Я | ФОТОГРАФ. Вадим Штрик
Друзья, мы рады представить вашему вниманию интервью с Вадимом Штриком, - основателем и руководителем национального фотоархива «ГеоФото», которое он дал специально для нашего официального сайта.
Профессиональный фотограф и издатель, по образованию морской биолог. Участник множества экспедиций, постоянный автор журнала National Geographic. В конце минувшего года Вадим по диагонали пересёк Атлантический океан на борту российского парусника «Седов». Результатом экспедиции стали тысячи уникальных фотографий, открывающих весьма неожиданную для обычного взгляда эстетику морских кругосветок. О том, как снимать в экстремальных условиях кругосветной морской экспедиции, Вадим рассказал читателям «Мир Nikon».
Вадим, расскажите о цели вашей экспедиции и о судне, на котором она проводилась.
«Седов» - это четырехмачтовый барк, построенный в 1921 году в Германии. При «рождении» он носил имя «Магдалена Виннен II», во Вторую мировую назывался «Коммодор Йонсен», а нынешнее название получил в честь известного русского полярника Георгия Седова. России, то есть в то время ещё Советскому Союзу, барк отошёл в 1945 году вместе со вторым большим парусником «Крузенштерн» по решению о репарации Германии странам-победителям. Сегодня это крупнейшее в мире учебное парусное судно и вообще самый крупный из старых парусников. До середины шестидесятых судно принадлежало Военно-Морскому флоту СССР, потом отошло Министерству рыбного хозяйства, а сейчас барк приписан к Мурманскому государственному техническому университету и находится на балансе Росрыболовства.
Немцы строили такие парусники в торговых целях: выйти из Европы, перескочить через Атлантику, довести железо в Аргентину или в Чили, забрать там селитру или зерно и вернуться. Один год - один рейс. Всего таких парусников-винджаммеров (если переводить дословно, «выжимателей ветра»; это последнее поколение коммерческих парусников) было семь, одинакового размера.
Но вернёмся к нашей экспедиции. 20 мая 2012 года «Седов» вышел из Санкт-Петербурга от набережной Лейтенанта Шмидта и отправился в кругосветку. Во время таких рейсов не столько проходят учения курсантов мурманской мореходки, сколько осуществляются, так сказать, государственные представительские функции. Это скорее демонстрация флага - показать, что мы можем. В каждом порту, куда заходит судно, на нём устраивается день открытых дверей - вернее, открытого трапа. Приходит огромное количество людей, им устраивают экскурсии.
Наше фотоагентство заключило с Росрыболовством контракт на фотосъёмку этой экспедиции; помимо меня, в ней участвовали ещё несколько фотографов. Лично я присоединился к экспедиции в Германии и перешёл на барке всю Атлантику наискосок до аргентинской Ушуайи. После этого я улетел в Москву, а корабль пошёл дальше, в Азию, откуда через Африку и Европу вернётся обратно в Санкт-Петербург в июне 2013 года.
Кто был с вами на корабле? В какой компании вам приходилось работать?
Компания получилась крайне интересная: на борту было собрано несколько совершенно разных слоев населения. Ну, во-первых, это собственно команда корабля - этакие «пираты» не от мира сего, очень любящие паруса; с поварами и механиками всего человек шестьдесят. Кроме того, на борту находились 100-120 курсантов, которые проходят практику в мореходном училище. Команда на корабле работает в течение всего рейса, а курсанты каждые несколько месяцев меняются. Ну и ещё с нами плыла некая «надстройка» в виде фотографов, журналистов и туристов, которых тоже довольно много.
В какие порты вы заходили по пути?
Я провёл в экспедиции четыре месяца. Мы вышли из Петербурга в Финляндию, затем пришли в Германию, и на этом этапе, пока корабль ходил по Европе, я на месяц покинул экспедицию, после чего снова прилетел в Германию, сел на корабль и уже больше с него не сходил.
Сначала мы отправились во Францию - в Брест, затем в Марокко, постояли в Касабланке, а потом, минуя острова Зелёного Мыса, направились в другое полушарие, в 25-дневный переход через Атлантический океан. На том берегу нас встречали Бразилия (но не Рио-де-Жанейро, а Ресифи), затем Уругвай, Монтевидео и Аргентина, Ушуайя - самый южный порт Южной Америки.
Самое яркое, первое впечатление от круиза ожидало меня во французском Бресте, где в это время проходил парад старинных парусных кораблей Les Tonnerres de Brest - «Громы Бреста». Это совершенно фантастический фестиваль, на который собираются парусники со всей Европы. Проходит он один раз в четыре года на полуострове Бретань, в городе Брест - это самая западная точка Франции. Россию на нём представляли, помимо нашего «Седова», барк «Крузенштерн» и ледокол «Санкт-Петербург». Нам повезло: в этот раз фестиваль был юбилейный, он проводился в двадцатый раз, а потому празднования были особенно пышными. Это была необыкновенная парусная «тусовка», проводились и гонки, и вечерние бот-шоу, и концерты на берегу, а каждый вечер заканчивался грандиозным фейерверком. Наши российские барки были украшением этого праздника. Ведь они действительно самые большие в мире из старых парусников! Все приходили ими любоваться. У меня от этого праздника остались незабываемые впечатления, в том числе и фотографические.
