Мемуары. Записки инопланетянина
Окутанный фабричным дымом,
В тумане смога голубом
Город Пермь четвертым Римом
Пророс в Отечестве родном... (Виктор Дедов)
Записки инопланетянина
(Из воспоминаний Владимира Осадчука)
1. Мечта и Любовь
В тот августовский день 1975 года, я, как и тысячи выпускников по всему Советскому Союзу, прибыл к месту службы вступать во взрослую (офицерскую) жизнь. Мне достался город Пермь. Я его не выбирал. О нем ничего не ведал, да и узнал, где он находится на карте СССР только после мандатной комиссии. Во время собеседования Председатель выразился предельно просто:
- Ты сам, Владимир Васильевич, виноват. Но, учитывая твою отличную подготовку и прежние заслуги, начнешь службу замполитом роты розыска в Соликамской бригаде.
А виноват я был в том, что предположительное моё место службы (определено на предварительном распределении) должно было быть за границей Отечества.
Как мне потом рассказал отец, соответствующее ходатайство из «компетентных органов» было направлено начальнику училища. Но 30 апреля 1975 года, за месяц до госэкзаменов, ваш покорный слуга, как и все в батальоне, получил увольнительную в город Питер на двое суток. Однако, 1 мая на рассвете я был уже в сердце Карпат, в городке Косов. Нет, вы не правильно поняли - не на «спецзадание» я прибыл, а для того, чтобы сделать предложение своей голубоглазой, очаровательной гуцулочке Наталке стать моей женой. И, представляете, она согласилась! Рано утром 2 мая я улетел «на крыльях любви» в Ленинград. С Натальей Ивановной мы уже 45 лет вспоминаем «с тихой грустью» те прекрасные романтические времена.
Дорога туда и обратно была захватывающей авантюрой, которая, к счастью, закончилась удачно. В сторону Карпат я летел на почтовом самолете, на мешках со срочной корреспонденцией, с какими-то немыслимыми пересадками прямо на летном поле. На обратном пути я, уже как опытный пират, по приказу командира корабля собрал «группу статистов» из 15 бедных студентов и мы летели бесплатно на новом самолете, проходившем обкатку на маршруте Львов - Ленинград! Такое бывает раз в жизни…
Прилетели в Пулково на 20 минут раньше рейсового борта. А уже через час я докладывал дежурному по училищу о прибытии из увольнения. Помню, дежурный показал на часы (до конца увольнения оставалось 10 минут) и назидательно сказал, что так нельзя рисковать - можно опоздать. А мне подумалось: «Эх, товарищ майор, если бы вы знали, где я был всего-то 3 часа назад, и чем рискую на самом деле»...
Вот после этого всё и началось. Во-первых, от «компетентных органов» не ускользнула информация о моём авантюрном поведении. Во-вторых, оперативно было установлено, что мой будущей тесть накануне Второй мировой войны служил в польской армии и был 6 лет в немецком плену. Этого оказалось достаточно, чтобы я стал невыездным. И вместо солнечной Бразилии я попал в Пермскую конвойную дивизию.
В своей прежней жизни я рос и воспитывался в семье, где ни от дедушки, ни от отца никто и никогда не слышал ни одного слова мата. В училище, в самом начале второго курса, пытаясь подражать «бывалым солдафонам» я иногда что-то мычал в узком мужском кругу нехорошими словами. Это очень удивило командира группы старшего сержанта Каспера. Своё недоумение Юра мне высказал примерно так:
- Осадчук, сейчас ты практически один не материшься в учебной группе, за что я тебя уважаю. А если начнешь, то будешь, как все.
Я не захотел быть «как все». И с тех пор никто мата от меня не слышал. Я это рассказываю потому, что именно с нецензурной лексики и начиналось мое знакомство с Уралом.
2. Пермский троллейбус.
Выйдя из поезда с огромным чемоданом, где кроме формы ничего и не было, я сел в троллейбус. Мой путь лежал в штаб дивизии.
Надо сказать, что первые самостоятельные шаги во взрослой жизни давались мне нелегко. До этого была школа, училище - везде были наставники, учителя и командиры. А тут - сам себе начальник - в чужом городе, в красивой форме (как корнишон в банке) и кажется, что весь мир на тебя смотрит...
И тут, в уже отправляющийся троллейбус, вскочил молодой человек.
