Роман «Клад Емельяна Пугачёва» был написан в 2009 году и вскоре был выпушен московским издательством ЭКСМО, развертывает перед читателями картину Пугачевского бунта в Казани и Симбирске, где Пугачев побывал дважды: беглецом и пойманным Суворовым самозванцем Петром Третьим.
«…Баженов взял свечу и, подняв её на вытянутой руке, осветил крюк в потолке.
- Готовься, Емельян, свет Иванович! Завтра тебя Потёмкин на него вздёрнет и зачнёт плетьми потчевать. А я тебе могу помочь, ясное дело, не даром. Палач Прошка, хоть и лют к ворам, да и он человек, и его ублажить можно.
- Нечем мне его ублажать, - сказал Пугачёв. - Да и зачем?
- Экий ты строптивец, - поморщился Баженов. - Прошка может одним ударом мясо до костей вырвать, а может и видимость изобразить, только громче кричи. Если согласен, я ему заплачу, но ты, чай, многие клады имеешь? Пожертвуй одним во своё спасение.
Пугачёв, зазвенев цепью, тяжело вздохнул.
- Нет у меня кладов. Всё, что попадало в руки, отдавал людям.
- И ты с такими повадками кабацкого гуляки хотел стать царём?
Пугачёв нахмурился и окинул канцеляриста высокомерным взором.
- А может тот, кто выше любого царя, дал мне такую судьбу?
- На бога киваешь? - поморщился Баженов. - Да если бы он тебя восхотел на царствие возвести, ты бы родился царём, а не висельником!
Загремев цепями, Пугачёв поднялся на ноги.
- Народ выше царя, и его глас - божий!
- Да ты и вправду дурак, - презрительно сказал Баженов. - Ты бы не о царстве думал, а о себе. Открой клад, а я с Прошкой перетолкую.
- У тебя одно на уме - золото! - вскипел Пугачёв. - Тьфу, на него! Сыпал я его по сторонам, когда находил - не радовался, а терял - так не горевал.
- Вот и поведай, где терял? - насторожился Баженов. - Может, я найду, а тебе от меня помощь будет.
- Что ты заладил, как сорока про Якова! Клад, клад! Я такой клад по всей русской земле развеял, что ему нет цены!
- Опять темнишь, твоё величество! Какой клад?
- А такой, - глядя мимо Баженова, медленно произнёс Пугачёв. - Я в каждом мужике посеял догадку, что и он может стать царём».
Роман «Жертва сладости немецкой» написан в 2016 году. Подьячий Посольского приказа Григорий Котошихин, автор одного из самых известных исторических и литературных памятников, изменил своему Отечеству, бежал в Швецию, где написал книгу «О России в царствование Алексея Михайловича…». За совершённое им вскоре убийство на бытовой почве был обезглавлен, и его скелет несколько десятков служил наглядным пособием для обучения студентов медицинского отделения Упсальского университета.
Трагическая судьба самого значительного русского летописца середины 17-го века почти не известна современным читателям. Она послужила автору основой для создания исторически верного и психологически точного романа. Весна 1660 года. Шестой год Россия ведёт войну с поляками за Украину, в кровавую распрю между славянами ввязалась Швеция, переживающая период своего Великодержавия. С ней после заключения Валиессарского перемирия (1658) шли трудные переговоры о перебежчиках и заключении полного мирного договора; не давали вздремнуть Москве турки и крымские татары. Но больнее всего ранила царя измена ближних людей: сын Ордин-Нащёкина с важными государственными бумагами и казной переметнулся к полякам (ляхам).
В тоже время в написании титула великого государя, которым очерчивались пределы его могущества, допустил описку главный герой романа - младший подьячий Посольского приказа Григорий Карпович Котошихин, которого царь велел «бить батоги», и с этого начинается хождение по мукам этого незаурядного человека.