А вот Касабланка, куда мы отправились после, мне совершенно не понравилась, хотя в Марокко я был впервые и слышал, что это очень интересная страна.
И это абсолютная правда! Просто вы попали не в то Марокко: Касабланка - это самый неинтересный с точки зрения туризма город в стране! Говорю как человек, два раза проехавший практически через всё Марокко.
Охотно верю! Что ж, будет стимул вернуться в эту страну. Но сказать, что мне не понравилось в Касабланке совсем ничего, будет несправедливым. Меня очень впечатлила мечеть Хасана II - это настоящий монументальный шедевр. Она была построена в 1989 году, дизайн разработал француз Мишель Пинсо. Она прекрасно смотрится у воды, это очень фотогеничное сооружение!
А дальше вы отправились в океан и почти месяц провели в замкнутом пространстве. Скучать не приходилось?
Я взял с собой много бумажной работы, сделать которую в Москве всё время что-то мешало. Решил основательно разобрать свои цифровые фотоархивы за последний год, например. Раньше на корабле были трюмы, куда засыпали зерно, а сейчас там жилые кубрики и рабочие помещения. И есть там актовый зал, из которого я и устроил себе кабинет.
Не смущало, что вы находитесь ниже ватерлинии?
Абсолютно нет. Зато этот зал находился в центре корабля, а потому там меньше всего ощущалась качка. Я там себя чувствовал как в брюхе огромного кита.
Наверное, такое путешествие - и впрямь отличный шанс доделать все недоделанное...
А вот оказалось, что это не так! Парадокс заключается в том, что в море постоянно что-то происходит, вокруг бурлит какая-то жизнь. С берега об этом не догадываешься. В результате я всё время был занят какой-то съёмкой. Всё вокруг постоянно менялось. Море то такое, то этакое, картина за бортом всё время меняется, я снял очень много разных пейзажей...
И, конечно же, колоссальное количество парусов. Это очень красиво, столько графики на борту! Я сам вначале удивлялся такой красоте «тросов и верёвок».
И всё-таки, в чем заключается главная сложность съёмки на корабле, в замкнутом пространстве?
В самом этом замкнутом пространстве! Вверху всё синее, внизу тоже всё синее... Хорошо, что мачты и рангоут - это надпалубные части судового оборудования, на которых помещают судовые огни, радиоантенны и т.п. - покрашены в яркий, алый цвет. Ну и такелаж - верёвки - добавляют естественного белого цвета. Вообще, алые мачты и верёвки натурального цвета - это лучшее сочетание с цветом моря. В какой-то момент на корабле начали навешивать жёлтые и синие верёвки, но я старался их избегать, они не фотогеничны. Вот, например, у Крузенштерна все мачты выкрашены в жёлтый, и это не так харáктерно выглядит на фото. Так что мне повезло!
Впрочем, само море быстро меняется. Когда идешь с экватора на юг, каждый день происходит что-то новое. Сначала тепло, потом становится холоднее, потом в каких-то широтах появляется туман, птицы вокруг меняются - то одни, то другие... Погода быстро меняется: сейчас пасмурно, а через полчаса уже солнечно. Это не давало мне покоя. Интересно было снимать, как поднимают паруса: все выстраиваются, одновременно их набирают, закручивают и жёстко привязывают, иначе парус порвётся на ветру. А потом собирают весь такелаж, наводят порядок на палубе - кто порядок не навёл, тому наряд вне очереди...
К тому же на корабле, чтобы команда не скучала, придумывают разные праздники. Ведь если только плыть, с ума сойти можно. Например, переход экватора - это праздник. Ещё устраиваются чемпионаты по перетягиванию каната. Это очень темпераментное зрелище, матросы друг друга стараются победить с большим азартом. Кроме того, каждое утро на корме я занимался своим любимым айкидо. Отлично получалось на свежем воздухе!
Вообще же, в замкнутом пространстве включается некий мыслительный механизм, благодаря которому начинаешь пространство перестраивать под себя. Хорошо, что на парусниках есть третье измерение - можно залезть наверх. Это очень здорово. Я вот не представляю, что в таких длинных переходах люди на ледоколах делают...
Пьют крепкие спиртные напитки! А как вам удавалось снимать с высоты?
