Мемуары. Записки комбата Бадеева. Часть 2
Полвека минуло, ребята,
Когда Бадеева увидел строй, -
Сто лет бы жить ещё комбату, -
Но план небесный был другой...
Продолжаем публикацию воспоминаний нашего комбата полковника Анатолия Бадеева.
Вот он (крайний слева) с друзьями-курсантами Ленинградской военно-политической школы...
Зарубки на эфесе
(из воспоминаний Анатолия Бадеева,
литературная запись Николая Суслова)
2. Офицерская косточка
Скажу честно, что поступал я в военно-морское училище - мечтал связать свою жизнь с морем. Но по математике получил «неуд». По совету старших товарищей попробовал сдать экзамены в Ленинградскую военно-политическую школу МВД СССР. Попытка оказалась удачной - здесь не было моей «любимой» математики. Так в сентябре 1955 года я стал сухопутным курсантом!
Учился в дивизионе, которым командовал майор Анатолий Матвеевич Журавлёв. Подружился с Юрой Дурневым, Сашей Горовым и Сергеем Рогозиным. Компания у нас была душевная и учились мы хорошо. Да и учителя были замечательные - почти все фронтовики с огромным служебным опытом. Первым и главным педагогом был командир дивизиона. Именно он привил нам любовь к военной форме и той профессии, которую мы выбрали для себя. Пример майора Журавлёва всегда у меня в памяти, а иногда и перед глазами. Аккуратный, подтянутый, я бы сказал даже - элегантный офицер, с боевыми орденами на груди - никогда не давал себе «слабинку» перед подчинёнными. Я ни разу его не видел с запылёнными сапогами, небритым или с запахом спиртного. Никогда не слышал от него и бранных слов. Вот кто заложил во мне ту самую «офицерскую косточку»!
Любил я лекции политэконома Лаврова и семинары с философом Жирновым - они «подкидывали» нам пищу для размышлений о смысле жизни, раскрывали причины трудностей в строительстве социализма в нашей стране.
Среди преподавателей военных дисциплин выделялся капитан Александр Забалуев. Он вёл у нас тактическую подготовку. Мне очень нравилась его манера давать материал с обязательными яркими примерами из фронтовой жизни. Да и с чувством юмора у него было всё в порядке. Мы всегда слушали преподавателя с предельным вниманием. Помню на полевых занятиях Забалуев говорит:
- Чтобы научиться побеждать, надо как следует попотеть!
Меня это выражение немного насторожило. Я спрашиваю:
- Товарищ капитан, а как мне быть, если я вообще не потею?
Преподаватель смерил внимательным взглядом мою тощую фигуру и скомандовал:
- Курсант Бадеев, упор лёжа принять! Отжаться 15 раз!
Я с трудом отжался, так как был с автоматом, противогазом и вещевым мешком.
- Ну как, теперь вспотел? - Вопрос капитана потонул в дружном хохоте взвода!
Больше никогда «дурных» вопросов даже любимым педагогам я не задавал…
3. Самоволка
В любом военном училище существуют соблазны. Запретный плод всегда приятен. Мы с друзьями занимали принципиальную позицию и спиртное не употребляли. Тем более, что я серьёзно занимался спортом - входил с ноября 1955 года в сборную школы по лыжам. Пиво я тоже не пил и не курил. А вот познакомиться с девушками был не против.
Как-то в начале лета, в выходной день мы с Сашей Москаленко катались на лодке по училищному пруду. Разделись по пояс, загораем. В увольнение нас не пустили, так как вечером заступали в наряд. И всё бы хорошо, но за забором заиграла громко музыка и послышался девичий смех. На танцплощадке в парке открылся танцевальный сезон!
Мы долго терпели. Полчаса, наверное. Потом решили: подплывём к забору, лодку привяжем, пролезем в дырку и немного потанцуем - всё равно нас никто не видит и искать до 18 часов не будет. Сказано - сделано.
