Мемуары. "Ижмаш" и ВПУ МВД СССР
Словно именно я был такая-то мать,
всех всегда посылали ко мне.
Я обязан был все до конца понимать
в этой сложной и длинной войне... (Борис Слуцкий, "Политрук")
Виктор Аркадьевич Лебедев: курсант 1971, лейтенант 1975. Ленинград.
Мой путь в политруки
(Из воспоминаний Виктора Лебедева)
1. Карашур, «Ижмаш» и здоровая дедовщина
Моя малая родина - деревенька Карашур в Можгинском районе Удмуртской Республики.
Расположена на высоком берегу реки Сарсак. Красивые места, я вам скажу, друзья! Жил я там с ранних лет в семье деда по отцовской линии Михаила Ивановича Лебедева. Именно от него - могучего сельского кузнеца, фронтовика-орденоносца я получил мужское воспитание. Дед Михаил прошёл с боями от Сталинграда до Вены и был демобилизован в начале 1945 по ранению. Его солдатские рассказы и фронтовые байки глубоко запали в мою душу. Немудрено, что с детства я мечтал стать профессиональным военным.
Учился прилежно, прошёл «славный путь активиста-общественника» от командира звена октябрят до секретаря комитета ВЛКСМ школы. Разочарования пришли сразу после получения аттестата зрелости. Медицинская комиссия признала меня негодным для поступления в военное училище, по причине врожденного плоскостопия!? Как говорится, удар ниже пояса.
Конечно, я претендовал на поступление в Высшую комсомольскую школу при ЦК ВЛКСМ. Но в 1970 году на всю Удмуртию выделили всего одно место для поступления, и то, кандидат должен был иметь опыт работы не менее двух лет и высшее образование. Мечты рушились...
Впервые я отправился на поиски счастья в Ленинград. Но и здесь меня подстерегала неудача: одного балла не хватило для поступления в Академию Гражданской авиации!? А во мне уже горело страстное желание пополнить ряды авиаторов в Поволжском регионе...
Так судьба меня заставила придти на прославленный завод «Ижмаш», где трудился Главным конструктором стрелкового оружия Михаил Тимофеевич Калашников. Первая моя должность - «наладчик автоматов холодной высадки». Почти месяц ушёл на изучение азов производства и приобретение необходимых профессиональных навыков. Группа бывших школьников под чутким руководством технологов и рабочих-наставников старшего поколения освоилась в коллективе быстро. Но с первой получки молодые специалисты «отстегнули» наставникам на застолье с выпивкой. Такая традиция на заводе - добрая «рабочая дедовщина»! При этом, день «пополнения рабочего класса цеха» старики отпраздновали отдельно, дабы молодежь не совращать, так как нам не было еще 18 лет. Вот так началась моя рабочая биография.
Была ещё одна традиция в цехе. По окончании смены многие рабочие имели обыкновение захаживать в «шайбу». Так называли павильоны круглой формы, где размещались советские мини-кафе, помните: «рюмочные» или «закусочные». Устанавливались они в шаговой доступности от проходной завода. Здесь можно было выпить стакан портвейна или рюмку водки под недорогую лёгкую закуску. Мне эти посиделки не понравились. Я культурно ретировался - поступил в заводской «Народный хор металлургов» и не прогадал. С концертами по выходным дням я объездил многие районы республики. Без всякой пьянки получал удовольствие, приобщаясь к высокому искусству!
Проработал я на «Ижмаше» десять месяцев. В конце мая 1971 года военкомат вдруг среди бела дня, во время обеда, прислал курьера, чтобы он вручил рабочим, кому исполнилось 18 лет, повестки на призыв в армию. Всё получилось, как в июне 1941-го, ей Богу! Нам четверым «счастливчикам» дали 36 часов, чтобы рассчитаться с заводом и прибыть на городской сборный пункт. Начальник цеха, Николай Щербаков, был сильно удивлён происходящим, но ничего изменить уже не мог. Наверное, он понял, что военкомат не выполнял план призыва...
2. Полковник Верёвкин и ВПУ МВД СССР
С городского сборного пункта Ижевского военкомата нашу последнюю партию майского призыва (40 человек) отправили во внутренние войска, в Ленинградский полк по охране важных государственных объектов.
