Мемуары. Как я учил грузинский
Сны о Грузии - вот радость!
И под утро так чиста
виноградовая сладость,
осенившая уста... (Белла Ахмадулина, 1960)
Вахтанг Мартиашвили. Старый Тбилиси.
4. Как я учил грузинский
(Из воспоминаний Виктора Лебедева. Продолжение)
Первое моё место службы в качестве офицера - Грузия, точнее - Тбилисская дивизия внутренних войск, Кутаисский полк. Здесь мне сразу пришлось учить грузинский. Абсолютное большинство прапорщиков были из местных и русского языка просто не знали. Ветераны рассказывали, что до 1973 года даже общие партийные собрания полка проводились на грузинском языке. Вот вам и «советский тоталитарный режим»...
Конечно, мы нашли компромиссное решение проблемы взаимного общения: я стал обучать контролёров и начальников караулов русскому языку, а меня секретарь парторганизации - грузинскому. Но официальный язык мне давался очень тяжело. На бытовом уровне словарный запас рос очень быстро, а вот доклад на партсобрании на грузинском за 9 лет я так ни разу и не сделал… Меня это обстоятельство не смущало, ибо даже офицеры-грузины не все владели родным языком в той степени, как функционеры из государственного аппарата.
Помню, в конце 70-х в Цулукидзе проходила районная партийная конференция.
Делегатов от полка было двое: я и командир 2-го батальона Нодари Назгаидзе. На конференции я сидел как глухо-немой: ни одного слова на этом форуме не было сказано по-русски, а я не понимал смысла выступлений. Нодари тихо смеялся надо мной. А потом предложил на перерыве уйти в ресторан. Таких, как мы «уклонистов», оказалось четверо. Наша компания нашла хорошую укромную хинкальную и засела обедать.
После третьей рюмки чачи, Назгаидзе признался, что тоже ничего не понял из отчётного доклада. Более того, предложил тост «За русский язык»! Он звучал примерно так:
- Друзья! У меня такое чувство, что мы с этими грузинскими партийными боссами разговариваем на разных языках. Перед вами - чистый грузин. Но мне легче разговаривать с вами по-русски, чем с ними - на грузинском. Ей Богу! Правда! Давайте выпьем за русский язык - он нас всех объединяет и русских, и украинцев, и грузин!
А потом, закусывая сочными хинкали, Нодари вспомнил визит Никиты Хрущёва в Грузию. Ему рассказывал эту историю отец. Дело было в мае 1961 года, в городе Махарадзе. Никита Сергеевич посетил чайную плантацию, Институт чая и субтропических культур, побывал на чайной фабрике. Глава советского государства продегустировал местный отборный, чёрный байховый чай и остался очень доволен. Даже заметил, что «грузинский чай по своему вкусу - один из лучших в мире». За обедом его угостили хинкали и показали, как их правильно есть. Блюдо, похожее на украинские вареники и русские пельмени, вождю понравилось. А вот то, что место защипа - хинкальные хвосты - не едят, а выбрасывают, привело Первого секретаря ЦК КПСС просто в бешенство!? Одним из итогов визита стало решение Совета Министров СССР сократить в 2 раза поставки пшеничной муки в Грузию, а в Кахетинской долине расширить в 10 раз посевные площади кукурузы. И не знали в ЦК Компартии Грузии, что делать от такой «любви» главного «кукурузовода» страны: смеяться или плакать…
А учить грузинский язык и традиции этой республики (как знал, что попаду туда после выпуска!) я начал ещё в училище. Основным «преподавателем» у меня был Тристан Гогичаишвили - кучерявый, рыжий, голубоглазый курсант нашей 35-й группы, который называл себя «настоящим грузином». Он был родом из Тбилиси и уже два года успел поработать надзирателем в одной из столичных тюрем. Мы с ним стали друзьями. Я ему помогал в учёбе, особенно в гуманитарных науках, а Тристан рассказывал о своей малой родине и давал первые уроки грузинского языка. Он был человеком широкой души, хорошим музыкантом и мастером «на все руки». За что его уважал комбат и наш ротный старшина Володя Редькин.
