Вот такая,понимаешь,загогулина...
Заморочился я тут идеей одной. Что,думаю,сделать такого,чтобы здорово легче модели стало перед съёмкой.Чтобы не столбом она стояла,а типа в образе,мною придуманном,была. Ну как по Станиславскому Константину Сергеичу. Да и если честно признаться,я в каждой фотографии пытаюсь какую-нибудь историю увидеть. Правда не всегда удаётся,но это ничего))) Мне интересно,что было за мгновенье до снимка и что будет потом. Что за характер у этого персонажа и откуда он здесь,с какими мыслями? Возможно глупость,но интересно.Как говорил один поэт: Во всём мне хочется дойти до самой сути... Так к чему я это всё? Задумал я тут поснимать одну модель,посмотрел на её фотокарточки,подумал...и придумал для неё историю. А когда написал,понял,что ресурсов у меня на это не хватит в ближайшем будущем. Но огорчаться не будем,снимем попроще что-нибудь. А историю хочу просто показать.Возможно кого-нибудь она натолкнёт на другую идею. Это ж здорово))) Поскольку я не писатель ни разу,прошу извинить некоторую корявость повествования.
Вот и сама история:
"День только начинался, а рыночная торговля уже кипела вовсю. На помост выводили невольников из разных стран, вокруг сидели покупатели, с удовольствием пили зелёный чай из разноцветных пиал то и дело поправляя полы своих, расшитых золотом, халатов. Над площадью был слышен еле уловимый звон золотых монет. Наконец главный торговец объявил о последней невольнице. На помост вывели девушку в прозрачной кисее, которая скорее подчёркивала её красоту, чем скрывала. Это была княжна из далёкой и холодной Руси, взятая в плен при нападении на купеческий караван. А когда торговец сдёрнул с неё эту кисею, вся площадь замерла от восторга и восхищения. На мгновение воцарилась мёртвая тишина… А она стояла, высоко подняв голову, не стыдясь своей наготы, красивая как богиня. И только еле заметное дрожание ресниц выдавало её волнение.
Покупатели, словно опомнившись, стали наперебой предлагать свою цену. Золото уже текло рекой. Никто тогда не мог и подумать, что не бывает тех денег, за которые можно было бы купить её. Она стояла обнажённая, обдуваемая ветром, пожираемая жадными и похотливыми глазами, а душа её была далеко-далеко отсюда. Там, где по утрам поют соловьи и в зелёных рощах стоят белоствольные берёзы. Там, где остались её родные и её любовь.
Она окинула взглядом площадь, что-то тихо прошептала и, выхватив у зазевавшегося охранника нож, вонзила себе в сердце. Она тихо опустилась на колени, упала навзничь, и в глазах её отразилось небо, такое же голубое, как и в далёкой и непонятной Руси."
Вот и сама история:
"День только начинался, а рыночная торговля уже кипела вовсю. На помост выводили невольников из разных стран, вокруг сидели покупатели, с удовольствием пили зелёный чай из разноцветных пиал то и дело поправляя полы своих, расшитых золотом, халатов. Над площадью был слышен еле уловимый звон золотых монет. Наконец главный торговец объявил о последней невольнице. На помост вывели девушку в прозрачной кисее, которая скорее подчёркивала её красоту, чем скрывала. Это была княжна из далёкой и холодной Руси, взятая в плен при нападении на купеческий караван. А когда торговец сдёрнул с неё эту кисею, вся площадь замерла от восторга и восхищения. На мгновение воцарилась мёртвая тишина… А она стояла, высоко подняв голову, не стыдясь своей наготы, красивая как богиня. И только еле заметное дрожание ресниц выдавало её волнение.
Покупатели, словно опомнившись, стали наперебой предлагать свою цену. Золото уже текло рекой. Никто тогда не мог и подумать, что не бывает тех денег, за которые можно было бы купить её. Она стояла обнажённая, обдуваемая ветром, пожираемая жадными и похотливыми глазами, а душа её была далеко-далеко отсюда. Там, где по утрам поют соловьи и в зелёных рощах стоят белоствольные берёзы. Там, где остались её родные и её любовь.
Она окинула взглядом площадь, что-то тихо прошептала и, выхватив у зазевавшегося охранника нож, вонзила себе в сердце. Она тихо опустилась на колени, упала навзничь, и в глазах её отразилось небо, такое же голубое, как и в далёкой и непонятной Руси."