Встреча с Ленинградом осталась у меня в памяти ярким пятном, как-будто это было вчера! Среди белой ночи 30 мая мы прибыли на Московский вокзал. Два армейских автобуса проследовали через весь Невский проспект и подъехали к Дворцовой набережной. И я впервые в жизни увидел удивительное зрелище - разведение мостов. Слева мост лейтенанта Шмидта был уже разведен, Дворцовый только начал разводиться. Старший команды - весьма упитанный высокий майор дал команду выдвинуться к Троицкому мосту, но тот также стал поднимать свой пролёт вверх. Мы вновь вернулись к Дворцовому и почти час наблюдали проход вереницы кораблей по Большой Неве. Для меня это было ново, удивительно и интересно.
Учебный сбор проходил в поселке Шувалово, на территории старого имения, напротив Суздальских озер. Нас разместили в историческом доме 19 века. Белые ночи по началу меня сильно раздражали - засыпал мучительно долго. Но затем я к ним привык - человек ко многому привыкает, а советский солдат - тем более. Сон нормализовался, несмотря на «упорство комаров в их борьбе за произведение потомства и высасывания крови из новобранцев» …
Уже на «учебке» меня заметили командир части полковник Александр Верёвкин. На заседании комиссии, где шёл отбор кандидатов на курсы сержантов и на учёбу в военные учебные заведения, мне предложили поступать в Саратовское командное училище. Я отказался, сославшись на то, что собираюсь поступать после службы в институт, а в «офицеры» не годен. Тем более, что в Саратове училище имеет статус среднего. Мой ответ немного разозлил командира полка. И он тут же дал команду начальнику штаба оформить документы на рядового Лебедева в Высшее политическое училище МВД СССР:
«Если не хочет стать командиром, пусть учится на комиссара!»
Эти слова командира полка чётко врезались в мою память. Мне осталось только ответить «есть». Более того, проблему со здоровьем военные хирурги тоже решили положительно, признали годным для поступления в училище. По этой причине в учебную часть по подготовке младших командиров я не попал. Меня направили в батальон по охране важных государственных объектов, где я служил до отправки на абитуриентские сборы.
Здесь царила атмосфера настоящего воинского коллектива. Бытовые условия были идеальные! Посуда в столовой из нержавеющей стали, сервировка столов - индивидуальная, за столом сидели четверо, причем из разных призывов. Самый старший порцию масла отдавал мне, как новобранцу. Традиционной привилегией считалось старослужащему солдату быть исключительно чистоплотным, коротко стриженным, выбритым, в наглаженным обмундировании и начищенными до блеска сапогами. Было с кого брать пример. Некоторые умудрялись бархотку с сапожной щеткой и кремом носить в сумке для магазинов, будучи в составе караула. Офицеры роты были всегда рядом - взвод мог убыть из казармы только под руководством командира.
Перед самым направлением в училище один из сержантов, после отбоя в канцелярии роты решил проверить меня на «вшивость» с имитацией удара кулаком в грудь. Мне было больно. Не долго думая, я вытащил из кармана перочинный нож и пригрозил сержанту Назарову, что ночью его зарежу!? Он попятился назад. Стоявшие рядом сержанты Вихарев, Пальчик и Кулак опешили. Сержант Назаров в эту ночь не спал. Вихарев, как земляк, упросил меня об инциденте никому не докладывать. Но «шила в мешке не утаишь»! О ночном инциденте узнали мои земляки на второй день и мой авторитет стал неприкасаемым.
Поступать в училище первоначально я не хотел, но решение командира части надо было выполнять. И на сборах после общения со многими «старослужащими» абитуриентами у меня созрело устойчивое желание всё-таки использовать предоставленный шанс выучиться на офицера-политработника. Мне удалось успешно сдать экзамены и стать курсантом. Спасибо говорю Александру Семёновичу Верёвкину, который отправил меня в ВПУ МВД СССР и определил мою судьбу!
3. Из жизни 35-й учебной группы
Спустя 45 лет, листая выпускной альбом, я вспоминаю с удовольствием многие моменты нашей четырёхлетней закалки в составе 35-й группы. Некоторых курсантов-однокашников хочется отметить по имени-отчеству, с благодарностью и признательностью.