Я много снимал с бушприта - это такой наклонный брус, выступающее вперёд с носа парусного судна, а также с рангоута, с рей и ноков. Еще удобно снимать с марсельной и салинговой площадок. Забираешься по вантам (лестницам, натянутым на тросы), пристегиваешься специальным карабином, висишь на верёвке и снимаешь! Матросы, когда идут на судне наверх, надевают поясной ремень с карабином, поскольку вся работа наверху должна проводиться со страховкой. Ремнём надо цепляться за что-то поперечное - все матросы так делают. Я научился снимать оттуда одной рукой, пользуясь страховкой. Вскоре это получалось у меня на автомате! Почему одной рукой? Вообще-то, когда цепляешься, вроде бы две руки свободны, но часто сильно качает, амплитуда на самом верху метров пятнадцать, и тогда приходится одной рукой и ногами держаться за мачты. А одна рука всегда с фотоаппаратом - я наматывал его на ремень и всегда жил с ним на руке. Ширина палубы - 14 метров, высота, на которой висишь, - 30-40 метров. Самая верхняя точка - 58 метров. Она называется клотик, это верхушка мачты. С клотика я снимал панорамы морских просторов и в моменты захода в порт.
Сколько же времени в такой позе можно провисеть?
У меня получалось до часа. Усилия того стоят: с такой высоты получаются отменные фотографии.
Это правда, паруса на некоторых фото выглядят очень необычно, словно кринолин!
Да, паруса - штука очень красивая, мне ещё нравилось то, что они немного грязноватые, не кипенно белого цвета. Они ещё и звучат, когда висишь там, наверху! Ветер свистит, верёвки гудят, раздаётся такой необычный шум. Особенно его хорошо слышно ночью, когда тихо, выключают весь свет, чтобы у штурмана был лучше обзор горизонта, и эта махина несётся через океан со скоростью 8-9 узлов, то есть 15-17 километров в час...
17 километров в час - это не так уж и быстро...
Меня тоже поразило, что вот так, неспешным шагом, мы потихоньку земной шар по диагонали-то и обошли...
Но, конечно, я снимал не только паруса, но и людей. Прелесть в том, что всё управление судном происходит снаружи, на палубе. Особенно интересно, когда матросы залезают наверх, начинают увязывать эти паруса, поднимать их, убирать... Особенно в непогоду.
А если сильный дождь?
В дождь надевают «непромокайки». Больше всего меня поразило то, что каждая верёвочка, каждая штучка на этом корабле имеет свой смысл, назначение. Поэтому бессмысленно фотографировать там нельзя. В каждую фотографию я пытался вложить какой-то смысл. Всё подчинено какой-то идее, каждая верёвочка для чего-то нужна.
Я очень любил вечернюю съёмку - солнце играет на парусах, работает, словно подсветка. Каждый вечер залезаешь на какой-нибудь нок, или клотик, встаёшь и начинаешь снимать...
Морской болезнью не страдали на борту?
Морская болезнь быстро проходит. По крайней мере, у меня - я ведь морской человек, хотя на паруснике ходил впервые. Я в прошлом работал профессиональным водолазом. А вообще надо делом заниматься, тогда и морской болезни не будет. Все болезни - от безделья.
На море всегда влажно. Как камера Nikon вела себя в таких условиях?
Я снимал на D3Х, это замечательная камера. С ней было не страшно лезть на мачту даже во время тропического циклона: камера не намокает, что очень здорово. Более того: иногда дождь даже помогает в съёмке, делает её более художественной. Я надевал на объектив фильтр, и получалась такая слегка смазанная фотография, но в то же время фокус в определённой точке сохранялся. Когда на фильтр попадают брызги при ветре 25 метров, получается очень красиво! Хотя камера не тонула ни разу, вода на неё, конечно же, попадала. (В этой связи я бы очень хотел объяснить японцам, как надо делать водонепроницаемые неопреновые чехлы. Если бы Nikon такие штуки делал, их бы здорово раскупали!)
Чтобы сохранить камеру в таких «боевых» условиях, мне приходилось её заклеивать клейкой плёнкой для парусов, из которой делают заплатки. Потому что, когда лазаешь по мачтам, тебя мотает, а камера висит на спине, то всё время к чему-то прислоняешься, и она царапается. Недурно было бы придумать полиуретановый чехольчик для таких ситуаций. Но влагозащита у D3X отменная, лично проверил! Я, конечно, прятал камеру под куртку, но когда ты постоянно находишься на влажном воздухе, то у тебя и куртка вся мокрая, и в камеру забирается тропический циклон...
Вообще, конечно, без Nikon наша фотоэкспедиция бы не удалась!
Эта камера гениальна во многом. Прежде всего, в плане рисунка и цветопередачи. Матрица делает беспрецедентную картинку - всех конкурентов обошли! В этом рейсе были мои коллеги, которые снимали камерами конкурентов, и я считаю, что у меня картинки получились лучше - лучше разрешение, цветонасыщение. Эргономика Nikon для меня субъективно лучше, потому что я всю жизнь снимаю камерами этого типа и делаю всё «на автомате». Еще у фотоаппарата D3Х очень хороший центр - именно благодаря этому я мог снимать одной рукой. Он так грамотно сделан, что камерой можно даже управлять с помощью одного нижнего колеса - я, например, приспособился. Это гениально! Чего мне не хватало - так это чувствительности, потому что я много снимал ночью, а у D3Х максимальная чувствительность 1600. Я снимал со штатива секунды две-три, если бы у камеры была выдержка 6000, то мне пришлось бы проще, я снимал бы другие картинки. Впрочем, и те, что получились - интересные. Лунные ночи, движение парусов... Вообще, на корабле что-то двигается, а что-то статично, и этим начинаешь пользоваться, совмещать неподвижное с подвижным, смазывать людей, расставлять их по-всякому...