Встретились мы с «настоящим грузином» в Тбилиси, где он служил в должности оперативного работника в особом отделе соединение. Там же, в столице Грузии, на сборе заместителей командиров батальонов системы КГБ и МВД, я увидел Владимира Михайловича Редькина в чине капитана войск госбезопасности. После трех дней учебы, нас пригласил в гости капитан Гогичаишвили. Мы не смогли отказаться.
Три капитана, три однокашника просидели в подвальной, но очень уютной комнатке оперуполномоченного, с вечера до самого рассвета. Искусный винодел нас не подвел: домашнее вино и чача были отменного качества! А национальные грузинские мясные блюда всегда были вне конкуренции. Очень жаль, что эта встреча с Гогой у нас была последней. Тристан Невроевич, как и годы, проведённые на древней грузинской земле, остались в моей памяти навсегда.
5. Сковородино и Могочи - это вам не Сочи
После окончания академии я попал в Астраханский полк заместителем начальника политотдела. Тепло, как в Грузии, да плюс ещё красавица Волга под боком. Чего не служить? Но радость моя была недолгой. Через год Родина потребовала укрепить проверенными, опытными кадрами войска по Дальнему Востоку и Восточной Сибири. Так я оказался осенью 1988 года замполитом полка в славном городе Сковородино - в самой середине Транс-Сибирской магистрали. Причём все подразделения стояли прямо на «железке», как полустанки.
В Сибирской тайге особые холодные зимы. От суровых морозов уберечься практически невозможно. Тут я познал, что такое «счастье командира». Это когда на заставе за зиму от мороза ни разу не сломался глубинный насос на скважине, которая снабжает подразделение водой. Иначе солдаты будут топить снег, чтобы сварить пищу и помыться в бане!? Для этих целей ещё нужно найти чистый снежок. А снежные сугробы в окрестностях Сковородино были весьма похожи на огромные слоёные пироги бело-чёрно-коричневого цвета. Город отапливали 18 (восемнадцать, Карл!) угольных котельных!? Коптили они ужасно…
По иронии судьбы, в Академии, на государственных экзаменах по тактике, мне попался билет с вопросом по выполнению боевой задачи на примере Сковородинского полка. Колонну сводного отряда - первую заставу на машинах - я выдвинул (по карте) на 100 километров к станции «Ерофей Павлович». Благо на карте все дороги обозначены и ярко отмечены. Я получил оценку «хорошо»! Даже преподаватели не знали, что этой дорогой до «Ерофея» можно проехать только зимой, и то, если её прочистит тяжёлый танковый бульдозер!? В остальное время года туда никто и не суётся!? Но об этом я узнал только года через полтора, когда лично прошёлся по этому маршруту… Вот в такие места занесла меня нелёгкая офицерская судьба после Москвы и Астрахани.
Не случайно аборигены говорили про «железку» так: «Бог создал Крым и Сочи, а чёрт - Сковородино и Могочи, да в придачу - Магдагачу». Батальоны, роты и заставы располагались в районе вечной мерзлоты и обеспечивались всем необходимым исключительно рабочими поездами-«бичевозами». Плечо до станции Могоча (правый фланг полка) - 340 километров, до левого фланга, станции Магдагача - 160 километров. Итого: 500 километров железной дороги вместе с коммуникациями (мостами, тоннелями, станциями и акведуками) обеспечивал охрану и оборону мой полк. Два года, проведённых здесь, стали своеобразной стажировкой перед службой на главной дороге Сибири - на БАМе.
6. БАМ и дембельский аккорд
В 1994 году я принял должность начальника политотдела Тындинской (БАМовской) дивизии.
Красивейший город Тынду, чем-то похожий на Питер, построили бамовцы - особый народ, основу которого составили комсомольцы 70-х годов! Штаб соединения располагался именно здесь - в самом сердце Байкало-Амурской магистрали. Полоса охвата растянулась от станции Лена Восточная до Комсомольска-на-Амуре на 4500 километров! Да, вы правильно посчитали, она превышала полковые масштабы почти в 10 раз…
Соединение само по себе было уникальным. В его состав входило несколько линейных частей, охранявших железную дорогу, коммуникации и прилегающую территорию. Кроме того, в штате дивизии находились госпиталь на 400 коек, отдельный учебный батальон по подготовке водолазов, два дивизиона бронепоездов и морской отряд сторожевых кораблей! В истории внутренних войск подобных соединений больше никогда (ни раньше, ни позже) не было. Управлять такой махиной было тяжело. Но о грустном вспоминать не хочется, а весёлого в период распада СССР было мало.