Самыми уважаемыми в группе были сверхсрочники Владимир Тимофеевич Мельников и Владимир Евгеньевич Голубев. Штангист-разрядник старший сержант Голубев на первом курсе стал парторгом, учился отлично и имел все основания для прекрасной карьеры в войсках. Но скоропостижно в 1976 году ушел в мир иной - жалко. Старшина Мельников, как прирождённый настоящий наставник, всегда мог дать дельный совет по самым сложным проблемам, за что я ему очень благодарен и желаю доброго здоровья.
Старшина сверхсрочной службы Александр Аркадьевич Солдаткин, как третий командир нашей непростой группы, стоит особняком. Он быстро навёл порядок в учебном коллективе и добился уважения среди подчинённых. Кроме того, как опытный хозяйственник и заядлый автомобилист, наш старшина курировал класс автомобильной подготовки. Часто туда выделялись курсанты для уборки после занятий или мелкого ремонта наглядных пособий. В разрезанном бензобаке макета машины «ГАЗ-51» он хранил личный «НЗ» - неприкосновенный запас - бутылку портвейна и две большие луковицы. Мне, при ремонте макета, случайно удалось найти этот тайник. Вино вылил, а бутылку заполнил водой из-под крана. Я не знал, чей это тайник, но его следы пропали. Об этом Саша Солдаткин как-то при встрече рассказал, сокрушаясь, что однажды кто-то выпил его припрятанное вино. Тут уж мне пришлось признаться, что воду наливал я. Мы от души посмеялись, и на этом история закончилась. С большим уважением отношусь к нему и сожалею, что Александра Аркадьевича уже нет в наших рядах.
Среди командиров отделений своим спокойствием и вдумчивостью выделялся сержант Леонид Мазур.
Коммунист, спортсмен и прекрасный семьянин! К сожалению, мы с ним ни разу после выпуска не встречались, но его прохождение по служебной лестнице знаю. Этот талантливый офицер первым из нашего батальона окончил Академию и первым из выпуска стал начальником политотдела дивизии в марте 1990 года. И это - в спецчастях, где конкуренция при выдвижении на такие должности очень высока. Лёня женился рано, по-моему, на втором курсе. А в увольнение даже женатых отпускали не каждый день. И ему приходилось в рапортах «изъяснять причину необходимости» нахождения с семьей. Насколько я помню, он несколько раз «ездил» в городскую библиотеку имени Салтыкова-Щедрина для написания курсовой работы, потом на «примерку костюма», а последний раз даже на примерку «спортивных трусов», которые он якобы шил в ателье. Смешно и горько, но таковы были условия нашей учёбы.
Особые отношения у меня сложились с новгородскими ребятами: Костей Ивановым и Серёжей Скукиным, Колей Сусловым и Володей Шумиловым. Эта четвёрка отличалась своей сплочённостью и неординарностью. Каждый из них имел свой взгляд на мир, отстаивал свою точку зрения, но вместе держались крепко и в обиду друг друга никогда не давали. Я с ними общался всегда с большим интересом - это были очень увлечённые люди. А увлечения у каждого из новгородцев были разные и они, не замечая того, дополняли друг друга.
Константин отличался интеллигентностью и рассудительностью. Хорошо знал разговорный английский, увлекался изобразительным искусством, разбирался в современном кинематографе. С ним приятно было ходить в музеи и на выставки картин - он легко заменял нам экскурсовода!
Сергей серьёзно занимался спортом. Ему было по душе летнее многоборье ГТО и гиревое двоеборье. Он неоднократно становился чемпионом училища в соревнованиях по гиревому спорту. В войсках, в 1979 году, старший лейтенант Скукин выполнил нормы «мастера спорта» по офицерскому пятиборью, став чемпионом ВВ МВД СССР. Жаль, что военную карьеру этому незаурядному человеку испортила неудержимая тяга к спиртному…
Володя был фанатом «Битлз». Он владел замечательной коллекцией фотографий и магнитофонных записей почти всех песен «ливерпульской четвёрки». Иногда он допускал меня в свои «закрома», включал магнитофон и давал послушать последние хиты. Так мы приобщались к западной (запрещённой тогда в Союзе!) популярной музыке и культуре. А курсант Шумилов получил прозвище «попсовик».