Если бы диапазон был больше, то было бы больше возможностей где-то снять чётко, а где-то размазать, то есть можно было бы это регулировать. Может быть, стоило взять D4, но у него меньше разрешение, а мне нужны выставочные работы, поскольку по итогам экспедиции в планах большая выставка. Вот я и выбрал D3X: картинка получается огромная, тянется хорошо, оптика тоже шикарная. Я снимал на объективы IFS 70 - 210, 17-35 и макро. Из-за недостатка места начинаешь выдумывать, что бы только не снять. Можно, например, разыграть целый театр теней. Начинаешь прикидывать: парусник идёт таким курсом, солнце будет садиться там, паруса стоят таким галсом - значит, тень будет ложиться так-то, то есть можно встать на тот нок и получится, что надо. Не понравилось - перелез на другой нок.
Какими камерами Nikon вам ещё приходилось снимать?
Я вообще плёночный фотограф, на «цифру» стал снимать буквально несколько лет назад и начал с D3Х. На плёнку снимал камерой F5, и D3Х для меня очень удобен, поскольку эти модели в части управления очень похожи.
Чем встречало вас западное полушарие?
Мне очень понравилось Монтевидео - в этом городе осталась потрясающая колониальная архитектура. Видели мы и уругвайский флот, состоящий из пяти кораблей. Вообще, это очень интересная страна. Ее президент, Хосе Мухика,
прославился на весь мир тем, что его называют самым бедным президентом. Он живёт за городом, в деревенском домике с женой и собакой. Большую часть зарплаты переводит на благотворительность, ездит на раздолбанном «Ситроене», а охраняют его два «гренадёра». В прошлом он был революционером, сидел в тюрьме, метал гранаты... Интересное место - Огненная Земля, аргентинская Ушуайя. Там недалеко от гавани есть природный парк, и я, случайно отбившись от рейнджеров, отправился по нему гулять в одиночку. Это было самое начало весны, сентябрь, снег только-только сошёл с тропинок. Следов людей совсем не попадалось.
Как вы прошли мыс Горн? Это ведь самое сложное в вашем маршруте.
Самый сложный участок - на подходе к Огненной Земле, откуда полсуток до Мыса Горн. Там всегда дрянная погода. Но нам повезло: Атлантика была спокойная, сильного шторма не было. Хотя, когда смотрели прогноз погоды, нам обещали девятиметровые волны и ветер 45 метров в секунду. И вот я ждал, что нас будет заливать, уже наметил себе точки на марсельной площадке, в общем, собрался снимать эту самую волну с фок-мачты, приготовил бокс с гидромолнией, чтобы волны накрывали, а я бы щелкал. Увы, не пригодилось. Обманули!
Вам действительно повезло. Одна моя коллега в круизе на ледоколе в этом месте сутки не могла выйти из каюты - такой силы был шторм.
Да, это место опасное - здесь встречаются Тихий и Атлантический океаны, и из-за разности «климатических потенциалов» раз в 7-8 дней здесь идут циклоны. Но когда мы подошли, его не было. Наш циклон задержался. Вообще же, у мыса Горн за всю историю мореплавания утонуло огромное количество кораблей. У нас даже была карта кораблекрушений, на которой было отмечено 95 кораблей, утонувших здесь с XVIII века. Это настоящий край света. В эпоху парусного мореплавания вероятность прохождения мыса Горн насчитывала 70%, а 30% оставались на то, что ты не вернёшься. Во Франции мы купили книгу под названием CapeHorners - так называли суда, которые могли пройти мыс Горн; так вот, существовала целая культура этого рискованного мореплавания. В книге рассказывается о том, как в старину команды готовили мачты, как эти мачты ломались, как матросы с этим справлялись...
Насколько мне известно, в наше время даже существует международная ассоциация кейпхорнеров... А какой навык все же жизненно необходим для съёмки на корабле?
Реакция! И навык репортажной съёмки. Нужно ловить момент. Казалось бы, плывёшь не очень быстро, вокруг одно море... Но всё случается очень быстро. Какая-то форма становится вдруг интересной, а уже через несколько секунд - снова неинтересной. В замкнутом пространстве надо ловить то, что есть.
Не забывайте: если вы хотите принять участие в рубрике «Я | ФОТОГРАФ», присылайте заявки нам в личную почту. Необходимые условия: использование при съёмке техники Nikon, ссылка на ваши работы, краткий рассказ о себе как фотографе. А также добавляйте наш ЖЖ в друзья, это позволит вам читать новые интересные материалы прямо в своей френд-ленте.
