Ну, с ядами всё просто. Монашенки болеют, как и все люди, но помощь светских врачей для них затруднена. Именно поэтому там развивается практика траволечения (травник Хильдегард фон Бинген даже недавно перевели на русский и издали). А φάρμακον это и "лекарство", и "яд", вообще перевод, наиболее близкий по смысле - "зелье". То есть получить сведения она могла из монастырской библиотеки, а практический навык - напросившись к тамошней травнице. Что до "позиции священника" - то от побега он теряет, и очень много. Деклассируется (если даже его совершение смертного греха не волнует). А он, похоже, не только брат, но и сын палача, для него выход из презираемого сословия ценой отказа от мирских радостей был важен. А тут он всем жертвует. Он ведь должен будет всё бросить, потерять средства к существованию. У него нет своего дома, в котором он укрыл бы похищенную монахиню, дом при церкви, а из церкви его исторгнут. А вот будущая миледи - она меняет заточение на свободу. То есть инициатор она, если бы дело в том, что "попа на молоденькое мясцо потянуло" - трахал бы там. Даже если бы вскрылось (на что шанс невелик) - наказали бы покаянием. А не отлучением от сана. Она отчётливый выгодополучатель, даже если в монастырь попала своей волей, а не в наказание (ну, тут можно про маркизу Бренвилье пофантазировать, которая отравила отца, двух братьев, сестру, предположительно любовника и неизвестное число "подопытных" бедняков; но попытка могла быть неуспешной, и вместо казни её родные решили заточить в монастырь - впрочем, это домыслы, факт лишь в том, что ей бежать из монастыря целесообразно, а священнику организовывать побег - нет). Великая Любовь? А что ж она не заставила её помешать возлюбленному фактически покончить с собой (поскольку такая сдача - если сам не повесится, то казнят)? А когда покончил - то преспокойно осталась жить и делать карьеру. То есть со стороны священника была любовь (или, возможно, одурманенность - у той же Хильдегарды много рассуждений о пользе конопли, скажем), а со стороны её только холодный расчёт (ну и "обольстила сына тюремщика" - она ведь тоже понимала, что его жестоко накажут). Что касается титула Винтера. Есть гражданские дела, есть уголовные. Доказательность в них разная. В гражданских есть "ответственность без вины" и т.п. И для доказательства убийства - нужны очень основательные улики, судебная медицина недостаточно развита. А для доказательства незаконности брака (а он был признан незаконным, Мордаунт об этом упоминает) достаточно формальных указаний на отсутствие должного числа предварительных оглашений или неиспрашивания дозволения начальника на брак (ну, а если предъявлены доказательства брака с графом де ля Фер, и что он жив - это вообще тюрьма за двоемужество; но скорее могли ограничиться такой угрозой и она сама отказалась от "восстановления своих прав по суду", дороже обошлось бы). Ну и принуждение дворянки (а она себя в общении с графом позиционирует дворянкой, безотносительно к тому, имеет ли она соответствующие права) к браку это преступление и с позиций тех лет. Даже с учётом сеньоража графа. Казнь по его приказу урона его чести не наносит. А изнасилование - наносит. То есть она хотя бы не возражает.
В общем, у меня контроверсия. Девица (пусть дворянская, всё-таки купчиха или крестьянка не смогла бы имитировать сословность перед графом) заводит любовную интригу. Папа с братьями гневаются и наказывают, девица а ля вышеуказанная маркиза пытается их отравить, но опыта у неё меньше, они выживают и вместо казни решают, "не вынося сор из избы", заточить в монастыре. Там она "становится на путь исправления", изображает примерность и напрашивается в помощницы к монастырской травнице. Изучив средства, одурманивает (возможно, в прямом смысле) священника, соблазняет его (опыт есть!) и склоняет к побегу. После побега до него доходит, что он сделал, он сдаётся властям и вешается, её это не волнует. Её волнует, на что жить дальше. Тут она встречает наивного провинциала-графа. И охмуряет его, привирая насчёт возраста (сиротка 16 лет - это так трогательно! но уже можно жениться; а 20-23 года уже вопросы будут), выходит срочно замуж и готовится отравить, материалы под рукой. Но случайно он обнаруживает обман и пытается действовать без огласки, хоть и по праву. Она выживает, палач из графа плохой (верёвка не по стандарту коротка, а намылить и вовсе забыл, да и нечем было), бежит в Англию, где охмуряет лорда Винтера, но уже проработав технику скрытия клейма. Беременеет, рожает, муж уже не нужен, статус опекунши юного лорда вполне устраивает, и она травит мужа. Брат мужа оказывается умнее, чем рассчитывали, доказать убийство не может, зато находит доказательства незаконности брака. Она вновь без средств, и тут на неё выходит вербовщик службы кардинала. Для службы она - ценный, хотя и опасный кадр, ей платят достаточно и поручают скользкие дела.