Николай - признанный театрал. Учился хорошо и занимался вместе с Сергеем Скукиным многоборьем ГТО. На втором курсе был единодушно избран ещё и комсгруппоргом. Но каждое увольнение посвящал какому-то новому питерскому театру. Скромный, тихий деревенский парень таким образом расширял свой культурный кругозор и некоторые товарищи следовали его примеру. С девушками в общежитиях он не знакомился: его избранница ждала в родном селе под Новгородом все четыре года учёбы. В июле 1975 года я присутствовал на свадьбе лейтенанта Суслова в селе Бронница и с удовольствием познакомился с его женой Татьяной. Красивая и добрая женщина стала настоящей боевой подругой советского офицера. Она родила Николаю четверых детей, мужественно перенесла все тяготы службы мужа на Урале и в Сибири, его командировки на Кавказ. Очень жаль, что Танюша рано ушла из жизни - онкология не оставила шансов на спасение. Вечная память...
Большим авторитетом, и не только в группе, пользовался старший сержант Сергей Данилович Кучерявый - очень способный художник-самоучка, редактор стенной газеты батальона «Дорогой комиссаров» и сатирического листка группы «Апперкот», юморист и просто хороший, отзывчивый товарищ. В 80-х годах мы вели активную переписку. Особенно в период с 1988 по 1992 год, когда Сергей трудился заместителем начальника известной в Союзе турбазе внутренних войск «Тополёк», а мне с семьёй пришлось «выживать» в Восточной Сибири, в знаменитом Сковородинском полку, а потом осваивать БАМ. Я искренне ему благодарен за моральную поддержку в это трудное для меня время.
Самым близким другом стал для меня Валера Суржик, с которым мы сидели за одним столом все четыре года. Этот крепкий сахалинский мужичок был мастером на все руки и участвовал во многих добрых делах в батальоне. Серьёзно занимался спортом - прекрасно бегал на лыжах зимой, а летом осваивал длинные дистанции с Сергеем Скукиным, убегая в выходные дни аж в Петродворец - за 10 километров от училища. Я сам не любитель бега. Мне кроссы и марши давались тяжело. Но я всегда мог рассчитывать на помощь соседа по парте! Валера однажды на марш-броске на 6 километров даже вещмешок мой тащил до финиша и меня - за ремень. Поддержал он меня и на свадьбе - согласился быть свидетелем нашего торжественного бракосочетания с Людмилой Чёрной в 1975 году. Жаль, что после выпуска судьба нас разбросала в разные концы Союза: я уехал в Грузию, в Кутаиси, а Валера отправился в Сибирь, в закрытый город Томск-7. Вот уже 45 лет мы с ним не виделись, общаемся только по телефону...
Дружеские отношения у меня сложились и с армянской диаспорой «бадеевцев»: курсантами Аветисяном, Налбандяном и Ханамиряном. Летом 1973 года на каникулах в компании с Виктором Лавриновичем мы были по их приглашению две недели в гостеприимной Армении. Прекрасно отдохнули на озере Севан. Кроме того, мне удалось познакомиться с интеллигентной семьей Гриши Налбандяна - одарённого курсанта нашей боевой 35-й группы. Видел его деда - чемпиона Франции по боксу, который вернулся в Армению, на родину предков. Он меня просто очаровал рассказами о Париже! Потом мы вместе слушали пластинки с записями Мирей Матье и Шарля Азнавура. А Гриша с гордостью показал свою пластинку, которая была записана на армянском радио ещё в 1970 году. Так неожиданно я узнал о незаурядном таланте своего друга, с кем учился в одном отделении.
Именно в Ереване в августе 1973 года я увидел впервые живого советского наркомана. В длинной и плотной очереди в авиа кассу из заднего кармана брюк у Лавриновича невзрачный молодой человек пытался вытащить кошелёк. К счастью, Виктор за руку поймал воришку. А рядом стояли наши боевые товарищи Гриша и Ашот - они не дали вору убежать. Гражданина «скрутили» и быстро сопроводили в милицию, составили акт. В карманах задержанного нашли таблетки «Ноксирон», содержащие наркотики. На очередную партию препарата у него не было денег, решил поживиться за счет чужих. Нас поблагодарили за бдительность. В отделении милиции сказали, что задержание наркомана для них очень редкий случай… Вот были времена! С 1971 по 1975 учились мы на политруков...
Продолжение следует...
Полковник в отставке Виктор Лебедев,
27 декабря 2019 года, Ленинград - Ессентуки.