В это непростое время мы сдружились с Юрой Каспером, как однокашники-«бадеевцы». Он был ветераном дивизии, пользовался среди коммунистов заслуженным авторитетом и успешно трудился ответственным секретарём партийной комиссии. Юрий Петрович был одним из немногих офицеров, кто был награждён медалью «За строительство Байкало-Амурской магистрали», кто не боялся зайти к командиру дивизии для решения сложных, наболевших вопросов. При ликвидации политорганов в Вооружённых Силах в 1992 году полковник Каспер сдал партийные дела и был назначен начальником отделения боевой подготовки. Так и шли мы с Юрой в одной упряжке, пока его не перевели в Главк, а меня - в Пермский военный институт.
Здесь я должен выразить искреннюю благодарность за поддержку ещё одному «бадеевцу», генерал-майору Сиренко Борису Александровичу. В 1995 году он стал заместителем командующего Восточным округом внутренних войск. И это с его лёгкой руки я получил перевод на равнозначную должность в Пермь, можно сказать: вернулся на Большую Землю, о чём мы с женой могли только мечтать! Оказалось, что благодаря друзьям-однокашникам, даже самые невыполнимые мечты сбываются! Вот что значит «Бадеевское Братство»!
В Перми начался мой тихий и спокойный «дембельский аккорд», который растянулся на 10 лет.
Должность заместителя начальника института по работе с личным составом высокая и ответственная, но действуешь ты здесь строго по расписанию и утверждённому графику. Даже в Сочи мы выезжали несколько раз в командировку - сопровождали команду КВН института на Всероссийский фестиваль клуба весёлых и находчивых! Кто бы мог подумать об этом, находясь на БАМе?
Кроме того, вместе со мной в Пермском военном институте внутренних войск трудились ещё два «бадеевца»: Василий Исаки и Сергей Егоров. Иногда мы встречались маленькой компанией в моём кабинете, пили чай и с удовольствием вспоминали учёбу в Высшем политическом, дождливый Питер, добрых друзей, учителей и командиров и на душе становилось теплей!
Подполковник Егоров преподавал экономику на кафедре гуманитарных наук. Отличался скрупулёзностью в изложении предмета и бесконечной терпимостью к недостаткам учеников, за что снискал глубокое уважение у курсантов - будущих интендантов, автомобилистов и даже оружейников. Последний раз мы с ним виделись на его полувековом юбилее в 2004 году. Жаль, что с тех пор Сергей ни разу не приезжал на встречи с ветеранами института, перестал общаться с однокашниками по ВПУ.
Василий Иванович Исаки в стенах института вырос с майора до полковника.
А начинал с должности замполита батальона курсантов. Вместе с командиром - полковником Анатолием Ивановичем Бураковым - они вошли в историю Пермского ВИ ВВ МВД России, как руководители первого выпуска! Затем Василий Иванович возглавил отделение психологического сопровождения учебного процесса. Заслуженно стал одним из лучших специалистов по профессиональному отбору кандидатов в ВУЗы внутренних войск.
В январе 2003 года с полковником Исаки мы устроили праздник для всего института: отметили объединённый юбилей. На двоих с Василием нам исполнилось 100 лет и по этому случаю гуляло всё офицерское собрание вместе с жёнами! Такие мероприятия запоминаются на всю оставшуюся жизнь…
Мой «дембельский аккорд» закончился в 2007 году. Теперь с женой, Людмилой Павловной, мы проживаем в настоящем курортном городе - Ессентуках. Это я расцениваю как награду за все наши многолетние скитания по Грузии, Сибири и Уралу. У нас шестеро внуков, а три года назад я стал первым в бадеевском батальоне прадедушкой! Есть кому продолжать славные офицерские традиции династии Лебедевых!
Полковник в отставке Виктор Лебедев,
27 декабря 2019 года, Ленинград - Ессентуки.
Продолжение. Начало здесь:
https://nikolay-suslov.livejournal.com/1198035.html
Доброго вечерочка, братья и сёстры!