Во времена Алексея Михайловича началось вполне ощутимое для многих людей того времени движение в сторону Запада. Но ни у царя, ни у его советников , не было ясного понимания, зачем это нужно России. Главным аргументом было стремление овладеть «немецким хитростями» ведения войны и производством современного вооружения. Но сближение с Западом было чревато ломкой всех устоев жизни в правящем и образованном слоях России. Эти люди начали «выламываться» из русского средневековья, что происходило, по выражению В.Ключевского весьма гротескным образом. Вот, что сказал историк о великом государе: «Царь Алексей Михайлович принял в преобразовательном движении позу : одной ногой он еще крепко упирался в православную старину, а другую уже занес было за её черту, да так и остался в этом нерешительном переходном положении».
Герой романа «Загон для отверженных» неудачник по жизни, попадает в ЛТП (лечебно-трудовой профилакторий), через которые в 1964-1994 годах прошли, по самым осторожным оценкам, около полутора миллионов больных алкоголизмом.
В этих спецзонах их подвергали принудительному лечению и беспощадно эксплуатировали, зачастую на вредных производствах.
Но не эта тема является главной в романе, основное внимание автора сосредоточено на внутреннем мире небесталанного человека, его борьбе за выживание и обретение своего потерянного счастья.
«Счастлив посмертно» - роман о трагедии августа 1991 года .
«Город в предосеннее беспогодье - унылое зрелище. Дождь и ветер растормошили ветви деревьев, и всё, что пряталось за ними, неприятно для взгляда заголилось и обнажилось, будто кто-то вывернул город наизнанку, как одежонку нищего. И сразу стали видны все прорехи, заплаты и грязные пятна на фасадах и уличном асфальте, по которому ветер гнал обрывки бумаги, а то и целые газеты, и те, как безголовые птицы, подпрыгивали и взмахивали крылами страниц, пытаясь взлететь.
Это были вестники поразившей страну эпидемии гласности. Сотни миллионов страниц ежедневно взмывали из-под барабанов ротационных машин полиграфических предприятий, и люди жадно хватали их, чтобы поскорее вымазаться во лжи новой демократической «правды», которая торжествовала над прежним враз обессилевшим идеологическим бредом. Странное это было время: две неправды, две лжи сцепились промеж собой в смертельной схватке, обильно лились чернила, скрипели перья журналистов и других прозревших интеллигентов, и мало кто ведал, какой крах, позор, мародёрство и надругательство над прошлым ожидают в ближайшем будущем Россию. Это был, пожалуй, единственный в истории случай, когда истомлённым жаждой гласности людям вместо живительной родниковой истины, проясняющей их действительное положение, дали в неограниченном количестве горячего спирта с перцем. И как было не пойти от этого пойла вразнос мозгам у тех, у кого они были, не говоря уже о прочих, кто, прочитав газету, спешил выдать пачкотню авторов публикаций за своё сокровенное мнение…»
МИНУВШЕГО ЛЕПЕТ И ШЕЛЕСТ
Современный русский роман
«От Симбирска до Москвы было далеко, и губернское барство съезжалось в город из своих поместий, чтобы весело провести рождественские праздники, просватать дочерей и женить сыновей, повеселиться на балах, поиграть в карты и вволю посплетничать. Что греха таить, сплетни успешно заменяли собой отсутствие губернской газеты, они молниеносно разносились из одного конца города в другой, поскольку Симбирск, как в те годы, так и сейчас, обладает фантастической сверхпроводимостью для сплетен, слухов и всяких досужих вымыслов. Чихнёт Иван Васильевич в своём доме на Ново-Казанской улице, а в другом конце города в громадном особняке в Винновской роще барыня Кроткова сразу же сообщит мужу, что Иван Васильевич крепко захворал и приходил священник соборовать его и исповедать. Поразительная сверхпроводимость Симбирска не давала скучать обывателям, каждый из них, просыпаясь поутру, сразу же узнавал от кухарки, молочницы или прохожего человека, окликнув его через форточку: «Что новенького?», о похоронах сгоревшего на работе чиновника питейного акциза, о краже из будки стражника мешка нюхательного табака, продажей которого промышлял служивый, о досрочных родах у молодой вдовы, которая всегда числилась в неродихах, семимесячного младенца. Всё это возникало, обсасывалось и передавалось далее в определённые центры, где пустые и вздорные пересуды и факты генерировались и пускались в обращение двумя-тремя конкретными лицами, из которых главнейшей была коллежская регистраторша Караваева…»
Бумажные кораблики. Книга воспоминаний.