Понятно, что спорить с "контрверсией" не о чем. Могу только здесь четче сформулировать "версию", на которую вы возражаете.
Итак. Девушка из бедной дворянской семьи (де Бейль) остается сиротой, родственники спешат сплавить её в монастырь. Этот монастырь для человека, не входящего в узкий круг французской знати, совсем не выглядит как гибрид скучного санатория и колледжа (а не подтянуть бы мне токсикологию, пригодится!). Анну встречает казарменная дисциплина, нормы выработки (пусть и измеряемые в метрах сплетенных кружев) и система наказаний за проблемы по первым двум пунктам. Она бы и не прочь устроится на относительно легкую, "придурочную" работу (в помощницы к знахарке, собирать килограммы и килограммы травы, например), но на эти места -- хороший конкурс, а Анна не отличается покорностью, но отличается "греховной" красотой. В ходе очередного воспитательного процесса молодая девушка и приглянулась местному священнику. Не стоит, конечно, сравнивать положение несчастного брата лилльского палача с положением начальника "политотдела" в ИТЛ с гипертрофированной ролью идеологической работы. Священник формально не был её начальством, он обязан был хранить тайну исповеди... что никак не мешало ему, например, с горьким вздохом намекнуть настоятельнице на необходимость усиления воспитательной работы с отдельными монахинями. И не стоит полагать "тихим изнасилованием" любую интимную связь между сотрудником лагеря и рядовой молоденькой зэка... но Анне такое "тихое изнасилование", когда лучше уж уступить, а то потом совсем с умерщвлением плоти замордуют, испытать пришлось. А потом ей повезло. Наш представитель династии честных палачей отказался от мира, чтобы вырваться из "сословного коридора"... но недооценил страстности своей натуры. Его давно тяготил сан, ну а унизительно тайный, неполноценный роман с Анной стал для него последней каплей. Да, он должен был после побега стать деклассированным элементом, но после удачной экспроприации с деньгами да с красивой девчонкой и деклассированному элементу можно неплохо устроиться. Ну а для будущей Миледи это бегство -- было шансом вырваться из многолетнего заточения. Увы, пару достаточно скоро взяли. Анна снова оказалась в тюрьме. Но в новом узилище порядка было мало. Молодой, пышущий гормонами сынок тюремщика не первый день помогал батюшке управляться с отбросами общества; он уже привык чувствовать власть над людьми, но таких красавиц в их заолустье у него никогда не было. И паренек с таким энтузиазмом пользовался своим служебным положением, что на пятый день расслабился и забил на соображения безопасности ради удобства применения заключенной. Беглой монахине снова удалось сбежать... сбежать от сил правопорядка (которым она была не слишком интересна), но не от не совсем адекватного лилльского палача. Жуткую сцену клеймления активно сопротивляющегося человека в полевых условиях я даже представлять себе не хочу... ... В итоге графу де ла Фер встретилась молодая, но уже хлебнувшая жизни женщина, с отметинами на душе и теле. Ненавидящая и боящаяся мужчин. И уж никак не собирающаяся отдаваться со своими откровениями на милость недавно знакомого титулованного самца. Никакой любви к бывшему монастырскому священнику, брату изуродовавшего её палача у неё, конечно, не было. С другой стороны, и перспективы жизни с графом, имеющим привычку бить своих слуг, да при наличии вечной угрозы в виде лилии на плече пугали. Отвадить опасного ухажера? Да, принуждение дворянки к браку не приветствовались обществом. Но если граф (что вы, никакого принуждения!) прикажет своим людям разобраться с прошлым странного священника, объявившегося в его владениях? Анна опять решила рискнуть. Несколько дней в качестве графини, с красивым и обожающим её мужем были чудом, Анна даже потеряла голову в вихре новых впечатлений, страхов и надежд... пробуждение на дереве от выламывающей боли в руках было очень болезненным.
