(no subject)
Несколько набросков, в преддверии нового сборника миниатюр и зарисовок о жизни.
Горстка китайцев оживленно натирала и без того блестящий, словно корабельный колокол, нос бронзовой собаки, чирикая между собой тонкими голосами и ярко сверкая вспышками. Степенно шествующие по перрону трое блюстителей порядка неодобрительно смотрели на этот бардак, однако не вмешивались, предчувствуя трудности с языковым барьером. Собака молча терпела. В ее возрасте можно было привыкнуть к любым эксцессам. Пробегающие мальчишки хватались ладонями за футбольный мяч. Неопределенный мужчина средних лет с отсутствующим видом поглаживал по загорелому металлическому колену юную пионерку. Очередной обычный день на станции «Площадь революции» перевалил за экватор…
***
Однажды, в школьные годы, меня загнали по всем правилам грамотно построенной облавы на крышу частично разобранной блочной одноэтажки. Ее особенностью было всего одно место, в котором можно было подняться наверх и одно же, чтобы спуститься. Когда я увидел довольные ухмылки поднимающихся за мной хулиганов, я понял, что если я не подпорчу им радость, то после этого на тему силы духа можно будет больше не думать. Я спрыгнул с высоты трех метров. К счастью обошлось без травм. Я вырос в своих глазах. Мне показалось, что я личность, которая не смирится с обстоятельствами, внутри которой титановый стержень. Что я могу сделать этот мир немного лучше.
Прошла пара лет. Я вышел из метро и пока дошел до автобусной остановки начался ливень. Развернув зонт, я поднял глаза и тут увидел на остановке девушку, которая беспомощно мокла под проливной стеной дождя в легкой кофточке. Мне захотелось подойти и укрыть ее от дождя. Я этого не сделал. Зато, когда подошел автобус я уже придумал хорошее оправдание своему бездействию.
Как оказалось, я не сделаю мир лучше, потому что я просто эгоистичный козел с развитым инстинктом самосохранения.
***
...когда по вагонам ходят попрошайки, прося дрожащими голосами денег и умоляюще заглядывают в глаза - я опускаю веки. Мои глаза закрыты, чтобы не видеть. Когда на соседней лавке пьет пиво веселая компания, а рядом плачет забытый ими ребенок - я шепчу про себя слова. Я - покой. Я - безмятежность. Когда надо мной стоит полный мужик и от него разит потом на весь вагон - мои глаза закрыты. Я - покой. Я гора, покрытая хвойным лесом. Я медленно падающий снег. Когда половина вагона забита спящими бомжами, чьи органы обоняния давно атрофировались - я представляю, что я медленно текущая река. Я поле колосящейся пшеницы. Когда футбольные фанатики прыгают по лавкам и бьют в вагоне стекла - я морской прибой. Я ветер, сочащийся сквозь перья на крыльях летящей птицы. Я - покой.
Я открываю глаза и вижу за окном Останкинскую телебашню - огромный железобетонный фаллос, выстроенный на месте кладбища, который ежедневно трахает миллионы зрителей у экранов телевизоров в глаза и в уши. Я - покой...
***
Бывают такие моменты, когда ты не можешь понять, бодрствуешь ли ты или спишь. Все вокруг укрыто прозрачной теплой дымкой. Ты лежишь на спине и не чувствуешь под собой тверди. Ты неподвижна. Вроде бы все твои чувства кричат, что это не может быть реальностью, но ты с удивительным умиротворением гасишь эмоции и отдаешься на волю бескрайнего потока подсознания. В такие моменты ты не можешь и не хочешь проснуться. Возможно это путь, ведущий в рай. Возможно, но этого не узнать, если твой срок еще не вышел. Наверно когда люди были чище, они могли путешествовать этой дорогой. Но теперь это невозможно. Бренный мир не отпускает тебя так просто, со всеми твоими грехами. И тогда плавное течение сменяется стремительным падением вверх.
Горстка китайцев оживленно натирала и без того блестящий, словно корабельный колокол, нос бронзовой собаки, чирикая между собой тонкими голосами и ярко сверкая вспышками. Степенно шествующие по перрону трое блюстителей порядка неодобрительно смотрели на этот бардак, однако не вмешивались, предчувствуя трудности с языковым барьером. Собака молча терпела. В ее возрасте можно было привыкнуть к любым эксцессам. Пробегающие мальчишки хватались ладонями за футбольный мяч. Неопределенный мужчина средних лет с отсутствующим видом поглаживал по загорелому металлическому колену юную пионерку. Очередной обычный день на станции «Площадь революции» перевалил за экватор…
***
Однажды, в школьные годы, меня загнали по всем правилам грамотно построенной облавы на крышу частично разобранной блочной одноэтажки. Ее особенностью было всего одно место, в котором можно было подняться наверх и одно же, чтобы спуститься. Когда я увидел довольные ухмылки поднимающихся за мной хулиганов, я понял, что если я не подпорчу им радость, то после этого на тему силы духа можно будет больше не думать. Я спрыгнул с высоты трех метров. К счастью обошлось без травм. Я вырос в своих глазах. Мне показалось, что я личность, которая не смирится с обстоятельствами, внутри которой титановый стержень. Что я могу сделать этот мир немного лучше.
Прошла пара лет. Я вышел из метро и пока дошел до автобусной остановки начался ливень. Развернув зонт, я поднял глаза и тут увидел на остановке девушку, которая беспомощно мокла под проливной стеной дождя в легкой кофточке. Мне захотелось подойти и укрыть ее от дождя. Я этого не сделал. Зато, когда подошел автобус я уже придумал хорошее оправдание своему бездействию.
Как оказалось, я не сделаю мир лучше, потому что я просто эгоистичный козел с развитым инстинктом самосохранения.
***
...когда по вагонам ходят попрошайки, прося дрожащими голосами денег и умоляюще заглядывают в глаза - я опускаю веки. Мои глаза закрыты, чтобы не видеть. Когда на соседней лавке пьет пиво веселая компания, а рядом плачет забытый ими ребенок - я шепчу про себя слова. Я - покой. Я - безмятежность. Когда надо мной стоит полный мужик и от него разит потом на весь вагон - мои глаза закрыты. Я - покой. Я гора, покрытая хвойным лесом. Я медленно падающий снег. Когда половина вагона забита спящими бомжами, чьи органы обоняния давно атрофировались - я представляю, что я медленно текущая река. Я поле колосящейся пшеницы. Когда футбольные фанатики прыгают по лавкам и бьют в вагоне стекла - я морской прибой. Я ветер, сочащийся сквозь перья на крыльях летящей птицы. Я - покой.
Я открываю глаза и вижу за окном Останкинскую телебашню - огромный железобетонный фаллос, выстроенный на месте кладбища, который ежедневно трахает миллионы зрителей у экранов телевизоров в глаза и в уши. Я - покой...
***
Бывают такие моменты, когда ты не можешь понять, бодрствуешь ли ты или спишь. Все вокруг укрыто прозрачной теплой дымкой. Ты лежишь на спине и не чувствуешь под собой тверди. Ты неподвижна. Вроде бы все твои чувства кричат, что это не может быть реальностью, но ты с удивительным умиротворением гасишь эмоции и отдаешься на волю бескрайнего потока подсознания. В такие моменты ты не можешь и не хочешь проснуться. Возможно это путь, ведущий в рай. Возможно, но этого не узнать, если твой срок еще не вышел. Наверно когда люди были чище, они могли путешествовать этой дорогой. Но теперь это невозможно. Бренный мир не отпускает тебя так просто, со всеми твоими грехами. И тогда плавное течение сменяется стремительным падением вверх.