«…Ах, как я сейчас понимаю, что всё моё писательское прошлое есть каждодневное делание литературных корабликов самой разной формы и величины. Доводилось мне отправлять в плаванье стройные, как парусные корветы, лирические новеллы, тяжёлые, как дредноуты, исторические романы. Провожал я в путь романы - теплоходы о современности, однако милее мне, старому корабелу, строить из миражей воображения, из осязаемой пустоты предчувствия бумажные кораблики негромкой лирики.
И, прожив жизнь, я понял, что и сам был не человеком, а бумажным корабликом, что все люди суть бумажные кораблики, и каждого в своё время Бог отправил в земное плаванье с какой-то целью. Разгадать её не берусь, могу только предположить, что бумажные кораблики от Господа - единственное спасение тонущему в грехах человечеству…»
Часть тиража, так же, как и часть предыдущих книг, изданных автором, безвозмездно передана в библиотеки г. Ульяновска.
«Бесстыжий остров» - современный роман о русской жизни в провинциально городе
«Всё где-то решено…» - повесть и рассказы из жизни обманутого и преданного поколения -
«Симбирские Сказания» - книга исторических сказов о Симбирском крае.
Всё есть в интернете
К сожалению, губернаторов С.Морозова и А. Русских художественные произведения о Симбирском-Ульяновском крае не интересовали и не интересуют. И, кроме одной, все книги изданы на средства автора и доброжелателей. Его пьесы о Симбирске 1830-х гг не поставлены... Произведения Полотнянко-- это Русская культура, а в УО уже 12 лет хозяйничает культурка, сработанная в Юнеско для недоразвитых народов,
давно надо разобраться с теми, кто до сих пор в УО держит взаперти Русскую культуру и оглупляет население...
Проза историческая
Роман «Государев наместник» был создан Николаем Полотнянко в 2007 году и вскоре был выпушен московским издательством ЭКСМО. В нем повествуется об основания града Симбирска в 1648 году окольничим Богданом Хитрово, строительстве града-крепости в Среднем Поволжье и первых насельниках Симбирского края.
Роман «Атаман всея гулевой Руси» был создан Николаем Полотнянко в 2008 году и вскоре был выпушен московским издательством ЭКСМО, развертывает перед читателями картину Разинского бунта, написанную яркими сочными красками художественного слова. Книг об этом событии написано несколько, но ни в одной из них не показана осада Симбирска, которая была ключевым событием крестьянской войны. И роман Полотнянко устраняет этот пробел в художественной историографии. Он насыщен яркими историческими событиями и героями своего времени, начиная с царя Алексея Михайловича до простонародья и мифического Гориныча и исполнителя его воли атамана Степана Разина.
Роман «Клад Емельяна Пугачёва» был написан в 2009 году и вскоре был выпушен московским издательством ЭКСМО, развертывает перед читателями картину Пугачевского бунта в Казани и Симбирске, где Пугачев побывал дважды: беглецом и пойманным Суворовым самозванцем Петром Третьим.
«…Баженов взял свечу и, подняв её на вытянутой руке, осветил крюк в потолке.
- Готовься, Емельян, свет Иванович! Завтра тебя Потёмкин на него вздёрнет и зачнёт плетьми потчевать. А я тебе могу помочь, ясное дело, не даром. Палач Прошка, хоть и лют к ворам, да и он человек, и его ублажить можно.
- Нечем мне его ублажать, - сказал Пугачёв. - Да и зачем?
- Экий ты строптивец, - поморщился Баженов. - Прошка может одним ударом мясо до костей вырвать, а может и видимость изобразить, только громче кричи. Если согласен, я ему заплачу, но ты, чай, многие клады имеешь? Пожертвуй одним во своё спасение.
Пугачёв, зазвенев цепью, тяжело вздохнул.
- Нет у меня кладов. Всё, что попадало в руки, отдавал людям.
- И ты с такими повадками кабацкого гуляки хотел стать царём?
Пугачёв нахмурился и окинул канцеляриста высокомерным взором.