Молодёжи на площадке - не протолкнуться. Девушек много, выбирай любую! Выбрали и танцуем с удовольствием. Настроение прекрасное. И вдруг к нам подходят два лейтенанта - курсовые офицеры из соседнего дивизиона. Один из них, Иван Половых, мне был хорошо знаком, так как мы с ним лыжами вместе занимались зимой. Поздоровались. Но офицерам не нужны были «конкуренты» на танцах. Они спрашивают наши документы и увольнительные записки. Пришлось нам сознаться, что мы в парке находимся без разрешения …
Нас они задерживать не стали, а посоветовали вернуться за забор тем же путём, по которому пришли на танцы. Как говорится, «и волки сыты, и овцы целы». Наверное, сыграли наши дружеские отношения с лейтенантом Половых. Когда мы благополучно вернулись на пруд, то до нас дошло, чем мы рисковали, соблазнившись полчасика потанцевать с девчонками. Если бы нас задержал на танцплощадке патруль, то за самовольную отлучку мы могли быть отчислены из школы!? Законы в те годы были очень строгие...
В самоволку больше никогда не ходил. И успешно закончил учёбу!
4. Александр Просянок и путёвка в Сибирь
По выпуску мне предложили служить в Кировской дивизии. Я согласился. Моему закадычному другу, Саше Горовому, предстояло уехать в Красноярск, точнее - в Решоты. Он поделился своей грустью - его сильно опечалил тот факт, что мы разъезжаемся в разные соединения и, возможно, никогда не увидимся. А я его успокаиваю:
- Давай обратимся к начальнику школы. Может быть полковник Просянок пойдёт нам навстречу и изменит своё решение о распределении?
Сашке идея понравилась. На следующий день после обеда, в личное время, никому из командиров не говоря, пошли к начальнику ЛВПШ. Конечно, нервничали, коленки тряслись. Чего говорить, за два года учёбы мы впервые пытались зайти в кабинет самого главного для нас начальника!
К нашему счастью в приёмной никого не было. Постучались. Начальник оказался на месте и как-то совсем по-отечески нас встретил.
- С чем, сынки, пожаловали? Что случилось?
Мы чётко, как учили, представились. Я сбивчиво объяснил ситуацию, что мы два друга, но оказались по распределению в разных воинских частях. Можно ли поправить и назначить нас в одно место. Например, меня тоже назначить в Решоты?
Александр Семёнович внимательно меня выслушал, не перебивая. И без всякой паузы и раздумий отвечает:
- Да, конечно, можно! В Решоты? Да хоть сейчас! - И рассмеялся.
Полковник Просянок сделал какие-то пометки в своём рабочем журнале, пожелал нам успехов в службе и отпустил из кабинета. Окрылённые напутствием начальника, мы убежали в дивизион. Не знали мы ещё в каком «медвежьем углу» предстояло нам начинать офицерскую службу.
5. Решоты вам не Геленджик!
Так я оказался в далёкой сибирской тайге, в самом её центре. Решотинская воинская часть ещё не была бригадой, а называлась отрядом конвойных войск МВД СССР. Добирались мы до неё через Красноярск на поезде. Путь от Ленинграда до города на Енисее занял четверо суток...
Назначили нас командирами взводов в отдельную роту в посёлке Межгранка. Жильё молодым офицерам в те времена выделяли сразу. Нам с Сашей дали комнату в длинном старом деревянном бараке. Помещение маленькое, обстановка спартанская: печь, стол, два стула, две тумбочки, вешалка у входа, ящик для продуктов и рукомойник с ведром. Над двумя солдатскими койками одна лампочка и сбоку небольшое окошко - вот и всё освещение.
К зиме из ЛЗУ нам привезли несколько машин сухих колотых дров и сложили в поленницы высотой в человеческий рост. И в первый же сильный мороз мы поняли, что «запасы топлива» сделаны правильные! Однажды мы вернулись со службы, а в нетопленой комнате вода в умывальнике и ведре покрылась льдом. Сашка не удержался и говорит:
- Да, Толя, Решоты тебе - не Геленджик!