Так как на шее у Миледи никто не видел следов странгуляционной полосы, то полагаю, что благородный граф посчитал обманщицу недостойной быстрой смерти. Женщину повесили на дереве за руки, чтобы помучилась и прочувствовала. По счастью,приступ тяжелой депрессии помешал графу де ла Фер адекватно проверить исполнение собственного приказа. И согласен: после палача и супруга у Миледи действительно образовался заезд на тему мужчин и насилия.
О ней можно сказать, что, судя по тексту, она не склонна думать наперед. В ситуации с Вардом/дАртаньяном, кстати, на "заезд на тему насилия" не похоже ни разу, а вот на описание Атоса "ангел оказался демоном" - очень даже. М-м Брилева (morreth), кстати, в свое время писала, что очень оно похоже на конь-кретный психиатрический диагноз, близкий к ее собственному. Mike
"Девица (пусть дворянская, всё-таки купчиха или крестьянка не смогла бы имитировать" А бастардом она не могла быть? да Бейль - это, как я понимаю, имя, которым она назвалась графу, а иначе Бакстон подвисает. Поскольку графу она должна была назваться дворянским именем. Опять же, не будем забывать, что грань между чиновничеством и дворянством мантии довольно тонкая. Могла быть семья уже довольно приподнятая, но титула еще не получившая... Mike
Что до "позиции священника" - то от побега он теряет, и очень много. Деклассируется (если даже его совершение смертного греха не волнует). А он, похоже, не только брат, но и сын палача, для него выход из презираемого сословия ценой отказа от мирских радостей был важен. А тут он всем жертвует. Он ведь должен будет всё бросить, потерять средства к существованию. У него нет своего дома, в котором он укрыл бы похищенную монахиню, дом при церкви, а из церкви его исторгнут. А вот будущая миледи - она меняет заточение на свободу. То есть инициатор она, если бы дело в том, что "попа на молоденькое мясцо потянуло" - трахал бы там. Даже если бы вскрылось (на что шанс невелик) - наказали бы покаянием. А не отлучением от сана. Она отчётливый выгодополучатель, даже если в монастырь попала своей волей, а не в наказание (ну, тут можно про маркизу Бренвилье пофантазировать, которая отравила отца, двух братьев, сестру, предположительно любовника и неизвестное число "подопытных" бедняков; но попытка могла быть неуспешной, и вместо казни её родные решили заточить в монастырь - впрочем, это домыслы, факт лишь в том, что ей бежать из монастыря целесообразно, а священнику организовывать побег - нет). Великая Любовь? А что ж она не заставила её помешать возлюбленному фактически покончить с собой (поскольку такая сдача - если сам не повесится, то казнят)? А когда покончил - то преспокойно осталась жить и делать карьеру. То есть со стороны священника была любовь (или, возможно, одурманенность - у той же Хильдегарды много рассуждений о пользе конопли, скажем), а со стороны её только холодный расчёт (ну и "обольстила сына тюремщика" - она ведь тоже понимала, что его жестоко накажут).
Что касается титула Винтера. Есть гражданские дела, есть уголовные. Доказательность в них разная. В гражданских есть "ответственность без вины" и т.п. И для доказательства убийства - нужны очень основательные улики, судебная медицина недостаточно развита. А для доказательства незаконности брака (а он был признан незаконным, Мордаунт об этом упоминает) достаточно формальных указаний на отсутствие должного числа предварительных оглашений или неиспрашивания дозволения начальника на брак (ну, а если предъявлены доказательства брака с графом де ля Фер, и что он жив - это вообще тюрьма за двоемужество; но скорее могли ограничиться такой угрозой и она сама отказалась от "восстановления своих прав по суду", дороже обошлось бы).
Ну и принуждение дворянки (а она себя в общении с графом позиционирует дворянкой, безотносительно к тому, имеет ли она соответствующие права) к браку это преступление и с позиций тех лет. Даже с учётом сеньоража графа. Казнь по его приказу урона его чести не наносит. А изнасилование - наносит. То есть она хотя бы не возражает.
Reply
Reply
Могу только здесь четче сформулировать "версию", на которую вы возражаете.
Итак. Девушка из бедной дворянской семьи (де Бейль) остается сиротой, родственники спешат сплавить её в монастырь.