Нескучного воскресного вечера, братья и сёстры!
всех всегда посылали ко мне.
Я обязан был все до конца понимать
в этой сложной и длинной войне... (Борис Слуцкий, "Политрук")
Виктор Аркадьевич Лебедев: курсант 1971, лейтенант 1975. Ленинград.
Мой путь в политруки
(Из воспоминаний Виктора Лебедева)
1. Карашур, «Ижмаш» и здоровая дедовщина
Моя малая родина - деревенька Карашур в Можгинском районе Удмуртской Республики.
Расположена на высоком берегу реки Сарсак. Красивые места, я вам скажу, друзья! Жил я там с ранних лет в семье деда по отцовской линии Михаила Ивановича Лебедева. Именно от него - могучего сельского кузнеца, фронтовика-орденоносца я получил мужское воспитание. Дед Михаил прошёл с боями от Сталинграда до Вены и был демобилизован в начале 1945 по ранению. Его солдатские рассказы и фронтовые байки глубоко запали в мою душу. Немудрено, что с детства я мечтал стать профессиональным военным.
Учился прилежно, прошёл «славный путь активиста-общественника» от командира звена октябрят до секретаря комитета ВЛКСМ школы. Разочарования пришли сразу после получения аттестата зрелости. Медицинская комиссия признала меня негодным для поступления в военное училище, по причине врожденного плоскостопия!? Как говорится, удар ниже пояса.
Конечно, я претендовал на поступление в Высшую комсомольскую школу при ЦК ВЛКСМ. Но в 1970 году на всю Удмуртию выделили всего одно место для поступления, и то, кандидат должен был иметь опыт работы не менее двух лет и высшее образование. Мечты рушились...
Впервые я отправился на поиски счастья в Ленинград. Но и здесь меня подстерегала неудача: одного балла не хватило для поступления в Академию Гражданской авиации!? А во мне уже горело страстное желание пополнить ряды авиаторов в Поволжском регионе...
Так судьба меня заставила придти на прославленный завод «Ижмаш», где трудился Главным конструктором стрелкового оружия Михаил Тимофеевич Калашников. Первая моя должность - «наладчик автоматов холодной высадки». Почти месяц ушёл на изучение азов производства и приобретение необходимых профессиональных навыков. Группа бывших школьников под чутким руководством технологов и рабочих-наставников старшего поколения освоилась в коллективе быстро. Но с первой получки молодые специалисты «отстегнули» наставникам на застолье с выпивкой. Такая традиция на заводе - добрая «рабочая дедовщина»! При этом, день «пополнения рабочего класса цеха» старики отпраздновали отдельно, дабы молодежь не совращать, так как нам не было еще 18 лет. Вот так началась моя рабочая биография.
Была ещё одна традиция в цехе. По окончании смены многие рабочие имели обыкновение захаживать в «шайбу». Так называли павильоны круглой формы, где размещались советские мини-кафе, помните: «рюмочные» или «закусочные». Устанавливались они в шаговой доступности от проходной завода. Здесь можно было выпить стакан портвейна или рюмку водки под недорогую лёгкую закуску. Мне эти посиделки не понравились. Я культурно ретировался - поступил в заводской «Народный хор металлургов» и не прогадал. С концертами по выходным дням я объездил многие районы республики. Без всякой пьянки получал удовольствие, приобщаясь к высокому искусству!
Проработал я на «Ижмаше» десять месяцев. В конце мая 1971 года военкомат вдруг среди бела дня, во время обеда, прислал курьера, чтобы он вручил рабочим, кому исполнилось 18 лет, повестки на призыв в армию. Всё получилось, как в июне 1941-го, ей Богу! Нам четверым «счастливчикам» дали 36 часов, чтобы рассчитаться с заводом и прибыть на городской сборный пункт. Начальник цеха, Николай Щербаков, был сильно удивлён происходящим, но ничего изменить уже не мог. Наверное, он понял, что военкомат не выполнял план призыва...
2. Полковник Верёвкин и ВПУ МВД СССР
С городского сборного пункта Ижевского военкомата нашу последнюю партию майского призыва (40 человек) отправили во внутренние войска, в Ленинградский полк по охране важных государственных объектов.