Профессиональный фотограф и издатель, по образованию морской биолог. Участник множества экспедиций, постоянный автор журнала National Geographic. В конце минувшего года Вадим по диагонали пересёк Атлантический океан на борту российского парусника «Седов». Результатом экспедиции стали тысячи уникальных фотографий, открывающих весьма неожиданную для обычного взгляда эстетику морских кругосветок. О том, как снимать в экстремальных условиях кругосветной морской экспедиции, Вадим рассказал читателям «Мир Nikon».
Вадим, расскажите о цели вашей экспедиции и о судне, на котором она проводилась.
«Седов» - это четырехмачтовый барк, построенный в 1921 году в Германии. При «рождении» он носил имя «Магдалена Виннен II», во Вторую мировую назывался «Коммодор Йонсен», а нынешнее название получил в честь известного русского полярника Георгия Седова. России, то есть в то время ещё Советскому Союзу, барк отошёл в 1945 году вместе со вторым большим парусником «Крузенштерн» по решению о репарации Германии странам-победителям. Сегодня это крупнейшее в мире учебное парусное судно и вообще самый крупный из старых парусников. До середины шестидесятых судно принадлежало Военно-Морскому флоту СССР, потом отошло Министерству рыбного хозяйства, а сейчас барк приписан к Мурманскому государственному техническому университету и находится на балансе Росрыболовства.
Немцы строили такие парусники в торговых целях: выйти из Европы, перескочить через Атлантику, довести железо в Аргентину или в Чили, забрать там селитру или зерно и вернуться. Один год - один рейс. Всего таких парусников-винджаммеров (если переводить дословно, «выжимателей ветра»; это последнее поколение коммерческих парусников) было семь, одинакового размера.
Но вернёмся к нашей экспедиции. 20 мая 2012 года «Седов» вышел из Санкт-Петербурга от набережной Лейтенанта Шмидта и отправился в кругосветку. Во время таких рейсов не столько проходят учения курсантов мурманской мореходки, сколько осуществляются, так сказать, государственные представительские функции. Это скорее демонстрация флага - показать, что мы можем. В каждом порту, куда заходит судно, на нём устраивается день открытых дверей - вернее, открытого трапа. Приходит огромное количество людей, им устраивают экскурсии.
Наше фотоагентство заключило с Росрыболовством контракт на фотосъёмку этой экспедиции; помимо меня, в ней участвовали ещё несколько фотографов. Лично я присоединился к экспедиции в Германии и перешёл на барке всю Атлантику наискосок до аргентинской Ушуайи. После этого я улетел в Москву, а корабль пошёл дальше, в Азию, откуда через Африку и Европу вернётся обратно в Санкт-Петербург в июне 2013 года.
Кто был с вами на корабле? В какой компании вам приходилось работать?
Компания получилась крайне интересная: на борту было собрано несколько совершенно разных слоев населения. Ну, во-первых, это собственно команда корабля - этакие «пираты» не от мира сего, очень любящие паруса; с поварами и механиками всего человек шестьдесят. Кроме того, на борту находились 100-120 курсантов, которые проходят практику в мореходном училище. Команда на корабле работает в течение всего рейса, а курсанты каждые несколько месяцев меняются. Ну и ещё с нами плыла некая «надстройка» в виде фотографов, журналистов и туристов, которых тоже довольно много.
В какие порты вы заходили по пути?
Я провёл в экспедиции четыре месяца. Мы вышли из Петербурга в Финляндию, затем пришли в Германию, и на этом этапе, пока корабль ходил по Европе, я на месяц покинул экспедицию, после чего снова прилетел в Германию, сел на корабль и уже больше с него не сходил.
Сначала мы отправились во Францию - в Брест, затем в Марокко, постояли в Касабланке, а потом, минуя острова Зелёного Мыса, направились в другое полушарие, в 25-дневный переход через Атлантический океан. На том берегу нас встречали Бразилия (но не Рио-де-Жанейро, а Ресифи), затем Уругвай, Монтевидео и Аргентина, Ушуайя - самый южный порт Южной Америки.
Самое яркое, первое впечатление от круиза ожидало меня во французском Бресте, где в это время проходил парад старинных парусных кораблей Les Tonnerres de Brest - «Громы Бреста». Это совершенно фантастический фестиваль, на который собираются парусники со всей Европы. Проходит он один раз в четыре года на полуострове Бретань, в городе Брест - это самая западная точка Франции. Россию на нём представляли, помимо нашего «Седова», барк «Крузенштерн» и ледокол «Санкт-Петербург». Нам повезло: в этот раз фестиваль был юбилейный, он проводился в двадцатый раз, а потому празднования были особенно пышными. Это была необыкновенная парусная «тусовка», проводились и гонки, и вечерние бот-шоу, и концерты на берегу, а каждый вечер заканчивался грандиозным фейерверком. Наши российские барки были украшением этого праздника. Ведь они действительно самые большие в мире из старых парусников! Все приходили ими любоваться. У меня от этого праздника остались незабываемые впечатления, в том числе и фотографические.