Этот монастырь для человека, не входящего в узкий круг французской знати, совсем не выглядит как гибрид скучного санатория и колледжа (а не подтянуть бы мне токсикологию, пригодится!). Анну встречает казарменная дисциплина, нормы выработки (пусть и измеряемые в метрах сплетенных кружев) и система наказаний за проблемы по первым двум пунктам. Она бы и не прочь устроится на относительно легкую, "придурочную" работу (в помощницы к знахарке, собирать килограммы и килограммы травы, например), но на эти места -- хороший конкурс, а Анна не отличается покорностью, но отличается "греховной" красотой.
В ходе очередного воспитательного процесса молодая девушка и приглянулась местному священнику. Не стоит, конечно, сравнивать положение несчастного брата лилльского палача с положением начальника "политотдела" в ИТЛ с гипертрофированной ролью идеологической работы. Священник формально не был её начальством, он обязан был хранить тайну исповеди... что никак не мешало ему, например, с горьким вздохом намекнуть настоятельнице на необходимость усиления воспитательной работы с отдельными монахинями. И не стоит полагать "тихим изнасилованием" любую интимную связь между сотрудником лагеря и рядовой молоденькой зэка... но Анне такое "тихое изнасилование", когда лучше уж уступить, а то потом совсем с умерщвлением плоти замордуют, испытать пришлось.
А потом ей повезло. Наш представитель династии честных палачей отказался от мира, чтобы вырваться из "сословного коридора"... но недооценил страстности своей натуры. Его давно тяготил сан, ну а унизительно тайный, неполноценный роман с Анной стал для него последней каплей. Да, он должен был после побега стать деклассированным элементом, но после удачной экспроприации с деньгами да с красивой девчонкой и деклассированному элементу можно неплохо устроиться. Ну а для будущей Миледи это бегство -- было шансом вырваться из многолетнего заточения.
Увы, пару достаточно скоро взяли. Анна снова оказалась в тюрьме. Но в новом узилище порядка было мало. Молодой, пышущий гормонами сынок тюремщика не первый день помогал батюшке управляться с отбросами общества; он уже привык чувствовать власть над людьми, но таких красавиц в их заолустье у него никогда не было. И паренек с таким энтузиазмом пользовался своим служебным положением, что на пятый день расслабился и забил на соображения безопасности ради удобства применения заключенной. Беглой монахине снова удалось сбежать... сбежать от сил правопорядка (которым она была не слишком интересна), но не от не совсем адекватного лилльского палача. Жуткую сцену клеймления активно сопротивляющегося человека в полевых условиях я даже представлять себе не хочу...
... В итоге графу де ла Фер встретилась молодая, но уже хлебнувшая жизни женщина, с отметинами на душе и теле. Ненавидящая и боящаяся мужчин. И уж никак не собирающаяся отдаваться со своими откровениями на милость недавно знакомого титулованного самца. Никакой любви к бывшему монастырскому священнику, брату изуродовавшего её палача у неё, конечно, не было. С другой стороны, и перспективы жизни с графом, имеющим привычку бить своих слуг, да при наличии вечной угрозы в виде лилии на плече пугали. Отвадить опасного ухажера? Да, принуждение дворянки к браку не приветствовались обществом. Но если граф (что вы, никакого принуждения!) прикажет своим людям разобраться с прошлым странного священника, объявившегося в его владениях? Анна опять решила рискнуть.
Несколько дней в качестве графини, с красивым и обожающим её мужем были чудом, Анна даже потеряла голову в вихре новых впечатлений, страхов и надежд... пробуждение на дереве от выламывающей боли в руках было очень болезненным.
Reply
(The comment has been removed)
Женщину повесили на дереве за руки, чтобы помучилась и прочувствовала.
По счастью,приступ тяжелой депрессии помешал графу де ла Фер адекватно проверить исполнение собственного приказа.
И согласен: после палача и супруга у Миледи действительно образовался заезд на тему мужчин и насилия.
Reply
М-м Брилева (morreth), кстати, в свое время писала, что очень оно похоже на конь-кретный психиатрический диагноз, близкий к ее собственному.
Mike
Reply
А бастардом она не могла быть? да Бейль - это, как я понимаю, имя, которым она назвалась графу, а иначе Бакстон подвисает. Поскольку графу она должна была назваться дворянским именем.
Опять же, не будем забывать, что грань между чиновничеством и дворянством мантии довольно тонкая. Могла быть семья уже довольно приподнятая, но титула еще не получившая...
Mike
Reply
Leave a comment