Пришлось раскочегарить печку - дров мы в тот вечер не жалели! И легли спать лишь тогда, когда можно было ходить по комнате в трусах. Чтобы не угореть, дверь в коридор мы оставили приоткрытой и завалились в тёплые койки.
Среди ночи я проснулся от того, что как будто меня ударило током. О боже!? Надо мной стоит мужик с топором, занесённым над головой!? Я вскочил, заорал и сбил верзилу с ног. Топор загремел по полу. Сашка от моего крика тоже проснулся и мы вместе связали «ночного киллера» по рукам и ногам. Включили свет. Перед нами лежал пьяный «бесконвойник». На грязной телогрейке я заметил бирку с номером отряда и прочитал фамилию осуждённого.
Вызвали из роты наряд. Солдаты сдали контролёрам нашего «гостя», которого тут же поместили в ШИЗО. Больше в посёлке мы его не видели. Через месяц примерно был суд. За покушение на сотрудника органов внутренних дел осуждённый получил дополнительно ещё 5 лет лишения свободы.
С тех пор входную дверь в своё жилище на ночь я никогда не оставляю открытой...
Спасибо моему Ангелу-Хранителю, что спас меня от неминуемой и нелепой смерти в декабре 1957 года. Если бы не Он, друзья мои, - не было бы у 3 батальона ВПУ МВД СССР в 1971 году комбата Бадеева. И это - совсем не шутка…
Весеннюю проверку 1958 года мой взвод по всем показателям сдал на «отлично». Начальник отряда (командир полка по нынешним меркам) высоко оценил мои заслуги и разрешил поступать учиться дальше, получать высшее образование. Это был «золотой шанс»!
После недолгих раздумий, я выбрал Ленинградский военный институт физической культуры имени Ленина. Летом покинул Решоты, чтобы никогда больше в эти места не возвращаться.
Продолжение следует. Начало читайте здесь:
https://nikolay-suslov.livejournal.com/1179531.html
Вот так не просто начиналась карьера советского офицера
в 50-х годах прошлого века в войсках МВД СССР...
Когда Бадеева увидел строй, -
Сто лет бы жить ещё комбату, -
Но план небесный был другой...
Продолжаем публикацию воспоминаний нашего комбата полковника Анатолия Бадеева.
Вот он (крайний слева) с друзьями-курсантами Ленинградской военно-политической школы...
Зарубки на эфесе
(из воспоминаний Анатолия Бадеева,
литературная запись Николая Суслова)
2. Офицерская косточка
Скажу честно, что поступал я в военно-морское училище - мечтал связать свою жизнь с морем. Но по математике получил «неуд». По совету старших товарищей попробовал сдать экзамены в Ленинградскую военно-политическую школу МВД СССР. Попытка оказалась удачной - здесь не было моей «любимой» математики. Так в сентябре 1955 года я стал сухопутным курсантом!
Учился в дивизионе, которым командовал майор Анатолий Матвеевич Журавлёв. Подружился с Юрой Дурневым, Сашей Горовым и Сергеем Рогозиным. Компания у нас была душевная и учились мы хорошо. Да и учителя были замечательные - почти все фронтовики с огромным служебным опытом. Первым и главным педагогом был командир дивизиона. Именно он привил нам любовь к военной форме и той профессии, которую мы выбрали для себя. Пример майора Журавлёва всегда у меня в памяти, а иногда и перед глазами. Аккуратный, подтянутый, я бы сказал даже - элегантный офицер, с боевыми орденами на груди - никогда не давал себе «слабинку» перед подчинёнными. Я ни разу его не видел с запылёнными сапогами, небритым или с запахом спиртного. Никогда не слышал от него и бранных слов. Вот кто заложил во мне ту самую «офицерскую косточку»!
Любил я лекции политэконома Лаврова и семинары с философом Жирновым - они «подкидывали» нам пищу для размышлений о смысле жизни, раскрывали причины трудностей в строительстве социализма в нашей стране.