А вот Касабланка, куда мы отправились после, мне совершенно не понравилась, хотя в Марокко я был впервые и слышал, что это очень интересная страна.
И это абсолютная правда! Просто вы попали не в то Марокко: Касабланка - это самый неинтересный с точки зрения туризма город в стране! Говорю как человек, два раза проехавший практически через всё Марокко.
Охотно верю! Что ж, будет стимул вернуться в эту страну. Но сказать, что мне не понравилось в Касабланке совсем ничего, будет несправедливым. Меня очень впечатлила мечеть Хасана II - это настоящий монументальный шедевр. Она была построена в 1989 году, дизайн разработал француз Мишель Пинсо. Она прекрасно смотрится у воды, это очень фотогеничное сооружение!
А дальше вы отправились в океан и почти месяц провели в замкнутом пространстве. Скучать не приходилось?
Я взял с собой много бумажной работы, сделать которую в Москве всё время что-то мешало. Решил основательно разобрать свои цифровые фотоархивы за последний год, например. Раньше на корабле были трюмы, куда засыпали зерно, а сейчас там жилые кубрики и рабочие помещения. И есть там актовый зал, из которого я и устроил себе кабинет.
Не смущало, что вы находитесь ниже ватерлинии?
Абсолютно нет. Зато этот зал находился в центре корабля, а потому там меньше всего ощущалась качка. Я там себя чувствовал как в брюхе огромного кита.
Наверное, такое путешествие - и впрямь отличный шанс доделать все недоделанное...
А вот оказалось, что это не так! Парадокс заключается в том, что в море постоянно что-то происходит, вокруг бурлит какая-то жизнь. С берега об этом не догадываешься. В результате я всё время был занят какой-то съёмкой. Всё вокруг постоянно менялось. Море то такое, то этакое, картина за бортом всё время меняется, я снял очень много разных пейзажей...
И, конечно же, колоссальное количество парусов. Это очень красиво, столько графики на борту! Я сам вначале удивлялся такой красоте «тросов и верёвок».
И всё-таки, в чем заключается главная сложность съёмки на корабле, в замкнутом пространстве?
В самом этом замкнутом пространстве! Вверху всё синее, внизу тоже всё синее... Хорошо, что мачты и рангоут - это надпалубные части судового оборудования, на которых помещают судовые огни, радиоантенны и т.п. - покрашены в яркий, алый цвет. Ну и такелаж - верёвки - добавляют естественного белого цвета. Вообще, алые мачты и верёвки натурального цвета - это лучшее сочетание с цветом моря. В какой-то момент на корабле начали навешивать жёлтые и синие верёвки, но я старался их избегать, они не фотогеничны. Вот, например, у Крузенштерна все мачты выкрашены в жёлтый, и это не так харáктерно выглядит на фото. Так что мне повезло!
Впрочем, само море быстро меняется. Когда идешь с экватора на юг, каждый день происходит что-то новое. Сначала тепло, потом становится холоднее, потом в каких-то широтах появляется туман, птицы вокруг меняются - то одни, то другие... Погода быстро меняется: сейчас пасмурно, а через полчаса уже солнечно. Это не давало мне покоя. Интересно было снимать, как поднимают паруса: все выстраиваются, одновременно их набирают, закручивают и жёстко привязывают, иначе парус порвётся на ветру. А потом собирают весь такелаж, наводят порядок на палубе - кто порядок не навёл, тому наряд вне очереди...
К тому же на корабле, чтобы команда не скучала, придумывают разные праздники. Ведь если только плыть, с ума сойти можно. Например, переход экватора - это праздник. Ещё устраиваются чемпионаты по перетягиванию каната. Это очень темпераментное зрелище, матросы друг друга стараются победить с большим азартом. Кроме того, каждое утро на корме я занимался своим любимым айкидо. Отлично получалось на свежем воздухе!
Вообще же, в замкнутом пространстве включается некий мыслительный механизм, благодаря которому начинаешь пространство перестраивать под себя. Хорошо, что на парусниках есть третье измерение - можно залезть наверх. Это очень здорово. Я вот не представляю, что в таких длинных переходах люди на ледоколах делают...
Пьют крепкие спиртные напитки! А как вам удавалось снимать с высоты?