Встреча с Ленинградом осталась у меня в памяти ярким пятном, как-будто это было вчера! Среди белой ночи 30 мая мы прибыли на Московский вокзал. Два армейских автобуса проследовали через весь Невский проспект и подъехали к Дворцовой набережной. И я впервые в жизни увидел удивительное зрелище - разведение мостов. Слева мост лейтенанта Шмидта был уже разведен, Дворцовый только начал разводиться. Старший команды - весьма упитанный высокий майор дал команду выдвинуться к Троицкому мосту, но тот также стал поднимать свой пролёт вверх. Мы вновь вернулись к Дворцовому и почти час наблюдали проход вереницы кораблей по Большой Неве. Для меня это было ново, удивительно и интересно.
Учебный сбор проходил в поселке Шувалово, на территории старого имения, напротив Суздальских озер. Нас разместили в историческом доме 19 века. Белые ночи по началу меня сильно раздражали - засыпал мучительно долго. Но затем я к ним привык - человек ко многому привыкает, а советский солдат - тем более. Сон нормализовался, несмотря на «упорство комаров в их борьбе за произведение потомства и высасывания крови из новобранцев» …
Уже на «учебке» меня заметили командир части полковник Александр Верёвкин. На заседании комиссии, где шёл отбор кандидатов на курсы сержантов и на учёбу в военные учебные заведения, мне предложили поступать в Саратовское командное училище. Я отказался, сославшись на то, что собираюсь поступать после службы в институт, а в «офицеры» не годен. Тем более, что в Саратове училище имеет статус среднего. Мой ответ немного разозлил командира полка. И он тут же дал команду начальнику штаба оформить документы на рядового Лебедева в Высшее политическое училище МВД СССР:
«Если не хочет стать командиром, пусть учится на комиссара!»
Эти слова командира полка чётко врезались в мою память. Мне осталось только ответить «есть». Более того, проблему со здоровьем военные хирурги тоже решили положительно, признали годным для поступления в училище. По этой причине в учебную часть по подготовке младших командиров я не попал. Меня направили в батальон по охране важных государственных объектов, где я служил до отправки на абитуриентские сборы.
Здесь царила атмосфера настоящего воинского коллектива. Бытовые условия были идеальные! Посуда в столовой из нержавеющей стали, сервировка столов - индивидуальная, за столом сидели четверо, причем из разных призывов. Самый старший порцию масла отдавал мне, как новобранцу. Традиционной привилегией считалось старослужащему солдату быть исключительно чистоплотным, коротко стриженным, выбритым, в наглаженным обмундировании и начищенными до блеска сапогами. Было с кого брать пример. Некоторые умудрялись бархотку с сапожной щеткой и кремом носить в сумке для магазинов, будучи в составе караула. Офицеры роты были всегда рядом - взвод мог убыть из казармы только под руководством командира.
Перед самым направлением в училище один из сержантов, после отбоя в канцелярии роты решил проверить меня на «вшивость» с имитацией удара кулаком в грудь. Мне было больно. Не долго думая, я вытащил из кармана перочинный нож и пригрозил сержанту Назарову, что ночью его зарежу!? Он попятился назад. Стоявшие рядом сержанты Вихарев, Пальчик и Кулак опешили. Сержант Назаров в эту ночь не спал. Вихарев, как земляк, упросил меня об инциденте никому не докладывать. Но «шила в мешке не утаишь»! О ночном инциденте узнали мои земляки на второй день и мой авторитет стал неприкасаемым.
Поступать в училище первоначально я не хотел, но решение командира части надо было выполнять. И на сборах после общения со многими «старослужащими» абитуриентами у меня созрело устойчивое желание всё-таки использовать предоставленный шанс выучиться на офицера-политработника. Мне удалось успешно сдать экзамены и стать курсантом. Спасибо говорю Александру Семёновичу Верёвкину, который отправил меня в ВПУ МВД СССР и определил мою судьбу!
3. Из жизни 35-й учебной группы
Спустя 45 лет, листая выпускной альбом, я вспоминаю с удовольствием многие моменты нашей четырёхлетней закалки в составе 35-й группы. Некоторых курсантов-однокашников хочется отметить по имени-отчеству, с благодарностью и признательностью.