Среди преподавателей военных дисциплин выделялся капитан Александр Забалуев. Он вёл у нас тактическую подготовку. Мне очень нравилась его манера давать материал с обязательными яркими примерами из фронтовой жизни. Да и с чувством юмора у него было всё в порядке. Мы всегда слушали преподавателя с предельным вниманием. Помню на полевых занятиях Забалуев говорит:
- Чтобы научиться побеждать, надо как следует попотеть!
Меня это выражение немного насторожило. Я спрашиваю:
- Товарищ капитан, а как мне быть, если я вообще не потею?
Преподаватель смерил внимательным взглядом мою тощую фигуру и скомандовал:
- Курсант Бадеев, упор лёжа принять! Отжаться 15 раз!
Я с трудом отжался, так как был с автоматом, противогазом и вещевым мешком.
- Ну как, теперь вспотел? - Вопрос капитана потонул в дружном хохоте взвода!
Больше никогда «дурных» вопросов даже любимым педагогам я не задавал…
3. Самоволка
В любом военном училище существуют соблазны. Запретный плод всегда приятен. Мы с друзьями занимали принципиальную позицию и спиртное не употребляли. Тем более, что я серьёзно занимался спортом - входил с ноября 1955 года в сборную школы по лыжам. Пиво я тоже не пил и не курил. А вот познакомиться с девушками был не против.
Как-то в начале лета, в выходной день мы с Сашей Москаленко катались на лодке по училищному пруду. Разделись по пояс, загораем. В увольнение нас не пустили, так как вечером заступали в наряд. И всё бы хорошо, но за забором заиграла громко музыка и послышался девичий смех. На танцплощадке в парке открылся танцевальный сезон!
Мы долго терпели. Полчаса, наверное. Потом решили: подплывём к забору, лодку привяжем, пролезем в дырку и немного потанцуем - всё равно нас никто не видит и искать до 18 часов не будет. Сказано - сделано.
Молодёжи на площадке - не протолкнуться. Девушек много, выбирай любую! Выбрали и танцуем с удовольствием. Настроение прекрасное. И вдруг к нам подходят два лейтенанта - курсовые офицеры из соседнего дивизиона. Один из них, Иван Половых, мне был хорошо знаком, так как мы с ним лыжами вместе занимались зимой. Поздоровались. Но офицерам не нужны были «конкуренты» на танцах. Они спрашивают наши документы и увольнительные записки. Пришлось нам сознаться, что мы в парке находимся без разрешения …
Нас они задерживать не стали, а посоветовали вернуться за забор тем же путём, по которому пришли на танцы. Как говорится, «и волки сыты, и овцы целы». Наверное, сыграли наши дружеские отношения с лейтенантом Половых. Когда мы благополучно вернулись на пруд, то до нас дошло, чем мы рисковали, соблазнившись полчасика потанцевать с девчонками. Если бы нас задержал на танцплощадке патруль, то за самовольную отлучку мы могли быть отчислены из школы!? Законы в те годы были очень строгие...
В самоволку больше никогда не ходил. И успешно закончил учёбу!
4. Александр Просянок и путёвка в Сибирь
По выпуску мне предложили служить в Кировской дивизии. Я согласился. Моему закадычному другу, Саше Горовому, предстояло уехать в Красноярск, точнее - в Решоты. Он поделился своей грустью - его сильно опечалил тот факт, что мы разъезжаемся в разные соединения и, возможно, никогда не увидимся. А я его успокаиваю:
- Давай обратимся к начальнику школы. Может быть полковник Просянок пойдёт нам навстречу и изменит своё решение о распределении?
Сашке идея понравилась. На следующий день после обеда, в личное время, никому из командиров не говоря, пошли к начальнику ЛВПШ. Конечно, нервничали, коленки тряслись. Чего говорить, за два года учёбы мы впервые пытались зайти в кабинет самого главного для нас начальника!
К нашему счастью в приёмной никого не было. Постучались. Начальник оказался на месте и как-то совсем по-отечески нас встретил.
- С чем, сынки, пожаловали? Что случилось?
