30 сентября 2015
23 сентября, то есть ровно неделю назад, Диляра сказала нам взять месяц полной тишины.
Месяц, чтобы понять надо ли это нам. Я сопротивлялась, как могла полной тишине, но с Ди спорить не стала. Есть какие-то рамки, что уже радует.
Я представляю, что будет через месяц.
Шоколадница. Мы втроем. И мне говорят, что это конец. Дальше слезы, споли, тушь на щеках, исключительно моих, и возвращение в Москву уже полностью свободным человеком. Хочется написать одиноким, но звучит громко и страшно.
Хорошо, пусть одиноким.
Хочется сказать, что я сражалась, как могла. Что я сделала все. И надеюсь, что это правда.
Месяц, чтобы понять надо ли это нам. Я сопротивлялась, как могла полной тишине, но с Ди спорить не стала. Есть какие-то рамки, что уже радует.
Я представляю, что будет через месяц.
Шоколадница. Мы втроем. И мне говорят, что это конец. Дальше слезы, споли, тушь на щеках, исключительно моих, и возвращение в Москву уже полностью свободным человеком. Хочется написать одиноким, но звучит громко и страшно.
Хорошо, пусть одиноким.
Хочется сказать, что я сражалась, как могла. Что я сделала все. И надеюсь, что это правда.