Отличная книга об истории битва под Москвой, Сибирский добровольческий корпус. Вячеслав Назаров 1974
А вы думали, он только фантастику писал?
И отличные стихи?
Нет, было еще 2 книги о войне. Про сибирский добровольческий корпус, остановивший немцев под Москвой
Правда, выходили последний раз 40 лет назад :(
Дам лишь начало-аннотацию:
Повесть Вячеслава Назарова рассказывает об истории создания и боевого подвига легендарного Особого коммунистического добровольческого корпуса, в состав которого входила 78-я Красноярская бригада. Мало документов сохранило время об этой замечательной воинской части, мало непосредственных участников событий осталось в живых. А ведь в Великую Отечественную войну одно упоминание о «таежных комиссарах» заставляло гитлеровцев без боя бросать свои позиции…
Доброволец - понятие ёмкое. Кроме узко-военного смысла, оно включает способность делать добро без взаиморасчета, без приказа, от полноты сердца. От широты души. Таковы герои повести - коммунист Богданов, комсомольцы Сосновский, Богатков и другие.
Это книга о молодежи и для молодежи, она связана с современностью авторским замыслом и авторским отношением. Война и оккупация лишили писателя детства, но оставили память.
Воспоминания мальчишки, соотнесенные с воспоминаниями ветеранов и помноженные на неоспоримость документов, помогли ему создать публицистическую повесть, где слились и сплавились документальность и фантазия, интимная доверительность и гражданский пафос.
Книга Вячеслава Назарова зовет продолжать добрую волю отцов, павших на полях Отечественной
+ и маленький кусочек:
***
Они оказались соседями по цепи - поджарый рослый Степаныч с неистребимой седой щетиной на подбородке и коренастый конопатый парень с длиннющими белыми ресницами, за-за которых окрестили его в отделении Беляком.
- Ну, мы с тобой не пропадем, дружба,- говорит Степаныч, мельком глянув на соседа. - У нас с тобой физиономии под зиму замаскированы...
Заметив, что парень надулся, Степаныч протянул ему лопату:
- На, выруби ступеньки. В атаку выпрыгивать сподручней. Видишь?
Он показал на аккуратные углубления, вырубленные в передней стенке траншеи. Парень посопел и стал тоже долбить мерзлую землю - таежник советовал дело.
А потом была атака, и бег по звонкой земле, и вразнобой, каждая по-разному, взвизгивали вокруг пули, вырастали в предрассветных сумерках мгновенные черно-красные деревья, а потом тяжко било в лицо горячим воздухом и землей, и уже маячили где-то недалеко первые дома деревни Тараканово, как вдруг словно рядом движок заработал и с пожарной вышки упали на атакующих сотни разноцветных нитей.
- Ложись!.
Пули выбивают из земли черные фонтанчики - все ближе, ближе… На каланче, видно, засел немецкий пулеметчик, перед ним все поле - как на ладони.... Вжаться в землю...
- Эй, дружба, шуруй-ка на мое место, а я на твое... А то твой зад - как мишень в тире...
Тут обижаться некогда. Парень проворно переползает в соседа - и когда он успел соорудить себе такое? Степаныч возится на новом месте, мелькнула каска, бок, локоть и нет его уже, окопался.
- Патроны-то есть еще?
Вот это да! Остался всего один магазин, да и тот не полон
- Вроде и не стрелял, а диски пустые...
- Бывает... Держи - должен будешь.
Полный диск больно шлепает по спине, но парень радостно улыбается - подарок что надо.
- Слушай, Степаныч, а как твоя фамилия-то? Тебя даже отделенный только Степанычем и зовет...
Снова заработал движок, и в пулеметной тараторке потерялся ответ - не расслышал парень ни имени, ни фамилии старого солдата.
И опять была атака - после того, как полыхнуло что-то на каланче и замолчал проклятый пулемет,- снова бег по звонкой земле и дружное «ура»; теперь откуда-то из-за высотки били минометы, но шеренги, прерываясь и смыкаясь снова, шли вперед, и бежал вперед конопатый парень, прозванный Беляком за свои длинные белые ресницы, а теперь ресниц не было совсем, ни белых, ни черных - опалило огнем - когда сзади, за спиной кто-то вскрикнул.
Парень оглянулся, замер на мгновение - Степаныч лежал навзничь, раскинув руки, странно неподвижный и безучастный ко всему. Рядом ухнула мина, прижала парня к земле. Придя в себя, он пополз назад, на помощь к Степанычу - перевязать, оттащить в безопасное место...
Степаныч лежал с открытыми глазами, каска отлетела в сторону, голова была вся в крови. Он был жив, он пытался что-то сказать, он говорил что-то, но парень не слышал из-за грохота боя и из-за звона в голове, он полз: «Сейчас, Степаныч, потерпи...»
Наконец, совсем рядом он услышал: «Стой!» Степаныч дотянулся до автомата и направил его на парня:
- Стой!
- Степаныч, я же к тебе, это я Беляк!
- Стой!
Глаза его гасли, тускнели, язык уже не слушался, и руки не слушались и автомат клонился все ниже, но напрягаясь из последних сил, Степаныч шептал:
- Вперед... Почему... ты не идешь... вперед...