У дверей, загораживая вход, стояла немолодая, но крупнотелая женщина. И парень обратился к ней с просьбой освободить проход. Обратился громко, скороговоркой, но на «особом наречии». Его пространное обращение в переводе означало, что Дама является представителем крупного рогатого скота женского рода, только что участвовавшая в акте размножения и должна немедленно «отвалить» от двери!
Я немного ошалел от такой немыслимой наглости и грубости. Набрал в легкие воздуха, чтобы решительно призвать наглеца к ответу, как того требовали моя форма, погоны и всякие значки на груди с изображением государственных символов власти. Но, к моему изумлению, в этот момент тетенька повернулась лицом к нахалу. И резко придавив высокой грудью его худое тело к поручням, на этом же «особом наречии» сказала, что он представитель мелкого рогатого скота, и должен пойти на ту часть тела, куда, если бы он пошел, то поставил бы под сомнение свою сексуальную ориентацию. Она выразилась ещё громче, чем опоздавший парниша. Однако, в салоне троллейбуса не дернулось ни одно ухо, не повернулась ни одна голова в сторону «высоких договаривающихся сторон».
Я с ужасом понял, что попал на другую планету!? И если бы я сейчас издал хоть какой-то звук из запланированных, то тогда бы всё население этого «инопланетного» троллейбуса, наверняка, повернулось в мою сторону с возгласом: «Гринго!!!»
Мне показалось, что воздух я выпустил медленно через уши. Нестерпимо захотелось скинуть форму советского офицера с золотыми погонами и оказаться в сером ватничке, в стоптанных грязных «кирзачах», с трёхдневной щетиной на лице. Лёгкое амбрэ от самогоночки должно было дополнять мой новый воображаемый имидж…
А если без шуток, то общее душевное состояние, которое мною овладело в период весьма краткого знакомства с пермском троллейбусом, можно было выразить одной фразой: «Мама, я хочу домой!?» И это состояние не покидало меня целых 10 лет. До тех самых пор, пока в сентябре 1985 года я не услышал в предрассветной тишине позывные радио с мелодией замечательной украинской песни, известной мне с раннего детства: «Реве та стогне Дніпр широкий»...
Майор в отставке Осадчук СВ.В.,
5 апреля 2020 года, Соликамск - Полтава.
Продолжение следует...
Мечты и реальная жизнь, служба офицерская -
иногда нам казались понятиями несовместимыми...
В тумане смога голубом
Город Пермь четвертым Римом
Пророс в Отечестве родном... (Виктор Дедов)
Записки инопланетянина
(Из воспоминаний Владимира Осадчука)
1. Мечта и Любовь
В тот августовский день 1975 года, я, как и тысячи выпускников по всему Советскому Союзу, прибыл к месту службы вступать во взрослую (офицерскую) жизнь. Мне достался город Пермь. Я его не выбирал. О нем ничего не ведал, да и узнал, где он находится на карте СССР только после мандатной комиссии. Во время собеседования Председатель выразился предельно просто:
- Ты сам, Владимир Васильевич, виноват. Но, учитывая твою отличную подготовку и прежние заслуги, начнешь службу замполитом роты розыска в Соликамской бригаде.
А виноват я был в том, что предположительное моё место службы (определено на предварительном распределении) должно было быть за границей Отечества.
Как мне потом рассказал отец, соответствующее ходатайство из «компетентных органов» было направлено начальнику училища. Но 30 апреля 1975 года, за месяц до госэкзаменов, ваш покорный слуга, как и все в батальоне, получил увольнительную в город Питер на двое суток. Однако, 1 мая на рассвете я был уже в сердце Карпат, в городке Косов. Нет, вы не правильно поняли - не на «спецзадание» я прибыл, а для того, чтобы сделать предложение своей голубоглазой, очаровательной гуцулочке Наталке стать моей женой. И, представляете, она согласилась! Рано утром 2 мая я улетел «на крыльях любви» в Ленинград. С Натальей Ивановной мы уже 45 лет вспоминаем «с тихой грустью» те прекрасные романтические времена.
Дорога туда и обратно была захватывающей авантюрой, которая, к счастью, закончилась удачно. В сторону Карпат я летел на почтовом самолете, на мешках со срочной корреспонденцией, с какими-то немыслимыми пересадками прямо на летном поле. На обратном пути я, уже как опытный пират, по приказу командира корабля собрал «группу статистов» из 15 бедных студентов и мы летели бесплатно на новом самолете, проходившем обкатку на маршруте Львов - Ленинград! Такое бывает раз в жизни…
Прилетели в Пулково на 20 минут раньше рейсового борта. А уже через час я докладывал дежурному по училищу о прибытии из увольнения. Помню, дежурный показал на часы (до конца увольнения оставалось 10 минут) и назидательно сказал, что так нельзя рисковать - можно опоздать. А мне подумалось: «Эх, товарищ майор, если бы вы знали, где я был всего-то 3 часа назад, и чем рискую на самом деле»...