- А может тот, кто выше любого царя, дал мне такую судьбу?
- На бога киваешь? - поморщился Баженов. - Да если бы он тебя восхотел на царствие возвести, ты бы родился царём, а не висельником!
Загремев цепями, Пугачёв поднялся на ноги.
- Народ выше царя, и его глас - божий!
- Да ты и вправду дурак, - презрительно сказал Баженов. - Ты бы не о царстве думал, а о себе. Открой клад, а я с Прошкой перетолкую.
- У тебя одно на уме - золото! - вскипел Пугачёв. - Тьфу, на него! Сыпал я его по сторонам, когда находил - не радовался, а терял - так не горевал.
- Вот и поведай, где терял? - насторожился Баженов. - Может, я найду, а тебе от меня помощь будет.
- Что ты заладил, как сорока про Якова! Клад, клад! Я такой клад по всей русской земле развеял, что ему нет цены!
- Опять темнишь, твоё величество! Какой клад?
- А такой, - глядя мимо Баженова, медленно произнёс Пугачёв. - Я в каждом мужике посеял догадку, что и он может стать царём».
Роман «Жертва сладости немецкой» написан в 2016 году. Подьячий Посольского приказа Григорий Котошихин, автор одного из самых известных исторических и литературных памятников, изменил своему Отечеству, бежал в Швецию, где написал книгу «О России в царствование Алексея Михайловича…». За совершённое им вскоре убийство на бытовой почве был обезглавлен, и его скелет несколько десятков служил наглядным пособием для обучения студентов медицинского отделения Упсальского университета.
Трагическая судьба самого значительного русского летописца середины 17-го века почти не известна современным читателям. Она послужила автору основой для создания исторически верного и психологически точного романа. Весна 1660 года. Шестой год Россия ведёт войну с поляками за Украину, в кровавую распрю между славянами ввязалась Швеция, переживающая период своего Великодержавия. С ней после заключения Валиессарского перемирия (1658) шли трудные переговоры о перебежчиках и заключении полного мирного договора; не давали вздремнуть Москве турки и крымские татары. Но больнее всего ранила царя измена ближних людей: сын Ордин-Нащёкина с важными государственными бумагами и казной переметнулся к полякам (ляхам).
В тоже время в написании титула великого государя, которым очерчивались пределы его могущества, допустил описку главный герой романа - младший подьячий Посольского приказа Григорий Карпович Котошихин, которого царь велел «бить батоги», и с этого начинается хождение по мукам этого незаурядного человека.
Во времена Алексея Михайловича началось вполне ощутимое для многих людей того времени движение в сторону Запада. Но ни у царя, ни у его советников , не было ясного понимания, зачем это нужно России. Главным аргументом было стремление овладеть «немецким хитростями» ведения войны и производством современного вооружения. Но сближение с Западом было чревато ломкой всех устоев жизни в правящем и образованном слоях России. Эти люди начали «выламываться» из русского средневековья, что происходило, по выражению В.Ключевского весьма гротескным образом. Вот, что сказал историк о великом государе: «Царь Алексей Михайлович принял в преобразовательном движении позу : одной ногой он еще крепко упирался в православную старину, а другую уже занес было за её черту, да так и остался в этом нерешительном переходном положении».
Герой романа «Загон для отверженных» неудачник по жизни, попадает в ЛТП (лечебно-трудовой профилакторий), через которые в 1964-1994 годах прошли, по самым осторожным оценкам, около полутора миллионов больных алкоголизмом.
В этих спецзонах их подвергали принудительному лечению и беспощадно эксплуатировали, зачастую на вредных производствах.
Но не эта тема является главной в романе, основное внимание автора сосредоточено на внутреннем мире небесталанного человека, его борьбе за выживание и обретение своего потерянного счастья.
«Счастлив посмертно» - роман о трагедии августа 1991 года .
«Город в предосеннее беспогодье - унылое зрелище. Дождь и ветер растормошили ветви деревьев, и всё, что пряталось за ними, неприятно для взгляда заголилось и обнажилось, будто кто-то вывернул город наизнанку, как одежонку нищего. И сразу стали видны все прорехи, заплаты и грязные пятна на фасадах и уличном асфальте, по которому ветер гнал обрывки бумаги, а то и целые газеты, и те, как безголовые птицы, подпрыгивали и взмахивали крылами страниц, пытаясь взлететь.