Мы чётко, как учили, представились. Я сбивчиво объяснил ситуацию, что мы два друга, но оказались по распределению в разных воинских частях. Можно ли поправить и назначить нас в одно место. Например, меня тоже назначить в Решоты?
Александр Семёнович внимательно меня выслушал, не перебивая. И без всякой паузы и раздумий отвечает:
- Да, конечно, можно! В Решоты? Да хоть сейчас! - И рассмеялся.
Полковник Просянок сделал какие-то пометки в своём рабочем журнале, пожелал нам успехов в службе и отпустил из кабинета. Окрылённые напутствием начальника, мы убежали в дивизион. Не знали мы ещё в каком «медвежьем углу» предстояло нам начинать офицерскую службу.
5. Решоты вам не Геленджик!
Так я оказался в далёкой сибирской тайге, в самом её центре. Решотинская воинская часть ещё не была бригадой, а называлась отрядом конвойных войск МВД СССР. Добирались мы до неё через Красноярск на поезде. Путь от Ленинграда до города на Енисее занял четверо суток...
Назначили нас командирами взводов в отдельную роту в посёлке Межгранка. Жильё молодым офицерам в те времена выделяли сразу. Нам с Сашей дали комнату в длинном старом деревянном бараке. Помещение маленькое, обстановка спартанская: печь, стол, два стула, две тумбочки, вешалка у входа, ящик для продуктов и рукомойник с ведром. Над двумя солдатскими койками одна лампочка и сбоку небольшое окошко - вот и всё освещение.
К зиме из ЛЗУ нам привезли несколько машин сухих колотых дров и сложили в поленницы высотой в человеческий рост. И в первый же сильный мороз мы поняли, что «запасы топлива» сделаны правильные! Однажды мы вернулись со службы, а в нетопленой комнате вода в умывальнике и ведре покрылась льдом. Сашка не удержался и говорит:
- Да, Толя, Решоты тебе - не Геленджик!
Пришлось раскочегарить печку - дров мы в тот вечер не жалели! И легли спать лишь тогда, когда можно было ходить по комнате в трусах. Чтобы не угореть, дверь в коридор мы оставили приоткрытой и завалились в тёплые койки.
Среди ночи я проснулся от того, что как будто меня ударило током. О боже!? Надо мной стоит мужик с топором, занесённым над головой!? Я вскочил, заорал и сбил верзилу с ног. Топор загремел по полу. Сашка от моего крика тоже проснулся и мы вместе связали «ночного киллера» по рукам и ногам. Включили свет. Перед нами лежал пьяный «бесконвойник». На грязной телогрейке я заметил бирку с номером отряда и прочитал фамилию осуждённого.
Вызвали из роты наряд. Солдаты сдали контролёрам нашего «гостя», которого тут же поместили в ШИЗО. Больше в посёлке мы его не видели. Через месяц примерно был суд. За покушение на сотрудника органов внутренних дел осуждённый получил дополнительно ещё 5 лет лишения свободы.
С тех пор входную дверь в своё жилище на ночь я никогда не оставляю открытой...
Спасибо моему Ангелу-Хранителю, что спас меня от неминуемой и нелепой смерти в декабре 1957 года. Если бы не Он, друзья мои, - не было бы у 3 батальона ВПУ МВД СССР в 1971 году комбата Бадеева. И это - совсем не шутка…
Весеннюю проверку 1958 года мой взвод по всем показателям сдал на «отлично». Начальник отряда (командир полка по нынешним меркам) высоко оценил мои заслуги и разрешил поступать учиться дальше, получать высшее образование. Это был «золотой шанс»!
После недолгих раздумий, я выбрал Ленинградский военный институт физической культуры имени Ленина. Летом покинул Решоты, чтобы никогда больше в эти места не возвращаться.
Продолжение следует. Начало читайте здесь:
https://nikolay-suslov.livejournal.com/1179531.html
Вот так не просто начиналась карьера советского офицера
в 50-х годах прошлого века в войсках МВД СССР...