Вот после этого всё и началось. Во-первых, от «компетентных органов» не ускользнула информация о моём авантюрном поведении. Во-вторых, оперативно было установлено, что мой будущей тесть накануне Второй мировой войны служил в польской армии и был 6 лет в немецком плену. Этого оказалось достаточно, чтобы я стал невыездным. И вместо солнечной Бразилии я попал в Пермскую конвойную дивизию.
В своей прежней жизни я рос и воспитывался в семье, где ни от дедушки, ни от отца никто и никогда не слышал ни одного слова мата. В училище, в самом начале второго курса, пытаясь подражать «бывалым солдафонам» я иногда что-то мычал в узком мужском кругу нехорошими словами. Это очень удивило командира группы старшего сержанта Каспера. Своё недоумение Юра мне высказал примерно так:
- Осадчук, сейчас ты практически один не материшься в учебной группе, за что я тебя уважаю. А если начнешь, то будешь, как все.
Я не захотел быть «как все». И с тех пор никто мата от меня не слышал. Я это рассказываю потому, что именно с нецензурной лексики и начиналось мое знакомство с Уралом.
2. Пермский троллейбус.
Выйдя из поезда с огромным чемоданом, где кроме формы ничего и не было, я сел в троллейбус. Мой путь лежал в штаб дивизии.
Надо сказать, что первые самостоятельные шаги во взрослой жизни давались мне нелегко. До этого была школа, училище - везде были наставники, учителя и командиры. А тут - сам себе начальник - в чужом городе, в красивой форме (как корнишон в банке) и кажется, что весь мир на тебя смотрит...
И тут, в уже отправляющийся троллейбус, вскочил молодой человек.
У дверей, загораживая вход, стояла немолодая, но крупнотелая женщина. И парень обратился к ней с просьбой освободить проход. Обратился громко, скороговоркой, но на «особом наречии». Его пространное обращение в переводе означало, что Дама является представителем крупного рогатого скота женского рода, только что участвовавшая в акте размножения и должна немедленно «отвалить» от двери!
Я немного ошалел от такой немыслимой наглости и грубости. Набрал в легкие воздуха, чтобы решительно призвать наглеца к ответу, как того требовали моя форма, погоны и всякие значки на груди с изображением государственных символов власти. Но, к моему изумлению, в этот момент тетенька повернулась лицом к нахалу. И резко придавив высокой грудью его худое тело к поручням, на этом же «особом наречии» сказала, что он представитель мелкого рогатого скота, и должен пойти на ту часть тела, куда, если бы он пошел, то поставил бы под сомнение свою сексуальную ориентацию. Она выразилась ещё громче, чем опоздавший парниша. Однако, в салоне троллейбуса не дернулось ни одно ухо, не повернулась ни одна голова в сторону «высоких договаривающихся сторон».
Я с ужасом понял, что попал на другую планету!? И если бы я сейчас издал хоть какой-то звук из запланированных, то тогда бы всё население этого «инопланетного» троллейбуса, наверняка, повернулось в мою сторону с возгласом: «Гринго!!!»
Мне показалось, что воздух я выпустил медленно через уши. Нестерпимо захотелось скинуть форму советского офицера с золотыми погонами и оказаться в сером ватничке, в стоптанных грязных «кирзачах», с трёхдневной щетиной на лице. Лёгкое амбрэ от самогоночки должно было дополнять мой новый воображаемый имидж…
А если без шуток, то общее душевное состояние, которое мною овладело в период весьма краткого знакомства с пермском троллейбусом, можно было выразить одной фразой: «Мама, я хочу домой!?» И это состояние не покидало меня целых 10 лет. До тех самых пор, пока в сентябре 1985 года я не услышал в предрассветной тишине позывные радио с мелодией замечательной украинской песни, известной мне с раннего детства: «Реве та стогне Дніпр широкий»...
Майор в отставке Осадчук СВ.В.,
5 апреля 2020 года, Соликамск - Полтава.
Продолжение следует...
Мечты и реальная жизнь, служба офицерская -
иногда нам казались понятиями несовместимыми...