Самыми уважаемыми в группе были сверхсрочники Владимир Тимофеевич Мельников и Владимир Евгеньевич Голубев. Штангист-разрядник старший сержант Голубев на первом курсе стал парторгом, учился отлично и имел все основания для прекрасной карьеры в войсках. Но скоропостижно в 1976 году ушел в мир иной - жалко. Старшина Мельников, как прирождённый настоящий наставник, всегда мог дать дельный совет по самым сложным проблемам, за что я ему очень благодарен и желаю доброго здоровья.
Старшина сверхсрочной службы Александр Аркадьевич Солдаткин, как третий командир нашей непростой группы, стоит особняком. Он быстро навёл порядок в учебном коллективе и добился уважения среди подчинённых. Кроме того, как опытный хозяйственник и заядлый автомобилист, наш старшина курировал класс автомобильной подготовки. Часто туда выделялись курсанты для уборки после занятий или мелкого ремонта наглядных пособий. В разрезанном бензобаке макета машины «ГАЗ-51» он хранил личный «НЗ» - неприкосновенный запас - бутылку портвейна и две большие луковицы. Мне, при ремонте макета, случайно удалось найти этот тайник. Вино вылил, а бутылку заполнил водой из-под крана. Я не знал, чей это тайник, но его следы пропали. Об этом Саша Солдаткин как-то при встрече рассказал, сокрушаясь, что однажды кто-то выпил его припрятанное вино. Тут уж мне пришлось признаться, что воду наливал я. Мы от души посмеялись, и на этом история закончилась. С большим уважением отношусь к нему и сожалею, что Александра Аркадьевича уже нет в наших рядах.
Среди командиров отделений своим спокойствием и вдумчивостью выделялся сержант Леонид Мазур.
Коммунист, спортсмен и прекрасный семьянин! К сожалению, мы с ним ни разу после выпуска не встречались, но его прохождение по служебной лестнице знаю. Этот талантливый офицер первым из нашего батальона окончил Академию и первым из выпуска стал начальником политотдела дивизии в марте 1990 года. И это - в спецчастях, где конкуренция при выдвижении на такие должности очень высока. Лёня женился рано, по-моему, на втором курсе. А в увольнение даже женатых отпускали не каждый день. И ему приходилось в рапортах «изъяснять причину необходимости» нахождения с семьей. Насколько я помню, он несколько раз «ездил» в городскую библиотеку имени Салтыкова-Щедрина для написания курсовой работы, потом на «примерку костюма», а последний раз даже на примерку «спортивных трусов», которые он якобы шил в ателье. Смешно и горько, но таковы были условия нашей учёбы.
Особые отношения у меня сложились с новгородскими ребятами: Костей Ивановым и Серёжей Скукиным, Колей Сусловым и Володей Шумиловым. Эта четвёрка отличалась своей сплочённостью и неординарностью. Каждый из них имел свой взгляд на мир, отстаивал свою точку зрения, но вместе держались крепко и в обиду друг друга никогда не давали. Я с ними общался всегда с большим интересом - это были очень увлечённые люди. А увлечения у каждого из новгородцев были разные и они, не замечая того, дополняли друг друга.
Константин отличался интеллигентностью и рассудительностью. Хорошо знал разговорный английский, увлекался изобразительным искусством, разбирался в современном кинематографе. С ним приятно было ходить в музеи и на выставки картин - он легко заменял нам экскурсовода!
Сергей серьёзно занимался спортом. Ему было по душе летнее многоборье ГТО и гиревое двоеборье. Он неоднократно становился чемпионом училища в соревнованиях по гиревому спорту. В войсках, в 1979 году, старший лейтенант Скукин выполнил нормы «мастера спорта» по офицерскому пятиборью, став чемпионом ВВ МВД СССР. Жаль, что военную карьеру этому незаурядному человеку испортила неудержимая тяга к спиртному…
Володя был фанатом «Битлз». Он владел замечательной коллекцией фотографий и магнитофонных записей почти всех песен «ливерпульской четвёрки». Иногда он допускал меня в свои «закрома», включал магнитофон и давал послушать последние хиты. Так мы приобщались к западной (запрещённой тогда в Союзе!) популярной музыке и культуре. А курсант Шумилов получил прозвище «попсовик».