Это были вестники поразившей страну эпидемии гласности. Сотни миллионов страниц ежедневно взмывали из-под барабанов ротационных машин полиграфических предприятий, и люди жадно хватали их, чтобы поскорее вымазаться во лжи новой демократической «правды», которая торжествовала над прежним враз обессилевшим идеологическим бредом. Странное это было время: две неправды, две лжи сцепились промеж собой в смертельной схватке, обильно лились чернила, скрипели перья журналистов и других прозревших интеллигентов, и мало кто ведал, какой крах, позор, мародёрство и надругательство над прошлым ожидают в ближайшем будущем Россию. Это был, пожалуй, единственный в истории случай, когда истомлённым жаждой гласности людям вместо живительной родниковой истины, проясняющей их действительное положение, дали в неограниченном количестве горячего спирта с перцем. И как было не пойти от этого пойла вразнос мозгам у тех, у кого они были, не говоря уже о прочих, кто, прочитав газету, спешил выдать пачкотню авторов публикаций за своё сокровенное мнение…»
МИНУВШЕГО ЛЕПЕТ И ШЕЛЕСТ
Современный русский роман
«От Симбирска до Москвы было далеко, и губернское барство съезжалось в город из своих поместий, чтобы весело провести рождественские праздники, просватать дочерей и женить сыновей, повеселиться на балах, поиграть в карты и вволю посплетничать. Что греха таить, сплетни успешно заменяли собой отсутствие губернской газеты, они молниеносно разносились из одного конца города в другой, поскольку Симбирск, как в те годы, так и сейчас, обладает фантастической сверхпроводимостью для сплетен, слухов и всяких досужих вымыслов. Чихнёт Иван Васильевич в своём доме на Ново-Казанской улице, а в другом конце города в громадном особняке в Винновской роще барыня Кроткова сразу же сообщит мужу, что Иван Васильевич крепко захворал и приходил священник соборовать его и исповедать. Поразительная сверхпроводимость Симбирска не давала скучать обывателям, каждый из них, просыпаясь поутру, сразу же узнавал от кухарки, молочницы или прохожего человека, окликнув его через форточку: «Что новенького?», о похоронах сгоревшего на работе чиновника питейного акциза, о краже из будки стражника мешка нюхательного табака, продажей которого промышлял служивый, о досрочных родах у молодой вдовы, которая всегда числилась в неродихах, семимесячного младенца. Всё это возникало, обсасывалось и передавалось далее в определённые центры, где пустые и вздорные пересуды и факты генерировались и пускались в обращение двумя-тремя конкретными лицами, из которых главнейшей была коллежская регистраторша Караваева…»
Бумажные кораблики. Книга воспоминаний.
«…Ах, как я сейчас понимаю, что всё моё писательское прошлое есть каждодневное делание литературных корабликов самой разной формы и величины. Доводилось мне отправлять в плаванье стройные, как парусные корветы, лирические новеллы, тяжёлые, как дредноуты, исторические романы. Провожал я в путь романы - теплоходы о современности, однако милее мне, старому корабелу, строить из миражей воображения, из осязаемой пустоты предчувствия бумажные кораблики негромкой лирики.
И, прожив жизнь, я понял, что и сам был не человеком, а бумажным корабликом, что все люди суть бумажные кораблики, и каждого в своё время Бог отправил в земное плаванье с какой-то целью. Разгадать её не берусь, могу только предположить, что бумажные кораблики от Господа - единственное спасение тонущему в грехах человечеству…»
Часть тиража, так же, как и часть предыдущих книг, изданных автором, безвозмездно передана в библиотеки г. Ульяновска.
«Бесстыжий остров» - современный роман о русской жизни в провинциально городе
«Всё где-то решено…» - повесть и рассказы из жизни обманутого и преданного поколения -
«Симбирские Сказания» - книга исторических сказов о Симбирском крае.
Всё есть в интернете