Со Сретеньем вас, дорогие мои!
И под утро так чиста
виноградовая сладость,
осенившая уста... (Белла Ахмадулина, 1960)
Вахтанг Мартиашвили. Старый Тбилиси.
4. Как я учил грузинский
(Из воспоминаний Виктора Лебедева. Продолжение)
Первое моё место службы в качестве офицера - Грузия, точнее - Тбилисская дивизия внутренних войск, Кутаисский полк. Здесь мне сразу пришлось учить грузинский. Абсолютное большинство прапорщиков были из местных и русского языка просто не знали. Ветераны рассказывали, что до 1973 года даже общие партийные собрания полка проводились на грузинском языке. Вот вам и «советский тоталитарный режим»...
Конечно, мы нашли компромиссное решение проблемы взаимного общения: я стал обучать контролёров и начальников караулов русскому языку, а меня секретарь парторганизации - грузинскому. Но официальный язык мне давался очень тяжело. На бытовом уровне словарный запас рос очень быстро, а вот доклад на партсобрании на грузинском за 9 лет я так ни разу и не сделал… Меня это обстоятельство не смущало, ибо даже офицеры-грузины не все владели родным языком в той степени, как функционеры из государственного аппарата.
Помню, в конце 70-х в Цулукидзе проходила районная партийная конференция.
Делегатов от полка было двое: я и командир 2-го батальона Нодари Назгаидзе. На конференции я сидел как глухо-немой: ни одного слова на этом форуме не было сказано по-русски, а я не понимал смысла выступлений. Нодари тихо смеялся надо мной. А потом предложил на перерыве уйти в ресторан. Таких, как мы «уклонистов», оказалось четверо. Наша компания нашла хорошую укромную хинкальную и засела обедать.
После третьей рюмки чачи, Назгаидзе признался, что тоже ничего не понял из отчётного доклада. Более того, предложил тост «За русский язык»! Он звучал примерно так:
- Друзья! У меня такое чувство, что мы с этими грузинскими партийными боссами разговариваем на разных языках. Перед вами - чистый грузин. Но мне легче разговаривать с вами по-русски, чем с ними - на грузинском. Ей Богу! Правда! Давайте выпьем за русский язык - он нас всех объединяет и русских, и украинцев, и грузин!
А потом, закусывая сочными хинкали, Нодари вспомнил визит Никиты Хрущёва в Грузию. Ему рассказывал эту историю отец. Дело было в мае 1961 года, в городе Махарадзе. Никита Сергеевич посетил чайную плантацию, Институт чая и субтропических культур, побывал на чайной фабрике. Глава советского государства продегустировал местный отборный, чёрный байховый чай и остался очень доволен. Даже заметил, что «грузинский чай по своему вкусу - один из лучших в мире». За обедом его угостили хинкали и показали, как их правильно есть. Блюдо, похожее на украинские вареники и русские пельмени, вождю понравилось. А вот то, что место защипа - хинкальные хвосты - не едят, а выбрасывают, привело Первого секретаря ЦК КПСС просто в бешенство!? Одним из итогов визита стало решение Совета Министров СССР сократить в 2 раза поставки пшеничной муки в Грузию, а в Кахетинской долине расширить в 10 раз посевные площади кукурузы. И не знали в ЦК Компартии Грузии, что делать от такой «любви» главного «кукурузовода» страны: смеяться или плакать…
А учить грузинский язык и традиции этой республики (как знал, что попаду туда после выпуска!) я начал ещё в училище. Основным «преподавателем» у меня был Тристан Гогичаишвили - кучерявый, рыжий, голубоглазый курсант нашей 35-й группы, который называл себя «настоящим грузином». Он был родом из Тбилиси и уже два года успел поработать надзирателем в одной из столичных тюрем. Мы с ним стали друзьями. Я ему помогал в учёбе, особенно в гуманитарных науках, а Тристан рассказывал о своей малой родине и давал первые уроки грузинского языка. Он был человеком широкой души, хорошим музыкантом и мастером «на все руки». За что его уважал комбат и наш ротный старшина Володя Редькин.