Я много снимал с бушприта - это такой наклонный брус, выступающее вперёд с носа парусного судна, а также с рангоута, с рей и ноков. Еще удобно снимать с марсельной и салинговой площадок. Забираешься по вантам (лестницам, натянутым на тросы), пристегиваешься специальным карабином, висишь на верёвке и снимаешь! Матросы, когда идут на судне наверх, надевают поясной ремень с карабином, поскольку вся работа наверху должна проводиться со страховкой. Ремнём надо цепляться за что-то поперечное - все матросы так делают. Я научился снимать оттуда одной рукой, пользуясь страховкой. Вскоре это получалось у меня на автомате! Почему одной рукой? Вообще-то, когда цепляешься, вроде бы две руки свободны, но часто сильно качает, амплитуда на самом верху метров пятнадцать, и тогда приходится одной рукой и ногами держаться за мачты. А одна рука всегда с фотоаппаратом - я наматывал его на ремень и всегда жил с ним на руке. Ширина палубы - 14 метров, высота, на которой висишь, - 30-40 метров. Самая верхняя точка - 58 метров. Она называется клотик, это верхушка мачты. С клотика я снимал панорамы морских просторов и в моменты захода в порт.
Сколько же времени в такой позе можно провисеть?
У меня получалось до часа. Усилия того стоят: с такой высоты получаются отменные фотографии.
Это правда, паруса на некоторых фото выглядят очень необычно, словно кринолин!
Да, паруса - штука очень красивая, мне ещё нравилось то, что они немного грязноватые, не кипенно белого цвета. Они ещё и звучат, когда висишь там, наверху! Ветер свистит, верёвки гудят, раздаётся такой необычный шум. Особенно его хорошо слышно ночью, когда тихо, выключают весь свет, чтобы у штурмана был лучше обзор горизонта, и эта махина несётся через океан со скоростью 8-9 узлов, то есть 15-17 километров в час...
17 километров в час - это не так уж и быстро...
Меня тоже поразило, что вот так, неспешным шагом, мы потихоньку земной шар по диагонали-то и обошли...
Но, конечно, я снимал не только паруса, но и людей. Прелесть в том, что всё управление судном происходит снаружи, на палубе. Особенно интересно, когда матросы залезают наверх, начинают увязывать эти паруса, поднимать их, убирать... Особенно в непогоду.
А если сильный дождь?
В дождь надевают «непромокайки». Больше всего меня поразило то, что каждая верёвочка, каждая штучка на этом корабле имеет свой смысл, назначение. Поэтому бессмысленно фотографировать там нельзя. В каждую фотографию я пытался вложить какой-то смысл. Всё подчинено какой-то идее, каждая верёвочка для чего-то нужна.
Я очень любил вечернюю съёмку - солнце играет на парусах, работает, словно подсветка. Каждый вечер залезаешь на какой-нибудь нок, или клотик, встаёшь и начинаешь снимать...
Морской болезнью не страдали на борту?
Морская болезнь быстро проходит. По крайней мере, у меня - я ведь морской человек, хотя на паруснике ходил впервые. Я в прошлом работал профессиональным водолазом. А вообще надо делом заниматься, тогда и морской болезни не будет. Все болезни - от безделья.
На море всегда влажно. Как камера Nikon вела себя в таких условиях?
Я снимал на D3Х, это замечательная камера. С ней было не страшно лезть на мачту даже во время тропического циклона: камера не намокает, что очень здорово. Более того: иногда дождь даже помогает в съёмке, делает её более художественной. Я надевал на объектив фильтр, и получалась такая слегка смазанная фотография, но в то же время фокус в определённой точке сохранялся. Когда на фильтр попадают брызги при ветре 25 метров, получается очень красиво! Хотя камера не тонула ни разу, вода на неё, конечно же, попадала. (В этой связи я бы очень хотел объяснить японцам, как надо делать водонепроницаемые неопреновые чехлы. Если бы Nikon такие штуки делал, их бы здорово раскупали!)
Чтобы сохранить камеру в таких «боевых» условиях, мне приходилось её заклеивать клейкой плёнкой для парусов, из которой делают заплатки. Потому что, когда лазаешь по мачтам, тебя мотает, а камера висит на спине, то всё время к чему-то прислоняешься, и она царапается. Недурно было бы придумать полиуретановый чехольчик для таких ситуаций. Но влагозащита у D3X отменная, лично проверил! Я, конечно, прятал камеру под куртку, но когда ты постоянно находишься на влажном воздухе, то у тебя и куртка вся мокрая, и в камеру забирается тропический циклон...
Вообще, конечно, без Nikon наша фотоэкспедиция бы не удалась!
Эта камера гениальна во многом. Прежде всего, в плане рисунка и цветопередачи. Матрица делает беспрецедентную картинку - всех конкурентов обошли! В этом рейсе были мои коллеги, которые снимали камерами конкурентов, и я считаю, что у меня картинки получились лучше - лучше разрешение, цветонасыщение. Эргономика Nikon для меня субъективно лучше, потому что я всю жизнь снимаю камерами этого типа и делаю всё «на автомате». Еще у фотоаппарата D3Х очень хороший центр - именно благодаря этому я мог снимать одной рукой. Он так грамотно сделан, что камерой можно даже управлять с помощью одного нижнего колеса - я, например, приспособился. Это гениально! Чего мне не хватало - так это чувствительности, потому что я много снимал ночью, а у D3Х максимальная чувствительность 1600. Я снимал со штатива секунды две-три, если бы у камеры была выдержка 6000, то мне пришлось бы проще, я снимал бы другие картинки. Впрочем, и те, что получились - интересные. Лунные ночи, движение парусов... Вообще, на корабле что-то двигается, а что-то статично, и этим начинаешь пользоваться, совмещать неподвижное с подвижным, смазывать людей, расставлять их по-всякому...