Николай - признанный театрал. Учился хорошо и занимался вместе с Сергеем Скукиным многоборьем ГТО. На втором курсе был единодушно избран ещё и комсгруппоргом. Но каждое увольнение посвящал какому-то новому питерскому театру. Скромный, тихий деревенский парень таким образом расширял свой культурный кругозор и некоторые товарищи следовали его примеру. С девушками в общежитиях он не знакомился: его избранница ждала в родном селе под Новгородом все четыре года учёбы. В июле 1975 года я присутствовал на свадьбе лейтенанта Суслова в селе Бронница и с удовольствием познакомился с его женой Татьяной. Красивая и добрая женщина стала настоящей боевой подругой советского офицера. Она родила Николаю четверых детей, мужественно перенесла все тяготы службы мужа на Урале и в Сибири, его командировки на Кавказ. Очень жаль, что Танюша рано ушла из жизни - онкология не оставила шансов на спасение. Вечная память...
Большим авторитетом, и не только в группе, пользовался старший сержант Сергей Данилович Кучерявый - очень способный художник-самоучка, редактор стенной газеты батальона «Дорогой комиссаров» и сатирического листка группы «Апперкот», юморист и просто хороший, отзывчивый товарищ. В 80-х годах мы вели активную переписку. Особенно в период с 1988 по 1992 год, когда Сергей трудился заместителем начальника известной в Союзе турбазе внутренних войск «Тополёк», а мне с семьёй пришлось «выживать» в Восточной Сибири, в знаменитом Сковородинском полку, а потом осваивать БАМ. Я искренне ему благодарен за моральную поддержку в это трудное для меня время.
Самым близким другом стал для меня Валера Суржик, с которым мы сидели за одним столом все четыре года. Этот крепкий сахалинский мужичок был мастером на все руки и участвовал во многих добрых делах в батальоне. Серьёзно занимался спортом - прекрасно бегал на лыжах зимой, а летом осваивал длинные дистанции с Сергеем Скукиным, убегая в выходные дни аж в Петродворец - за 10 километров от училища. Я сам не любитель бега. Мне кроссы и марши давались тяжело. Но я всегда мог рассчитывать на помощь соседа по парте! Валера однажды на марш-броске на 6 километров даже вещмешок мой тащил до финиша и меня - за ремень. Поддержал он меня и на свадьбе - согласился быть свидетелем нашего торжественного бракосочетания с Людмилой Чёрной в 1975 году. Жаль, что после выпуска судьба нас разбросала в разные концы Союза: я уехал в Грузию, в Кутаиси, а Валера отправился в Сибирь, в закрытый город Томск-7. Вот уже 45 лет мы с ним не виделись, общаемся только по телефону...
Дружеские отношения у меня сложились и с армянской диаспорой «бадеевцев»: курсантами Аветисяном, Налбандяном и Ханамиряном. Летом 1973 года на каникулах в компании с Виктором Лавриновичем мы были по их приглашению две недели в гостеприимной Армении. Прекрасно отдохнули на озере Севан. Кроме того, мне удалось познакомиться с интеллигентной семьей Гриши Налбандяна - одарённого курсанта нашей боевой 35-й группы. Видел его деда - чемпиона Франции по боксу, который вернулся в Армению, на родину предков. Он меня просто очаровал рассказами о Париже! Потом мы вместе слушали пластинки с записями Мирей Матье и Шарля Азнавура. А Гриша с гордостью показал свою пластинку, которая была записана на армянском радио ещё в 1970 году. Так неожиданно я узнал о незаурядном таланте своего друга, с кем учился в одном отделении.
Именно в Ереване в августе 1973 года я увидел впервые живого советского наркомана. В длинной и плотной очереди в авиа кассу из заднего кармана брюк у Лавриновича невзрачный молодой человек пытался вытащить кошелёк. К счастью, Виктор за руку поймал воришку. А рядом стояли наши боевые товарищи Гриша и Ашот - они не дали вору убежать. Гражданина «скрутили» и быстро сопроводили в милицию, составили акт. В карманах задержанного нашли таблетки «Ноксирон», содержащие наркотики. На очередную партию препарата у него не было денег, решил поживиться за счет чужих. Нас поблагодарили за бдительность. В отделении милиции сказали, что задержание наркомана для них очень редкий случай… Вот были времена! С 1971 по 1975 учились мы на политруков...
Продолжение следует...
Полковник в отставке Виктор Лебедев,
27 декабря 2019 года, Ленинград - Ессентуки.
Нескучного воскресного вечера, братья и сёстры!