Встретились мы с «настоящим грузином» в Тбилиси, где он служил в должности оперативного работника в особом отделе соединение. Там же, в столице Грузии, на сборе заместителей командиров батальонов системы КГБ и МВД, я увидел Владимира Михайловича Редькина в чине капитана войск госбезопасности. После трех дней учебы, нас пригласил в гости капитан Гогичаишвили. Мы не смогли отказаться.
Три капитана, три однокашника просидели в подвальной, но очень уютной комнатке оперуполномоченного, с вечера до самого рассвета. Искусный винодел нас не подвел: домашнее вино и чача были отменного качества! А национальные грузинские мясные блюда всегда были вне конкуренции. Очень жаль, что эта встреча с Гогой у нас была последней. Тристан Невроевич, как и годы, проведённые на древней грузинской земле, остались в моей памяти навсегда.
5. Сковородино и Могочи - это вам не Сочи
После окончания академии я попал в Астраханский полк заместителем начальника политотдела. Тепло, как в Грузии, да плюс ещё красавица Волга под боком. Чего не служить? Но радость моя была недолгой. Через год Родина потребовала укрепить проверенными, опытными кадрами войска по Дальнему Востоку и Восточной Сибири. Так я оказался осенью 1988 года замполитом полка в славном городе Сковородино - в самой середине Транс-Сибирской магистрали. Причём все подразделения стояли прямо на «железке», как полустанки.
В Сибирской тайге особые холодные зимы. От суровых морозов уберечься практически невозможно. Тут я познал, что такое «счастье командира». Это когда на заставе за зиму от мороза ни разу не сломался глубинный насос на скважине, которая снабжает подразделение водой. Иначе солдаты будут топить снег, чтобы сварить пищу и помыться в бане!? Для этих целей ещё нужно найти чистый снежок. А снежные сугробы в окрестностях Сковородино были весьма похожи на огромные слоёные пироги бело-чёрно-коричневого цвета. Город отапливали 18 (восемнадцать, Карл!) угольных котельных!? Коптили они ужасно…
По иронии судьбы, в Академии, на государственных экзаменах по тактике, мне попался билет с вопросом по выполнению боевой задачи на примере Сковородинского полка. Колонну сводного отряда - первую заставу на машинах - я выдвинул (по карте) на 100 километров к станции «Ерофей Павлович». Благо на карте все дороги обозначены и ярко отмечены. Я получил оценку «хорошо»! Даже преподаватели не знали, что этой дорогой до «Ерофея» можно проехать только зимой, и то, если её прочистит тяжёлый танковый бульдозер!? В остальное время года туда никто и не суётся!? Но об этом я узнал только года через полтора, когда лично прошёлся по этому маршруту… Вот в такие места занесла меня нелёгкая офицерская судьба после Москвы и Астрахани.
Не случайно аборигены говорили про «железку» так: «Бог создал Крым и Сочи, а чёрт - Сковородино и Могочи, да в придачу - Магдагачу». Батальоны, роты и заставы располагались в районе вечной мерзлоты и обеспечивались всем необходимым исключительно рабочими поездами-«бичевозами». Плечо до станции Могоча (правый фланг полка) - 340 километров, до левого фланга, станции Магдагача - 160 километров. Итого: 500 километров железной дороги вместе с коммуникациями (мостами, тоннелями, станциями и акведуками) обеспечивал охрану и оборону мой полк. Два года, проведённых здесь, стали своеобразной стажировкой перед службой на главной дороге Сибири - на БАМе.
6. БАМ и дембельский аккорд
В 1994 году я принял должность начальника политотдела Тындинской (БАМовской) дивизии.
Красивейший город Тынду, чем-то похожий на Питер, построили бамовцы - особый народ, основу которого составили комсомольцы 70-х годов! Штаб соединения располагался именно здесь - в самом сердце Байкало-Амурской магистрали. Полоса охвата растянулась от станции Лена Восточная до Комсомольска-на-Амуре на 4500 километров! Да, вы правильно посчитали, она превышала полковые масштабы почти в 10 раз…
Соединение само по себе было уникальным. В его состав входило несколько линейных частей, охранявших железную дорогу, коммуникации и прилегающую территорию. Кроме того, в штате дивизии находились госпиталь на 400 коек, отдельный учебный батальон по подготовке водолазов, два дивизиона бронепоездов и морской отряд сторожевых кораблей! В истории внутренних войск подобных соединений больше никогда (ни раньше, ни позже) не было. Управлять такой махиной было тяжело. Но о грустном вспоминать не хочется, а весёлого в период распада СССР было мало.