* прямо хоть фильм снимай!
Ау! Алан Дзоциев!!!
И отличные стихи?
Нет, было еще 2 книги о войне. Про сибирский добровольческий корпус, остановивший немцев под Москвой
Правда, выходили последний раз 40 лет назад :(
Дам лишь начало-аннотацию:
Повесть Вячеслава Назарова рассказывает об истории создания и боевого подвига легендарного Особого коммунистического добровольческого корпуса, в состав которого входила 78-я Красноярская бригада. Мало документов сохранило время об этой замечательной воинской части, мало непосредственных участников событий осталось в живых. А ведь в Великую Отечественную войну одно упоминание о «таежных комиссарах» заставляло гитлеровцев без боя бросать свои позиции…
Доброволец - понятие ёмкое. Кроме узко-военного смысла, оно включает способность делать добро без взаиморасчета, без приказа, от полноты сердца. От широты души. Таковы герои повести - коммунист Богданов, комсомольцы Сосновский, Богатков и другие.
Это книга о молодежи и для молодежи, она связана с современностью авторским замыслом и авторским отношением. Война и оккупация лишили писателя детства, но оставили память.
Воспоминания мальчишки, соотнесенные с воспоминаниями ветеранов и помноженные на неоспоримость документов, помогли ему создать публицистическую повесть, где слились и сплавились документальность и фантазия, интимная доверительность и гражданский пафос.
Книга Вячеслава Назарова зовет продолжать добрую волю отцов, павших на полях Отечественной
+ и маленький кусочек:
***
Они оказались соседями по цепи - поджарый рослый Степаныч с неистребимой седой щетиной на подбородке и коренастый конопатый парень с длиннющими белыми ресницами, за-за которых окрестили его в отделении Беляком.
- Ну, мы с тобой не пропадем, дружба,- говорит Степаныч, мельком глянув на соседа. - У нас с тобой физиономии под зиму замаскированы...
Заметив, что парень надулся, Степаныч протянул ему лопату:
- На, выруби ступеньки. В атаку выпрыгивать сподручней. Видишь?
Он показал на аккуратные углубления, вырубленные в передней стенке траншеи. Парень посопел и стал тоже долбить мерзлую землю - таежник советовал дело.
А потом была атака, и бег по звонкой земле, и вразнобой, каждая по-разному, взвизгивали вокруг пули, вырастали в предрассветных сумерках мгновенные черно-красные деревья, а потом тяжко било в лицо горячим воздухом и землей, и уже маячили где-то недалеко первые дома деревни Тараканово, как вдруг словно рядом движок заработал и с пожарной вышки упали на атакующих сотни разноцветных нитей.
- Ложись!.
Пули выбивают из земли черные фонтанчики - все ближе, ближе… На каланче, видно, засел немецкий пулеметчик, перед ним все поле - как на ладони.... Вжаться в землю...
- Эй, дружба, шуруй-ка на мое место, а я на твое... А то твой зад - как мишень в тире...
Тут обижаться некогда. Парень проворно переползает в соседа - и когда он успел соорудить себе такое? Степаныч возится на новом месте, мелькнула каска, бок, локоть и нет его уже, окопался.
- Патроны-то есть еще?
Вот это да! Остался всего один магазин, да и тот не полон
- Вроде и не стрелял, а диски пустые...
- Бывает... Держи - должен будешь.
Полный диск больно шлепает по спине, но парень радостно улыбается - подарок что надо.
- Слушай, Степаныч, а как твоя фамилия-то? Тебя даже отделенный только Степанычем и зовет...
Снова заработал движок, и в пулеметной тараторке потерялся ответ - не расслышал парень ни имени, ни фамилии старого солдата.
И опять была атака - после того, как полыхнуло что-то на каланче и замолчал проклятый пулемет,- снова бег по звонкой земле и дружное «ура»; теперь откуда-то из-за высотки били минометы, но шеренги, прерываясь и смыкаясь снова, шли вперед, и бежал вперед конопатый парень, прозванный Беляком за свои длинные белые ресницы, а теперь ресниц не было совсем, ни белых, ни черных - опалило огнем - когда сзади, за спиной кто-то вскрикнул.
Парень оглянулся, замер на мгновение - Степаныч лежал навзничь, раскинув руки, странно неподвижный и безучастный ко всему. Рядом ухнула мина, прижала парня к земле. Придя в себя, он пополз назад, на помощь к Степанычу - перевязать, оттащить в безопасное место...
Степаныч лежал с открытыми глазами, каска отлетела в сторону, голова была вся в крови. Он был жив, он пытался что-то сказать, он говорил что-то, но парень не слышал из-за грохота боя и из-за звона в голове, он полз: «Сейчас, Степаныч, потерпи...»
Наконец, совсем рядом он услышал: «Стой!» Степаныч дотянулся до автомата и направил его на парня:
- Стой!
- Степаныч, я же к тебе, это я Беляк!
- Стой!
Глаза его гасли, тускнели, язык уже не слушался, и руки не слушались и автомат клонился все ниже, но напрягаясь из последних сил, Степаныч шептал:
- Вперед... Почему... ты не идешь... вперед...
* прямо хоть фильм снимай!
Ау! Алан Дзоциев!!!