Если бы диапазон был больше, то было бы больше возможностей где-то снять чётко, а где-то размазать, то есть можно было бы это регулировать. Может быть, стоило взять D4, но у него меньше разрешение, а мне нужны выставочные работы, поскольку по итогам экспедиции в планах большая выставка. Вот я и выбрал D3X: картинка получается огромная, тянется хорошо, оптика тоже шикарная. Я снимал на объективы IFS 70 - 210, 17-35 и макро. Из-за недостатка места начинаешь выдумывать, что бы только не снять. Можно, например, разыграть целый театр теней. Начинаешь прикидывать: парусник идёт таким курсом, солнце будет садиться там, паруса стоят таким галсом - значит, тень будет ложиться так-то, то есть можно встать на тот нок и получится, что надо. Не понравилось - перелез на другой нок.
Какими камерами Nikon вам ещё приходилось снимать?
Я вообще плёночный фотограф, на «цифру» стал снимать буквально несколько лет назад и начал с D3Х. На плёнку снимал камерой F5, и D3Х для меня очень удобен, поскольку эти модели в части управления очень похожи.
Чем встречало вас западное полушарие?
Мне очень понравилось Монтевидео - в этом городе осталась потрясающая колониальная архитектура. Видели мы и уругвайский флот, состоящий из пяти кораблей. Вообще, это очень интересная страна. Ее президент, Хосе Мухика,
прославился на весь мир тем, что его называют самым бедным президентом. Он живёт за городом, в деревенском домике с женой и собакой. Большую часть зарплаты переводит на благотворительность, ездит на раздолбанном «Ситроене», а охраняют его два «гренадёра». В прошлом он был революционером, сидел в тюрьме, метал гранаты... Интересное место - Огненная Земля, аргентинская Ушуайя. Там недалеко от гавани есть природный парк, и я, случайно отбившись от рейнджеров, отправился по нему гулять в одиночку. Это было самое начало весны, сентябрь, снег только-только сошёл с тропинок. Следов людей совсем не попадалось.
Как вы прошли мыс Горн? Это ведь самое сложное в вашем маршруте.
Самый сложный участок - на подходе к Огненной Земле, откуда полсуток до Мыса Горн. Там всегда дрянная погода. Но нам повезло: Атлантика была спокойная, сильного шторма не было. Хотя, когда смотрели прогноз погоды, нам обещали девятиметровые волны и ветер 45 метров в секунду. И вот я ждал, что нас будет заливать, уже наметил себе точки на марсельной площадке, в общем, собрался снимать эту самую волну с фок-мачты, приготовил бокс с гидромолнией, чтобы волны накрывали, а я бы щелкал. Увы, не пригодилось. Обманули!
Вам действительно повезло. Одна моя коллега в круизе на ледоколе в этом месте сутки не могла выйти из каюты - такой силы был шторм.
Да, это место опасное - здесь встречаются Тихий и Атлантический океаны, и из-за разности «климатических потенциалов» раз в 7-8 дней здесь идут циклоны. Но когда мы подошли, его не было. Наш циклон задержался. Вообще же, у мыса Горн за всю историю мореплавания утонуло огромное количество кораблей. У нас даже была карта кораблекрушений, на которой было отмечено 95 кораблей, утонувших здесь с XVIII века. Это настоящий край света. В эпоху парусного мореплавания вероятность прохождения мыса Горн насчитывала 70%, а 30% оставались на то, что ты не вернёшься. Во Франции мы купили книгу под названием CapeHorners - так называли суда, которые могли пройти мыс Горн; так вот, существовала целая культура этого рискованного мореплавания. В книге рассказывается о том, как в старину команды готовили мачты, как эти мачты ломались, как матросы с этим справлялись...
Насколько мне известно, в наше время даже существует международная ассоциация кейпхорнеров... А какой навык все же жизненно необходим для съёмки на корабле?
Реакция! И навык репортажной съёмки. Нужно ловить момент. Казалось бы, плывёшь не очень быстро, вокруг одно море... Но всё случается очень быстро. Какая-то форма становится вдруг интересной, а уже через несколько секунд - снова неинтересной. В замкнутом пространстве надо ловить то, что есть.
Не забывайте: если вы хотите принять участие в рубрике «Я | ФОТОГРАФ», присылайте заявки нам в личную почту. Необходимые условия: использование при съёмке техники Nikon, ссылка на ваши работы, краткий рассказ о себе как фотографе. А также добавляйте наш ЖЖ в друзья, это позволит вам читать новые интересные материалы прямо в своей френд-ленте.