В это непростое время мы сдружились с Юрой Каспером, как однокашники-«бадеевцы». Он был ветераном дивизии, пользовался среди коммунистов заслуженным авторитетом и успешно трудился ответственным секретарём партийной комиссии. Юрий Петрович был одним из немногих офицеров, кто был награждён медалью «За строительство Байкало-Амурской магистрали», кто не боялся зайти к командиру дивизии для решения сложных, наболевших вопросов. При ликвидации политорганов в Вооружённых Силах в 1992 году полковник Каспер сдал партийные дела и был назначен начальником отделения боевой подготовки. Так и шли мы с Юрой в одной упряжке, пока его не перевели в Главк, а меня - в Пермский военный институт.
Здесь я должен выразить искреннюю благодарность за поддержку ещё одному «бадеевцу», генерал-майору Сиренко Борису Александровичу. В 1995 году он стал заместителем командующего Восточным округом внутренних войск. И это с его лёгкой руки я получил перевод на равнозначную должность в Пермь, можно сказать: вернулся на Большую Землю, о чём мы с женой могли только мечтать! Оказалось, что благодаря друзьям-однокашникам, даже самые невыполнимые мечты сбываются! Вот что значит «Бадеевское Братство»!
В Перми начался мой тихий и спокойный «дембельский аккорд», который растянулся на 10 лет.
Должность заместителя начальника института по работе с личным составом высокая и ответственная, но действуешь ты здесь строго по расписанию и утверждённому графику. Даже в Сочи мы выезжали несколько раз в командировку - сопровождали команду КВН института на Всероссийский фестиваль клуба весёлых и находчивых! Кто бы мог подумать об этом, находясь на БАМе?
Кроме того, вместе со мной в Пермском военном институте внутренних войск трудились ещё два «бадеевца»: Василий Исаки и Сергей Егоров. Иногда мы встречались маленькой компанией в моём кабинете, пили чай и с удовольствием вспоминали учёбу в Высшем политическом, дождливый Питер, добрых друзей, учителей и командиров и на душе становилось теплей!
Подполковник Егоров преподавал экономику на кафедре гуманитарных наук. Отличался скрупулёзностью в изложении предмета и бесконечной терпимостью к недостаткам учеников, за что снискал глубокое уважение у курсантов - будущих интендантов, автомобилистов и даже оружейников. Последний раз мы с ним виделись на его полувековом юбилее в 2004 году. Жаль, что с тех пор Сергей ни разу не приезжал на встречи с ветеранами института, перестал общаться с однокашниками по ВПУ.
Василий Иванович Исаки в стенах института вырос с майора до полковника.
А начинал с должности замполита батальона курсантов. Вместе с командиром - полковником Анатолием Ивановичем Бураковым - они вошли в историю Пермского ВИ ВВ МВД России, как руководители первого выпуска! Затем Василий Иванович возглавил отделение психологического сопровождения учебного процесса. Заслуженно стал одним из лучших специалистов по профессиональному отбору кандидатов в ВУЗы внутренних войск.
В январе 2003 года с полковником Исаки мы устроили праздник для всего института: отметили объединённый юбилей. На двоих с Василием нам исполнилось 100 лет и по этому случаю гуляло всё офицерское собрание вместе с жёнами! Такие мероприятия запоминаются на всю оставшуюся жизнь…
Мой «дембельский аккорд» закончился в 2007 году. Теперь с женой, Людмилой Павловной, мы проживаем в настоящем курортном городе - Ессентуках. Это я расцениваю как награду за все наши многолетние скитания по Грузии, Сибири и Уралу. У нас шестеро внуков, а три года назад я стал первым в бадеевском батальоне прадедушкой! Есть кому продолжать славные офицерские традиции династии Лебедевых!
Полковник в отставке Виктор Лебедев,
27 декабря 2019 года, Ленинград - Ессентуки.
Продолжение. Начало здесь:
https://nikolay-suslov.livejournal.com/1198035.html
Доброго вечерочка, братья и сёстры!
Со Сретеньем вас, дорогие мои!